Почти каждый год уточняется количество жертв войны – погибших, раненых, потерявших близких, но чем дальше, тем меньше впечатления это производит: никакие, даже самые чудовищные цифры не в состоянии передать ощущений, которые испытывали эти люди. Но когда луч света вдруг выхватывает из прошлого живую картинку, один конкретный эпизод одной конкретной жизни, это всегда страшно и больно. Однако время от времени возвращаться в прошлое необходимо – хотя бы для того, чтобы понять, как хрупок и ненадежен любой, даже самый стабильный мир, и почувствовать отголосок того, что испытали люди, когда на них в точно такой же, как и сегодня, ясный солнечный день с неба вдруг посыпались бомбы.

В июне 1941 года моя бабушка, Ксения Георгиевна Кнорре, заканчивала Ленинградский горный институт. Она поехала с группой дипломников и грудной дочкой на руках, которой к тому моменту исполнился один год и девять месяцев, на преддипломную практику в «поля» - под Старую Русу. В экспедиции она была единственной женщиной (представляя атмосферу того времени, среду, в которой она общалась, и саму бабушку с ее удивительным характером, всегда притягивающим людей, так и вижу, как все ее опекали и любили). Ехать было недалеко – в соседнюю с Ленинградской Новгородскую область, поэтому отправились на экспедиционной грузовой машине – в кузове, с песнями, в приподнятом настроении… И там, в Старой Русе, утром 22 июня они и узнали, что началась война. Естественно, сразу же свернули лагерь, кое-как побросали в машину вещи и поехали обратно в Ленинград. По дороге заехали на вокзал, чтобы посадить на поезд Ксану с маленькой Наташей – решили, что так для них будет безопаснее, благо железнодорожное сообщение работало пока бесперебойно. Легко купили билет на поезд, который уходил в Ленинград через час, тепло с ней попрощались и уехали.

Кто же мог знать, что Старая Руса как крупный железнодорожный узел станет одной из первых целей авианалетов, причем не просто Руса, а именно вокзал… Грузовик с экспедицией был уже за городом, когда они увидели, что за их спинами началась бомбёжка и догадались, что целятся в вокзал. Бабушкин однокурсник – кажется, его звали Юра, - бросился обратно; запомнился мотоцикл, который он то ли выпросил, то ли угнал, но, возможно, это была просто попутка.

А на вокзале в это время была дикая, животная паника – это был один из первых авианалетов, и никто даже приблизительно не представлял, что надо делать и как можно спастись, когда с неба на твою голову со свистом и воем падает смерть, а земля встает на дыбы. Моя бабушка, видимо, остатком сознания вспомнила из естественнонаучного образования, что когда землетрясение, главное – покинуть здание, а может, просто, повинуясь инстинкту, бросилась вон оттуда, где всё взрывалось и грохотало, с маленькой Наташей на руках и побежала искать хоть какое-то укрытие – вероятно, просто чтобы забиться куда-то в угол, спрятаться от страшной реальности. Нашла какой-то угольный сарай, вбежала туда, захлопнула за собой дверь, положила на кучу угля дочку и легла сверху, накрыв ее собой. Помню, когда бабушка рассказывала этот эпизод – а это был единственный момент из всей войны, который она вспоминала, - то всегда повторяла: я только молилась о том, чтобы, если погибнуть, то вместе и одновременно…

Юра примчался на вокзал, бегал вокруг, искал, кричал, звал бабушку, забегал в окрестные здания, и все-таки нашел сарай, где она лежала с Наташей, зарывшись в уголь. И бабушка всегда вспоминала этот момент со слезами: она лежит на куче угля в полуобморочном состоянии, не знающая, закончился налет или нет, и тут распахивается дверь сарая, с улицы бьет солнечный свет, в проеме стоит какая-то фигура и знакомым голосом зовет: «Ксана, Ксана!» И этот миг перехода от животного ужаса к надежде моя бабушка, которая прожила очень долгую и богатую событиями жизнь, родила еще двух детей, дождалась семерых внуков и – боюсь соврать – двенадцать правнуков, вспоминала как самый счастливый момент всей своей жизни.

И эта история и есть для меня память о войне. В ней ее ужас и обыденность. Война – это такая другая жизнь, которая может начаться в любой момент где угодно и с кем угодно. И мне кажется, именно сегодня особенно важно почаще об этом вспоминать, понимать, насколько это может быть страшно, и делать все от нас зависящее, чтобы этого не произошло.

Моя бабушка, Ксения Георгиевна Кнорре, на рабочем месте. Фотография из журнала «Огонёк», номер от 1 апреля 1962 года.