Юз ушел ровно посередине своего 93-го года жизни (21 сентября 1929, Красноярск — 21 марта 2022, Тампа, Флорида). Начало и конец — дни осеннего и весеннего равноденствия. Юз вообще был в центре жизни, и там, где она бушевала, легко было его найти: он обладал удивительным чувством живого. Из прошедшего времени перейду в настоящее, где он для меня и остается.
Юз Алешковский, сам по себе, – особая, праздничная форма жизни, которая существует в космосе только в одном экземпляре. Это единственный человек, чей матерок – точнее, материще – не вызывает во мне желания заткнуть уши; ибо в его устах это естественные звуки жизни, как грохот грома или шелест листьев. Он так устроен, Юз, что, как с явлением природы, с ним не поспоришь и его не опровергнешь.
Как-то Юз поспорил со своим другом филологом Юрием Глазовым на 20 долларов, что в течение целого часа не произнесет ни одного неприличного слова. Юз долго крепился, даже лицо у него покраснело. Он упорно молчал, как под пыткой. Но наконец взорвался: "Чтобы я за бабки продал свою бессмертную душу?!" Выложил двадцатку. И заговорил во весь голос от своей бессмертной души.
Самим своим существованием Юз опровергает все теории, например, бахтинскую о карнавальной культуре, которая якобы противостоит всякому морализму и пуризму. Начиная с "Николая Николаевича" (1970), Юз стал знаменит как самый отчаянный карнавальщик в литературе и жизни, певец материально-телесного низа. Но он же и автор "Перстня в футляре. Рождественского романа" (1992), — самый крутой моралист, с незыблемой шкалой ценностей. Юз не заморачивается сложными доказательствами, но одним словцом или посылом сразу определяет место чего бы то ни было в иерархии ценностей. Как эта иерархичность сочетается с карнавальностью, культурологии пока остается неведомым, здесь нужна особая наука – юзология. Ее важнейшими, хотя и взаимоисключающими понятиями станут "правило", "стихийность", "непосредственность", "непоследовательность", "нетерпимость", "нетерпеливость", "бабки", "хавать", "благоговение перед жизнью", "пошли они…"
Тридцать три года назад, когда я с семьей впервые оказался в США, в маленьком университетском городке с безликим название Миддлтаун ("Среднегорск"), Юз ежедневно учил нас, как нужно жить в новой стране. Не щадя своего писательского времени, водил по магазинам и рынкам, выбирал правильную еду и одежду, объяснял процесс варки, жарки и кипячения, нашел подходящую машину и стал бесплатным инструктором по вождению – и учил, учил, учил. Единственной его корыстью было осознание того, что мы, бестолковые, теперь все делаем правильнее, а значит, мир становится гармоничнее.
Юз – перфекционист и каждую свою фразу доводит до такого блеска и завершенности, что она растягивается порой на целую страницу – чтобы вместить в себя все грамматически связи в должном порядке и организовать жизнь вселенной на незыблемых основах. Это благое учительство, до нервности заботливое, требовательное, непререкаемое. Но, даже становясь настырным, оно остается желанным; это легкое иго, веселая наука, потому что в нем чувствуется воля жизни к самоорганизации, к чинно-бесчинному зарождению порядка из хаоса. Лучшая проверка этого учительства – отношение к нему детей, которые, как известно, не терпят морального гнета – а Юза обожают. Ближайшим другом Юза стал мой сын Женя, которому в момент их знакомства было два года. И хотя живое общение между ними длилось всего один семестр моего пребывания в Среднегорске, но и десять лет спустя он еще получал от Юза веселые открытки из разных концов света. Приведу одну из них: "Необходимо покататься по Азии. По самым разным причинам. Мы с Ирой тут кайфуем и читаем Конфуция. Самолеты выводят в небе иероглифы. Обнимаем всех по-тайски, т.е. держа в зубах куски жареной акулы. Юз". Акула в китайской культуре – символ силы, быстроты и бесстрашия, так что, поедая акулу, Юз выражал тягу подобного к подобному.
"Юз" в современном русском языке — это особое слово и понятие, которое не имеет синонимов. В нем есть нечто карнавальное, и евангельское, и даосское... Поэтому автор "Товарища Сталина" выступал в последние годы еще и под именем китайского поэта Юз-Фу:
Всей твоей жизни не хватит, Юз-Фу,
чтобы в сене иголку найти.
А вот травинку в куче иголок
найдешь моментально!
"Юз" — это умение моментально отличать живое от мертвого. "Юз" — это что-то предельно фамильярное и свойское — но без распущенности; очарованность первичными, "низинными" формами бытия, но при этом со взглядом на самый Верх. Невозможно забыть те определения, который Юз дает таким неуловимым понятиям, как свобода и счастье. Свобода — это полное доверие Богу; а счастье — это благодарность Eму абсолютно за всё.
