У меня две дочери - девятилетняя Даша и четырёхлетняя Маняша, и слушать, как они говорят - одно из любимых материнских занятий. Раскапывала в телефоне записи и нашла бесценное: всякие в основном Маняшины высказывания, начиная с прошлой весны. 

* * * 

Сердито, после долгой, упорной и всё более нервной возни с пластилином:

- Я хочу сделать из пластилина шарик, а он не хочет быть шариком!

(Кстати, мне кажется, способность по умолчанию наделять каждый объект правом на самоопределение, собственную жизнь и душу - одна из самых больших потерь для взрослых.)

* * *

Я с удивлением вслух отмечаю, что, мол, надо же - только что купила подсолнечное масло, и оно уже заканчивается. И вдруг трёхлетняя Машка, до этого весело нарезавшая по кухне круги, останавливается, смотрит мне в глаза своим рентгеновским взглядом, от которого у меня всегда мурашки по коже, и серьёзно говорит:

- Шарик лопается, бабочки умирают, груша портится... Всё в своё время заканчивается.

И, пока я поднимаю с пола челюсть, тут же становится прежней Машкой и уносится куда-то прочь.

* * *

Летим из Тбилиси. Маняше страшно важно убедиться в одном факте:

- Мама, это грузинский самолёт? грузинский?

- Грузинский.

- Мама, смотри, грузинское крыло!

* * *

Эти чудесные исковерканные слова - у меня никогда не поворачивается язык их поправить, особенно "книжную" речь. Восьмилетняя Дашка:

- Очень большой ориентирацией служил дом.

* * *

И эти замечательные грамматически ошибочные формы: "я ещё не соберила", "не хочу спать денью (днём)", "мы идём на развивание (развивающие занятия)", "хочу снимить, а потом наденуть", "лошадьмями"...

* * *

Сидим втроём за столом, Дашка вся в столпе солнечного света, волосы сияют, кожа светится, глаз не оторвать. Я ей:

- Дашка, на тебя сейчас падает солнечный свет, ты в нём такая красавица!

Машка, ревниво прислушиваясь:

- На меня тоже падает свет!

* * *

- Маняша, чем тебе так нравятся сушки с маслом?

Не задумываясь:

- Маслом.

* * *

А это семейное любимое:

Едем домой из ресторана, где обеим девицам выдали по шарику. Сидят, держат их в руках. В какой-то момент Машка отвлекается и смотрит на Дашин шарик всё более и более пристальным и недовольным взглядом, наконец не выдерживает и с заявкой на скандал начинает:

- А почему у Даши есть шарик, а у меня...???

Тут её взгляд падает на её собственную левую руку с шариком, и она заканчивает совершенно удовлетворённым голосом:

- ...тоже есть.

* * *

Гуляем по набережной, пока Маняша отвлеклась, купили Даше ожерелье из ракушек. Та его надевает, и тут появляется Машка. Видит ожерелье и замирает, глядя на него оценивающим взглядом. Мы обе тоже замираем в ожидании скандала из-за того, что ей ожерелье не купили.

- Тааааак... - зловеще произносит Дашка, и мы с ней не выдерживаем, хохочем - настолько у нашей трёхлетки выразительный взгляд, в котором бегущей строкой: развопиться или нет? Машка ещё секунду колеблется и присоединяется к нам...

* * *

Дашка рассказывает что-то, упоминает русские народные танцы. Через полминуты Машка, рассказывая что-то, упоминает русские инородные танцы.

* * *

- Светлозём...

* * *

- Всё небо в солнечном духе...

* * *

Будучи фанаткой лошадей и изучая английский язык, неожиданно придумала гениальное: хорспиталь.

* * *

Как реагировать на такие заявления четырёхлетнего ребёнка?

- Я люблю всё красивое и сложное.

* * *

- (глубоким летом) Я во сне всегда-всегда улыбаюсь, потому что у меня зимой день рождения!

* * *

В Нормандии: внимательно слушает разговор и потом задаёт вопрос по существу:

- А Ненормандия есть?

* * *

Глядя на Машку, весело прыгающую вверх-вниз по ступенькам в ожидании, пока я открою входную дверь, вдруг вспомнила: то ли Машка, то ли Дашка - уже не вспомнить, кто - года в полтора, когда она с трудом карабкалась по этой лестнице, естественно, каждый раз вызывая у меня спазм в сердце, как-то раз, когда я замешкалась у двери, забралась на самый верх пролёта и торжествующе кричит: 

 

- Мама! Мама! Смотри, я "куда-ты-попёрлась" сделала!