Наше время полнится такими опасностями и катастрофами, которые отвлекают нас от катастрофичности самого человеческого бытия. В 1960-е гг. поэт Александр Аронов выразил это мироощущение, вспомнив о времени,
когда нас Сталин отвлекал
от ужаса существованья.
Сейчас роль такой прокладки между личностью и космосом играют другие события и персонажи. Разве не стыдно жаловаться на метафизическое одиночество и тревогу, когда есть такое наглядное и пока еще не побежденное зло на нашей маленькой планете?
Но иногда стоит посмотреть на мир более широко, чтобы найти какую-то надежду в его пугающей космической огромности.
Коперниковская революция в науке, лишившая нашу планету привилегии быть центром мира, продолжается уже пять веков. Оказалось, что и Солнце не в центре мира и даже не в центре нашей галактики, Млечного Пути, а на ее дальней периферии. Но и сам Млечный Путь, и охватывающее его сверхскопление Девы находятся на задворках Ланиакеи, галактического сверхкластера диаметром 520 миллионов световых лет. Ланиакея по-гавайски — "необъятные небеса", и если вдуматься в числа, стоящие за этими милыми экзотическими названиями космических реалий, то можно сойти с ума. Ланиакея, в свою очередь, входит в комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, чья длина — миллиард световых лет. С массой 10 в степени 15 масс солнца наше сверхскопление Девы составляет лишь 0,1 % от общей массы этого комплекса. Но и комплекс Рыб-Кита — крошечная часть Метагалактики (т. е. видимой части Вселенной), которая представляет собой шар диаметром около 93 миллиардов световых лет и объединяет порядка 500 миллиардов галактик. Остальная часть Вселенной остается невидимой, а за пределами Метагалактики лежат гипотетические миры, возможно, параллельные вселенные.
Карта сверхскопления Ланиакеа. Линиями отмечены пути, по которым галактики перемещаются, притягиваясь к центру сверхскопления. Красной точкой отмечено положение нашей Местной группы, куда входит более 50 галактик, включая Млечный Путь.
Инфляционная модель Вселенной, авторитетная в современной космологии, утверждает, что Вселенная так раздута, что свет ее отдаленных частей никогда не успеет дойти до нас. Инфляционная модель предполагает, что множество вселенных, как пузырьки, образуются на первичной квантовой пене, и эти квантовые флуктуации задают впоследствии и разные физические законы для разных вселенных, и структурное сложение нашей вселенной, где галактические скопления чередуются с войдами (пустотами). Другая влиятельная теория, суперструн, предполагает, что наша вселенная сосуществует с другими вселенными в одиннадцати-мерном гиперпространстве. Наконец, третья теория, квантовый мультиверсум Эверетта, предполагает, что с каждым квантовым событием вселенные расщепляются и умножаются...
Таким образом, все три наиболее влиятельные модели современной космологии: инфляционная, суперструнная и эвереттовская - указывают на множественность вселенных. Хотя пока еще не сложилась всеобъемлющая физическая "теория всего", но вполне ясно намечается консенсус среди ученых: мы обитаем в мультиверсуме, наша вселенная — лишь одна из потенциально бесконечного множества вселенных. Конечно, это пока еще только гипотеза и нет эмпирических данных, позволяющих ее подтвердить или опровергнуть; даже не вполне понятно, каким способом эти данные могут быть получены. Некоторые исследования по гравитации и квантовой механике предполагают, что черные дыры могут служить порталами в другие вселенные. Но главное то, что мы живем не только в расширяющейся Вселенной, но и в непрерывно расширяющейся картине мира, и именно она определяет наше самосознание как все более мельчающих космических лилипутов. Каждое новое открытие наносит удар по нашей гордыне, по иллюзии нашего центрального положения в космосе.
Каков же антропологический смысл этой непрерывно расширяющейся картины мироздания, в котором мы сами, Земля, Солнце и даже Млечный путь выглядят все более ничтожными? Почему Иову был показан столь огромный мир, превышающий его разумение, и зачем ему было дано пережить свое ничтожество в этом беспредельно распахнувшемся мире — со звездами, облаками, морями, радугами? "Я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле"? И почему только после этого признания своего ничтожества “благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние"?
Вероятно, смысл в том, чтобы человек, оказавшись в результате непрерывных коперниковских переворотов на периферии мира, тем более глубоко чувствовал свою прямую связь с его Центром мира. Не через все эти бесконечные "они": звезды, галактики, метагалактики — а через свое "я", которое прямо сообщается с "я" Творца всего этого удивляющего и устрашающего мироздания. Главное — чтобы в этом мультиверсуме для меня раскрылся “интроверсум", то, что Кьеркегор назвал "теологическим Я, или Я перед Богом". Чем длиннее наш путь по окружающим мирам, тем очевиднее, как короток наш путь вглубь себя для соприкосновения с Творцом — через состояния удивления, любви, смирения, радости, благодарности... Нужно только возыметь волю и силу самосознания сосредоточиться в том Я, которое у нас общее с Творцом Всего, включая нас самих. Так что коперниковский переворот, неуклонно происходящий в наших взглядах на Вселенную и наше место в ней, — это одновременно и антропо-теологический переворот, обращающий нас вглубь себя, ибо только там мы находимся на прямой оси с Центром мира. Мы все глубже тонем в космическом океане — и чтобы сохраниться, и как виду, и как индивидам, должны все крепче держаться за спасительную соломинку, связывающую нас с Творцом напрямую, через тонкий внутренний канал, именуемый "душой".
Вспоминается стихотворение Осипа Мандельштама (1914 г.):
Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной
Не город Рим живет среди веков,
А место человека во вселенной.
Им овладеть пытаются цари,
Священники оправдывают войны,
И без него презрения достойны,
Как жалкий сор, дома и алтари.
Стихотворение — о том, что место человека во вселенной не совпадает ни с одним политическим или географическим центром. Потому так комичны и "достойны презрения" все попытки утвердить это место среди государственных и религиозных святынь. Цари и священники напрасно пытаются овладеть этим местом, ибо оно не в веках и не пространствах, оно внутри каждого человека, если он осознает и переживает присутствие Творца в себе, способность прямого общения с ним. Стихи Мандельштама — это очень вольная, удаленная от первоисточника интерпретация новозаветных слов: "Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: «Вот, оно здесь», или: «Вот, там». Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:20-21).
Отсюда следует, что физические, химические, биологические науки не в состоянии создать теорию Всего, выстроить последовательную картину вселенной, если они не учтут "места человека" в ней — той глубокой воронки "я", первого лица, которая находится в центре мироздания. Это опасное место, трещина в объективной картине мира, образуется человеческой субъективностью и соединяет нас напрямую с Создателем. Этот опыт может переживаться как пустота, провал, беспочвенность, бездна, – или как опыт встречи с мирообъемлющей Перволичностью, по образу и подобию которой создан человек.
Это фрагмент моей книги: От Библии до пандемии. Поиск ценностей в мире катастроф.
