Режиссёру Денису Хусниярову — да и всем нам — несказанно повезло: в его спектакле «Скучная история» заняты два выдающихся артиста, несомненно лучших в своём поколении — Евгения Симонова и Михаил Филиппов.

Особенно рада была видеть Михаила Ивановича. Теперь он, кажется, приглашённый артист в Театре им. Маяковского, но тем не менее это даёт повод для осторожного оптимизма: возможно, на сцену вернутся некоторые замечательные спектакли — в первую очередь «Семейный альбом».

Так вот, Хусниярову достались такие актёры, которые могли бы сыграть всё — просто читая текст повести. Но у режиссёра была «концепция». И именно её он обозначил, назвав жанр спектакля «бессонницей» (да-да, я знаю, что такого жанра не существует — но так написано 😉). Впрочем, спектаклей, поставленных в подобном «жанре», немало — и некоторым режиссёрам он действительно удавался: когда исчезает граница между сновидением и реальностью.

В целом понятно стремление режиссёра (и, возможно, худсовета?) сделать спектакль более «смотрибельным» — поэтому действие было пластически и музыкально «расцвечено» карикатурными персонажами в антураже дурного сна главного героя повести, Николая Степановича. Особенно заметно это в финале: его сделали открытым, смягчив общую печаль танцем Евгении Павловны.

Нет, конечно, я не имею никакого права «обижаться» за Чехова — просто жаль, что потрясающий смысл его повести оказался утерян. В спектакле акцент сделан на том, как умирающий (хотя, пожалуй, уместнее сказать — «уходящий») человек всё больше отдаляется от окружающих, особенно от близких, и как постепенно остаётся совершенно один. Это, безусловно, тоже есть у Чехова — не поспоришь.

И это при том, что с текстом была проделана действительно хорошая работа: всё важное и нужное в спектакле присутствует. Но выбранные акценты и общая компиляция материала не позволяют по-настоящему услышать, о чём ещё — и о чём очень важном — говорит этот текст великого драматурга.

Позволю себе рассмотреть его.  В «Скучной истории» Чехов описывает своего рода хронику «объявленной смерти». Николай Степанович, профессор медицины, страдает бессонницей и воспринимает её как предвестие скорой кончины, отводя себе ещё полгода жизни. Всё, что происходит с ним в это время, Чехов подробно описывает от первого лица, демонстрируя невероятную глубину рефлексии и тонкий психологизм. В который раз остаётся только восхищаться талантом Антона Павловича. Даже если допустить, что, как врач, он слышал подобные рассказы от пациентов, — всё равно многое из того, что им описано, поражает точностью задолго до того, как наука начала изучать эти явления. (И тут вспоминается, как Лев Толстой буквально мучил умирающую женщину расспросами, когда писал «Смерть Ивана Ильича»).  

Например, Чехов в рассуждениях Николая Степановича (и в спектакле это есть) говорит о том, что болезнь и немощь разрушают Личность человека, то, каким он был, каким его знали. О, сколько мы знаем примеров — особенно в последнее время.

И, конечно, особенно интересно, как в повести (да и в спектакле) проявлена тема любви как мощнейшего источника витальности. #Хуснияров надевает на Катю красное платье — она одна для Николая Степановича остаётся возможностью ещё жить. Её уход в финале у Чехова (в спектакле — ближе к финалу, а не в самом финале) — это и есть смерть.

Недавно слушала интервью Михаила Лабковского, в котором он сказал, что появление молодой любовницы у пожилого (не буду смягчать до «возрастного» 😉) мужчины — это проявление страха смерти. Чехов знал это 🤩.

И вообще, вся эта повесть, как и спектакль, — одно из невероятных событий, которое с нами случилось. Не морок, не сон, не бессонница.