Вот такую инициативу предложил на днях Комитет Госдумы по молодежной политике: если суд назначает совершившему преступление подростку наказание, не связанное с лишением свободы, необходимо предусматривать принудительные меры воздействия: например, передачу под надзор наставника или волонтерского движения. «По нашему мнению, это позволит подросткам, совершившим преступление, ресоциализироваться и не нарушать закон. По статистике каждый четвертый подросток, который переступил через черту, снова идет грабить или совершать другие противоправные действия», — сказал председатель комитета Артем Метелев.

Сама по себе инициатива замены уголовного наказания чем-то социально значимым, социально полезным, тем более, с педагогической наполненностью, со встроенным реабилитационным элементом – вполне значима и обсуждается в России с 90-х годов. Олег Зыков развивал эту идею, в том числе, и примирительное правосудие, и реабилитационно-социальную работу с дезадаптированными подростками. Эта часть ювенальной юстиции была неплохо проработана, и развитие параллельной воспитательной системы для подростков, совершивших правонарушения, это, конечно, плюс. Я считаю, что за этим будущее.

Но если мы говорим про встраивание этих подростков в волонтерскую организацию, то тут встает ряд вопросов, на которые организаторам идеи придется, в любом случае, найти ответы.

Кто несет ответственность за результат перевоспитания? Наверно, частично сам подросток, потому что он обязан исполнять решение суда, чтобы не идти в колонию. Но формальную ответственность - кто? Даже не за жизнь и здоровье этого ребенка, а вот за педагогическую составляющую? Если родители, значит, у них будет какая-то роль в процессе, чтобы подросток не просто согласился, «лишь бы не сесть», а активно вошел в волонтерство. Но, боюсь, что в подавляющем большинстве случаев вопрос этой ответственности автоматически ляжет на благотворительную организацию. И тогда второй вопрос: а какие у нее есть полномочия и ресурсы?

Если подросток формально все соблюдает, но как волонтер он слабый? Он плохо все делает, но формально каждый день на месте. Какие у НКО могут быть возможности влияния? То есть, будут нужны какие-то люди, понимающие и в трудных подростках, и в правовой системе, и имеющие педагогические навыки. И в конечном итоге ответственность клином сойдется на конкретном человеке, который будет сопровождать этого ребенка. А вот у этого человека какие могут быть ресурсы и полномочия?

Другой ряд вопросов – про результат. Чего мы хотим достичь? Волонтерство, оно, если быть точным, не про перевоспитание участников, а про помощь благополучателям, например, детям с инвалидностью в спец интернате.

Вот, допустим, нашему Движению поступает предложение: есть подросток, что-то он там неоднократно украл в магазине, понятно, что он из асоциальной семьи, и не надо его упекать в колонию сразу, а надо дать ему шанс. Как бы поступили мы? Просто взять и поручить кому-то подростка я не могу. Но я могу обратиться к сообществу волонтеров, координаторов и сотрудников и сказать: вот такая ситуация, парнишка согласен у нас год что-то полезное делать. Готов ли кто-то из вас его курировать? И вот кто-то из координаторов говорит: «Я готов, давайте его в мою группу волонтеров». И у координатора вдруг появляется задача, которую он должен решать в параллель с основной.

Допустим, это - координатор группы волонтеров, которая организует прогулки для детей-сирот с инвалидностью. И результатом работы координатора являются регулярные прогулки этих детей, чтобы они могли общаться, играть и т.д. И тут появляется параллельная задача в виде результата по перевоспитанию мальчика. И технологически это никак не связано с тем, что координатор делает в основном своем месте! И подопечные, и волонтеры, и даже администрация учреждения требуют большого внимания, а тут еще сверху приклеивается дополнительная история. И координатор будет вынужден автоматически передать ответственность за него своей волонтерской группе: парень-то не может в вакууме волонтерить. И с персоналом он будет обязан его познакомить: «Вот, наш мальчик, он с нами по решению суда». И этот мальчик должен быть встроен в какой-то позитивный процесс, целью которого является не он, а прежде всего, помощь подопечным. Процесс должен быть для него безопасен, а с другой стороны – и он сам должен быть безопасен для волонтеров с подопечными. И это – серьезная нагрузка для координатора. Может найтись волонтер, который скажет: «Все понимаю и сочувствую его ситуации, но я пришел сюда в свое небольшое свободное время гулять с детьми с инвалидностью. И тратить время на парнишку я не готов». И кто-то из волонтеров, наверно, не согласится.

В учреждении тоже кто-то из персонала может сказать: «При всем к вам уважении нам такие люди тут не нужны». И начнется работа по убеждению волонтеров и сотрудников. Таким образом, будут пересекаться два независимых социально-технологических процесса - по перевоспитанию подростка и помощи детям с инвалидностью.

В итоге, все это потребует серьезной решимости, включенности и  времени от человека, взявшего на поруки этого парня. И в идеале все замкнется на суперактивных, ответственных, ресурсных людях.

На самом деле, это возможно.

Статистика известных благотворительных организаций, занимающихся наставничеством, такова: крупная НКО может потянуть сопровождение до 100 пар «наставник-подросток». Стоимость этого сопровождения – миллионы рублей в год. Потому что наставничество – это не дружба в никуда. Это - продуманное сопровождение, которое имеет свои цели и этапы. И если наставник – человек не профессионально подготовленный – не педагог или психолог, а просто волонтер, то ему потребуется профессиональная помощь в понимании особенностей этого ребенка и в простраивании этого плана сопровождения. Плюс - психологическое сопровождение самого волонтера, потому что трудности в отношениях с этим подростком будут наверняка. Юрист тоже будет нужен, так как над подростком висит угроза реального наказания.

Эта технология действительно дорогостоящая. И организация, которая скажет: «Ага, я возьму таких подростков», на самом деле, должна будет иметь возможность к кому-то обращаться со всеми этими вопросами: в сопровождающий центр или на супервизию у сторонней опытной организации. Либо ей придется самой выстраивать отдельную структуру, которая будет сопровождать волонтеров-наставников.

В итоге, сама по себе задача более-менее понятна. Но есть ли у кого-то в голове вся эта продуманная конструкция? Ответы на все эти вопросы? Если есть – отлично, тогда на основании этого плана можно пытаться делать какие-то пилоты. Если ни у кого ответов нет, значит, нужен нулевой этап, искать эти ответы и продумывать технологию.

Ну и последний вопрос – кто будет платить? И если государство готово поддержать это направление финансово, например, грантами, то да, дело сможет развиваться.