Стала свидетелем знакомства, а затем многочасовой беседы двух профессиональных музыкантов. Один из Москвы, другой из Махачкалы, один пианист, другой барабанщик.
О! это был экстаз – их слушать. Я не знала имен исполнителей, которых они обсуждали, как родных. Я не знала музыки, которую они ставили друг другу. И никогда не слышала об органе Хаммонда, которому они посвятили страстные речи и восклицания. Но я слушала их, и мне было так хорошо находиться в иной реальности, другой плоскости, инфополе, не имеющим абсолютно ничего общего с моими реальностями и плоскостями.
Ближе к четырем утра я открыла для себя песню, где Рей Чарльз поет с Элтоном Джоном и впервые в жизни заплакала от музыки. И потом еще несколько раз уже дома. И нет, я не пила тогда и дома не пила, но там где Рей Чарльз поет будто мимо нот, при этом гораздо вернее автора – Элтона Джона, у меня приходят в движение какие-то клапаны, начинают качать, бередить бессознательное, и контролировать процесс нет возможности.
Они где-то среди нервов у меня застыли, эти клапаны – стояли себе в паутине и пыли. Но когда Рей поет «to make you love me», я плачу, будто это про меня на вселенском уровне, где у меня все общее с каждым, кто любил и потерял. Особенно с Реем Чарльзом.
Что мне сделать, чтоб ты любил меня? Ничего уже не поделаешь.
Sorry seems to be the hardest word
Я вдруг поняла, что не у всех жизнь проходит среди текстов, букоф и букв. У музыкантов она проходит среди музык! Заметила много видовых отличий в восприятии.
Музыканты говорят:
- Не могу, когда музыка «фоном». Погружаюсь, отвлекаюсь, нервничаю.
Я вот не могу, когда фоном радио со словами или песни на русском языке – потому что не могу не вникать в суть. А суть обычно не радует. Отвлекаюсь, нервничаю.
Музыканты говорят:
- Ощущаю музыку на вкус, как еду. Прямо на языке чувствую рецепторами: ммм так вкусно! Или фу, гадость! Или – какая жвачка... А бывает – да, жвачка, но вкусная, качественная.
Не представляю, как это. Зато однажды, в момент «психологической тошноты», когда тошнит не от отравления или переедания, а от невозможности переварить происходящее, я взяла книгу прозы Бродского и стала выписывать оттуда куски. И равновесие вернулось, и тошнота отступила.
«Медленное движение лодки сквозь ночь напоминало проход связной мысли сквозь бессознательное».
Дааа
Более того, листы с выписанными тогда словами я часто беру с собой вместе с рабочими бумагами, просто чтобы они были где-то рядом, лежали на тумбочке, гармонизировали пространство. Вдруг что разбалансируется, а я – хвать! и читаю о представлении Бродского о рае, не связанном с климатом и температурой. «Я бы обошелся и без его жителей, и без вечности в придачу».
Или вот пересечение наших с музыкантскими восприятий.
- Он на барабанах играет, будто разговаривает с тобой. Я прямо слова и фразы слышу.
Слова! Он тоже слышит слова! Хотя возможно, подразумевает смыслы.
В ту ночь я точно увидела, что мой способ коммуникации с миром поизносился, дискредитировал себя – к словам уже нет смысла прислушиваться, потому что смысла в них больше нет. Слова его искажают, отнимают, переворачивают. И у меня нет способа передать действительность с помощью слов, как я ни стараюсь. Мне уже сложно их слушать, читать и писать. И очень хочется разобрать входы в другой портал связи с миром: в тоннель, где только музыка и всякие звуки типа попискивания цыплят или воя ветра.
Больше никаких слов.
В мой внутренний мир, состоящий из текстов, легче влезть грязными сапогами и перетоптать ими все грядки: достаточно придавать словам другие значения, другие трактовки - образам, из старинных формулировок вдруг делать противоположные выводы. Даже если слышу это фоном, моя система дает сбой, виснет. И пока ошибка не устранена, перезагрузки не помогают.
И то ли дело музыканты. Они включают трек и в нем все уже взвешено, сбалансировано, сымпровизировано и так звучит, что клапана их души стучат, шестеренки движутся, кровь бежит по венам и значит, можно продолжать жить. Хотя бы там, на своих внутренних меридианах.
- Я слушаю музыку и понимаю – хаха! Сюда они не достанут.
Представляете, как им хорошо?
"Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты".
А вот фигушки, не получится...
(Так Гамлет говорил, а Пастернак перевел).
Пойду слушать Чарльза. Мне надо разрабатывать те, ранее незадействованные клапаны и каналы коммуникаций.
