- Я никогда ни о чем таком не думал! – сказал 10-летний мальчик, впервые услышав классическую музыку.
- О чем «таком»? – спросили родители.
- О таких серьезных, больших вещах.
Лекторию «Прямая речь» удалось совершить рывок в организации лекций: они собрали полный зал им. П.И.Чайковского на лекцию тире дискуссию по вопросам:
как и зачем люди слушают музыку?
что им это дает?
как звуковая волна превращается в глубокую эмоцию?
как люди слушают музыку в периоды катаклизмов?
И т.д.
Вопросы, согласитесь, не то что бы прямо насущные.
А уважаемые спикеры даже не обещали дать точные ответы - они же доктора наук, а не инфоцыгане. И заранее честно признавались, что точных-то пока вообще не существует.
Александр Каплан, Татьяна Черниговская и Ярослав Тимофеев собрались поговорить о музыке с точки зрения восприятия ее мозгом, а Тимофеев еще и обеспечивал дискуссии «сопровождение на фортепиано». И 1500 человек собрались это послушать в понедельник вечером в Москве.
Послушать не пассивно, не устало «после работы», а вовлеченно, с готовностью погружаться и реагировать аплодисментами на сложные тезисы, гипотезы, на Рахманинова и Моцарта, раскатами смеха в ответ на научные шутки и острые моменты спора.
Тот случай, когда хочется поаплодировать самой аудитории.
Мне как раз в жизни стало совсем трудно от слов. От того, что они несут, от того, как с их помощью подменяются смыслы. Стало сложно существовать в их окружении, и тут я поняла, что вовсе не все читают и слушают слова, есть люди, которые целыми днями слушают музыкальные произведения – там гораздо легче спрятаться от реальности. И гораздо легче создать свою, не менее реальную, но более комфортную. И жить себе в ней.
Слова же врут, а музыка же – никогда.
Так что насущным музыкальный вопрос оказался не только для меня. Практика показывает, что слушатели идут не только на лектора, но и на тему. Какими бы громкими ни были имена спикеров, каким бы талантливым популяризатором ни был бы лекторий – тема рулит. И на этот раз она рулила в зале Чайковского. Окунемся в музыку, когда во все остальное окунаться стало тяжело, решили спикеры и с ними полторы тысячи зрителей.
Лекции в зале Чайковского проводились и раньше, но они сопровождали музыку, прилагались к ней. И за 83 года существования славного зала до прошлого понедельника ни разу не случалось, чтобы было наоборот. Но вот случилось.
Представители от науки – психофизиолог и психолингвист обсуждали с представителем от музыки: да что же такое происходит, когда человек слушает музыку? И, кстати, выяснили, что, как обычно, все происходит в голове у слушателя (причем только у сапиенса), хотя существует и «музыка как таковая» без исполнителя, без тембра.
- Ничего себе, да?
как часто говорит Татьяна Владимировна, и зритель понимает, что он задумался о чем-то в первый раз. А это редкое, щекочущее, захватывающее занятие – думать о чем-то первый раз. Понимать, сколько за новой мыслью стоит смыслов, открывается слоев и поводов.
Это ее знаменитое:
- Если человечество исчезнет, музыка останется? А математика?
Не только за ответами, но и за такими вот вопросами просвещенный зритель идет на лекцию. Чтобы думать было о чем кроме первичных потребностей, чтобы думать о больших и сложных вещах с удовольствием и восхищением перед загадками мироздания, как это умеют ученые.
- Что мне внутри себя надо напрячь, чтобы сконцентрироваться на музыке? А концентрироваться вообще-то трудно.
О, это проблема концентрации! Проблема не только современного человека, как заметила Татьяна Владимировна. А мы-то думали…
Она настаивала, что музыка это другой язык, а Тимофеев слову «язык» изо всех сил сопротивлялся.
- Оперу лучше слушать на языке, который ты не понимаешь, чтобы не превращать музыку в язык, настаивал он.
У каждого из участников был свой взгляд на все вопросы, как и полагается для дискуссии. Но если считать дискуссию соревнованием, то мне кажется, что выиграла ее Черниговская с ее талантом влюблять в себя. А психофизиолог, один из самых известных экспертов по исследованиям мозга в России Александр Каплан миролюбиво это допустил.
Татьяна Черниговская – феномен. Не только благодаря широким научным знаниям, которые она «несет в народ», но и из-за свободы, веселости, смелости, в том числе смелости ошибаться, говорить о себе, делиться личным, проявлять эмоции, ставить под сомнение казалось бы такие незыблемые вещи, как Теория Дарвина и вообще все подряд.
Лектор (как и интеллект) – это не сумма знаний, это сумма знаний плюс умение их применить, подать в захватывающей «личной» форме.
- Я что-то не то говорю? – спрашивает Черниговская у ведущего дискуссию.
- Вы сразу взяли быка за рога! Я ведь только спросил…
- Я по-другому не умею.
А все эти вопросы, которые она формулирует и кидает в зал: нате, разбирайтесь, думайте сами, может, до чего додумаетесь! И кстати, вовсе не исключает, что мы сможем предложить свою версию по поводу того, куда девается абсолютный слух, с которым рождаются все дети.
Назвала хитмейкера от науки Стивена Пинкера неумным (повторила несколько раз + «и пусть он к нам не приходит»), за то, что он сравнил музыку с чизкейком, то есть назвал десертом при обязательной еде, в качестве которой выступает речь, чем-то необязательным… Между делом уронила, что «вчера ночью прочла книгу Оливера Сакса «Музыкофилия».
Боже мой, когда я могла прочесть книгу за ночь?
Черниговская смеется, выдвигает рискованные предположения, одинаково ярко реагирует на то, что происходит в зале здесь и сейчас, и на то, что написано в научных и околонаучных работах, на сцене Мариинского театра, в тексте Пруста.
Черниговская спорит, хулиганит, сыплет научными фактами, приводит простые человеческие примеры из жизни, в том числе из собственной. И спокойно может признаться, что «тут я ошиблась. Я вообще часто ошибаюсь».
Татьяна Владимировна, браво!
У меня был любимый музыковед – Манашир Якубов, который посвятил годы и годы изучению музыкального наследия Шостаковича и изданию его произведений. Я имела наглость спросить его, для чего вообще нужны музыковеды. Оказалось, для – радости. Буквально.
Записала, что он сказал.
- Конечно, слушать музыку можно и бессознательно: воспринимать, переживать, подчиняться эмоциям, которые она дарит. Но знакомство с контекстами - музыкальным, историческим, биографическим обогащает этот процесс, делает его осмысленным и интересным, превращает прослушивание в процесс более высокого, чем бессознательный, уровня.
Знакомство с подтекстами позволяет восхититься мастерством автора, осознать, насколько виртуозно он решил ту или иную тему, передал то или иное состояние, настроение, свое или целого поколения, целого исторического отрезка в жизни страны. Наконец, позволяет в полной мере оценить, насколько совершенно его творение! Это ведь повод для подлинно-радостного переживания. Разве поводы для радости бывают лишними?
«Оставлю тут» мысли, которые я отложила себе для обдумывания с удовольствием с дискуссии в зале Чайковского.
От Александра Каплана
- Человек – существо игручее. Играющее в прятки и прогнозы.
- Музыка - единственный способ держать в себе организованный звуковой мир. Это важно, потому что зрительный мир сам по себе организован, а в звуковом само по себе не организовано ничего.
- Каждый язык – это новый мир, новое обозначение внешних объектов. Если вы владеете несколькими языками – вы живете в нескольких мирах одновременно. А музыка – это еще один огромный мир. Пожилой человек неизбежно теряет когнитивные способности, но они буду сохраняться тем дольше, чем больше миров, а значит - опор у него в голове.
- Пуанкаре выбирал для обдумывания ту идею, которая больше нравилась ему с эстетической точки зрения и от которой он получал удовольствие.
От Ярослава Тимофеева
- Музыка – это звуковые волны, которые человек слушает ради удовольствия, а не ради пользы.
И последнее, в пользу музыки, «от Черниговской»:
- Есть экспериментальные работы, подтверждающие, что люди, которые занимались музыкой в детстве, независимо от результата, независимо, стали они музыкантами или нет, занимались ли музыкой позже или нет – они на годы отодвигают риск заболеть Альцгеймером.
В «Прямой речи» дискуссию этого уникального формата и состава обещали повторить и в Москве, и в Санкт-Петербурге. Ведь множество вопросов, в том числе, вопросов от умных зрителей, в тот вечер остались без обсуждения.