Дорогой дедушка Мороз! Давно тебе не писала – лет так двадцать пять, а то и больше. С тех пор я почти разучилась писать ручкой, прости, так что пишу тебе с компьютера.
Тут на днях у нас были гости. Где-то после пятого тоста заговорили о том, чьи дети ещё верят в деда Мороза, шипя друг на друга, чтобы тише, потому что дети были в соседней комнате. Когда разговор дошёл до моих детей, я честно сказала, что сама до сих пор верю – все, естественно, ужасно развеселились, хотя мы-то с тобой знаем, что я не шутила.
Для начала хотела сказать тебе спасибо за всё хорошее, что было со мной в этом году. Особенное спасибо за март, май, август, сентябрь, ноябрь и, конечно, за декабрь.
Но это моё личное хорошее. Неличное, к сожалению, не такое хорошее. Многие в этом году очень плохо себя вели, некоторые вообще отвратительно, но, ты знаешь, зато те, кто вёл себя хорошо, в 2014 проявили себя невероятно прекрасно. Много неожиданного. Много неприятного. Много трагичного. Но и много нравственного и человечного. Видимо, наступило время, когда люди проявляют себя такими, какие они есть, а не такими, какими они хотят казаться.
О работе. Для меня большая честь сотрудничать с теми изданиями, в которых я пишу: сегодня быть журналистом – значит постоянно находиться в ситуации нравственного выбора, даже если ты не пишешь о политике. Слово приобрело гораздо больший вес и значение, особенно напечатанное или сказанное с экрана. Спрос на это слово гораздо выше, но спрос с того, кто говорит, тоже высок. Сегодня гораздо больше шансов быть услышанным, если ты скажешь то, что важно услышать многим. И ты знаешь, чем хуже в стране, тем меньше мне хочется уехать, потому что мне кажется, что я здесь нужна.
Несколько слов о том, что является сферой моих профессиональных интересов. В образовании, дедушка, порадовать тебя почти нечем. В этом году в Москве получилось так, что объединили множество очень разных школ, в результате чего хорошим школам теперь будет очень сложно остаться хорошими. Очень трудно объяснить, для чего это – во всяком случае, убедительно сделать это Департаменту образования пока не удалось. Я же за год прошла путь от веры в разумные реформы до понимания того, что хорошие идеи часто при воплощении оказываются очень плохими, особенно если их воплощать так, как это делают у нас.
Ещё одна вещь, которую я тебе объяснить не берусь, - это зарплаты московских учителей. Почему-то я регулярно читаю о том, как они выросли, в то время как знакомые учителя рассказывают, как они падают. Соединить это в своей голове у меня не получается. Вроде очень неплохие цифры – вот они, но учителя тоже – вот они; к сожалению, они друг с другом не знакомы. И ещё много всякого разного, о чём я буду писать, как я понимаю, и в следующем году.
Впрочем, ты же меня знаешь – если я вижу хорошее, то обязательно об этом говорю. Главное хорошее сегодня в образовании – то, что несмотря на усталость, маленькие зарплаты, несмотря на странную политику Департамента, в школах и вне их всё ещё есть совершенно невероятные энтузиасты, обожающие своё дело и свой предмет, талантливые, умные, чувствующие, которым больше всех надо, которые без конца что-то придумывают и организовывают, которые поддерживают в детях веру, что школа для чего-то нужна и что их там ждут. Спасибо, дедушка, за удивительные встречи, которые у меня были в этом году! За потрясающих учителей, директоров, библиотекарей, за разумных и вменяемых реформаторов, за то, что я от них от всех подзаряжалась, как от батареек, и понимала, что то, что я делаю, кому-то нужно.
Социальная сфера. Тут тоже, как ты понимаешь, если ты в курсе того, что у нас происходит, всё не слава богу. Но, как и в образовании, снова самое лучшее, что случилось в этой сфере в уходящем году – это люди. Сегодня всё больше и больше людей участвуют так или иначе в благотворительности. Я боюсь произнести это вслух, но мне кажется, что благотворительность становится нормой. Не геройством, не подвигом, не жертвой, не экзотикой, а нормой. Мы стали чаще помогать друг другу, мы стали друг другу менее чужими, представляешь? Конечно, в благотворительности есть по-прежнему святые люди, которые ежедневно совершают подвиг, но есть и совершенно обычные, которые перечисляют небольшие деньги, время от времени тратят своё время, пишут от души письма незнакомым бабушкам и дедушкам, куда-то ездят, что-то делают – не для себя! И это просто потрясающе. Я смотрю на своих друзей, и оказывается, почти каждый из них что-то делает. Я не претендую на репрезентативность своей выборки, но раньше-то такого не было. Значит, не всё потеряно.
Самое сложное – желания... Знаешь, недавно я проснулась со странной фразой в голове. – она горела в мозгу, как новогодняя гирлянда, мне не удалось нигде её найти, я могу только догадываться, откуда она взялась. «Я знаю, что если злу суждено случиться, то это произойдёт независимо от моего желания, но я бы хотела, чтобы оно пришло в этот мир не через меня». Да, я бы этого хотела.
Я бы хотела приносить радость тем, кого люблю.
Я бы хотела, чтобы моя работа была нужной и полезной людям.
Я бы очень хотела не ошибаться в том, что такое хорошо и что такое плохо.
Я бы хотела, чтобы меня и дальше находили те, кому нужна помощь, и я могла бы им помочь.
Я бы хотела, чтобы в новом году у меня было больше поводов для радости из-за того, что происходит в моей стране... или чтобы они хотя бы просто были.
Я бы хотела быть уверенной в том, что то, что важно мне, важно не только мне.
Я бы хотела, чтобы в новом году продолжилось то хорошее, что началось в уходящем году.
У меня есть ещё несколько личных просьб, но поскольку я не знаю твоего адреса, обращаюсь через интернет в надежде на то, что ты прочтёшь. Поэтому верю, что ты каким-нибудь волшебным новогодним чудом догадаешься.
С Новым годом! Главное – чтобы все были здоровы, ну а уж там как-нибудь.
Обнимаю,
твоя К.