Врач на маммографии в телефон
— А ты знаешь, кто такой лангустин? Ну здоровенная как бы креветка. Развернула, а он противный такой! Не знаю, может, показалось.
(С досадой смотрит на пациента, говорит в трубку «перезвоню», отключается).
Студенты у гардероба в театре «Около»
— У них есть еще «Сирано де Бержерак». Там актер такой — глобально спокойный. Сходил на спектакль и потом еще несколько дней его спокойствие в себе носил.
Кладет руку на грудь — показывает, где было спокойствие.
Девочки без шапок на остановке
— Какой ужасный пуховик!
— Он сожрал твою фигуру! Где всё? Где твоя попа?
— Попа в тепле.
Впервые за три недели выходишь на воздух — на балкон, подышать и посмотреть во внешний мир. Вроде — все как всегда: то же небо — опять голубое. Минус 25, ощущается как 140, солнце яркое слепит, синички пищат.
Автобусы ездят по расписанию — красивые, синие на фоне сиреневого снега — светятся уютно, шуршат.
Кроссовки постиранные сохнут, чистые полотенца развешаны и деревенеют на морозе.
Дети в розовых комбинезонах катаются на фиолетовых «ватрушках» и гордо ездят на достижении прогресса — санках с колесами.
Хокейную площадку залили, кто-то молодняк тренирует, выкрикивает командны басом, клюшки стучат. Девочки-балеринки бегут носочками наружу.
Люди гуляют с породистыми собаками в светящихся ошейниках, корги с попками сердечками — забавные, умилительные, левретки в пальто и сапожках. Они нежные, не могут по морозу босиком.
А лыжники-то лыжники! Так и лыжнят по одиночке и группами.
Желтые, зеленые и красные курьеры на белом-белом фоне января пересекают пейзаж во всех направлениях.
Когда темнеет, на улицах зажигаются фонари, а в окнах фиолетовые лампы — растят зародыши пшеницы и спацифиллиумы — женское счастье… И т.д. И т.д.
А тем временем в мире все идет по ****.
В очереди в аптеке
— У меня варианта не было: с утра подхватилась, все люстры в доме перемыла. А стремянка у меня такая, как тебе сказать — элегантная. Шатается. Теперь спина отваливается и ножки дрожат. Зато люстры сияют.
(Подходит к окошку, покупает «Капотен»)
В личке
— Вчера с дочкой сидим, пуговицы пришиваем, и она говорит: мам, как хорошо-то! Потому что рукоделие — это другая энергия.
(Беру вязание)
Мама
— Помню, мой папа где-то елку добыл, а комната в Ленинграде у нас была — девять метров. Куда елку ставить? Укрепили подоконник фанерой, поставили на подоконник. Мама купила нитки «Ирис», темно-зеленые, и мы петельки пришивали — к конфетам, к мандаринками, орехи фольгой оборачивали и на фольгу тоже петельку. И на елку вешали. А на праздник, после 12, детям разрешили эти угощения с елки ножничками срезать. Это год 57-ой где-то… Папе из Белоруссии присылали сушеные грибы и клюкву с сахаром. Мама брала по ложечке, кисель варила.
(Разбирает елку)
Последние 30 лет я была так озабочена добыванием хлеба насущного, что «не занималась» политикой. Оправдываю это тем, что «У меня нет совести, у меня есть только нервы», как сказал Акутагава. Фиксирую приметы времени и сама в нем живу. И на второе уходит столько сил, что на первое почти не остается.
«Работай как всегда, работай хорошо», «Делай что должно, и будь, что будет». Рутина помогает вывозить и остаться в уме в любой обстановке — в диапазоне от некой неопределенности до полного ужаса.
Раньше всегда думала: как люди жили в 1917 году? На свидания ходили, в булочную. «Я знал двух влюбленных, живших в Петрограде в дни революции и не заметивших ее». Всегда думала: как это? А вот так. Просто продолжаешь делать те же вещи, что и всегда.
Существуешь в нескольких планах одновременно.
Ближний план — дом, быт, что на обед? хлеб опять никто не купил, пылесос зажевал зарядку, постирать его носки с отбеливателем, почему кошка поужинала два раза? надо согласовывать ее кормление. Ася кашляет, у мамы давление упало, у меня подскочило и пора за квартиру переводить. Снова лечить и лечиться.
Далее друзья, близкие, знакомые — вертикальные связи в широком географическом разбросе.
Как ты сегодня? Маме лучше? Отец?
— как ты по 10-бальной?
— минус 2
Так и живем, с утра Плющев*, вечером «Армен и Федор». Особенно Федор)
Рабочий план — что там на сегодня: срочное-важное? Важное-несрочное, несрочное-неважное? И зачем я это делаю? Как умудряюсь так работать, что денег не прибавляется? И всегда занята.
Личный план называется «надо начать», там очень много.
Например, надо начать строить планы! Да как же тут строить? А вот так! Берешь и пишешь что сначала, что потом. Планирование и целеполагание рулит, вон Наташа — спланировала и идет по графику.
Ходить на йогу тоже надо. Или хотя бы дома по урокам в ютубе. Это очень важно и полезно, улучшает качество жизни и гибкость. Никто не молодеет.
И еще себя надо поддерживать и хвалить. Да. Даже за ошибки, а уж за достижения вовсе обязательно. Хотя у достижений планка заметно упала: жив и слава Богу. Хвалю!
10 тысяч шагов обязательно ходить каждый день в любую погоду. Приложение считает.
Горячую воду с кисленькой лечебной травкой надо начать пить с утра, на голодный желудок. Ага.
На маммографию надо. В музеи и театры, на лекции — пожалуйста! Выбирай.
И еще непобедимое лето надо начать в себе искать и находить. По Камю.
«В разгар зимы я обнаружил, что внутри меня — непобедимое лето».
Я знаю тех, кто нашел, им хорошо.
А я только сканирую действительность: дети здоровы, мама со мной и круглосуточный Отче наш. А все эти «надо» потом.
Есть еще творческий план сознания, где все задумки и словечки, но все они бледнеют на фоне действительности и самого главного фона жизни — много людей погибает и нечеловечески мучается где-то рядом. Я всегда это знаю мозгом и телом.
И проживая каждый свой день со всеми своими привычками, стараюсь осознавать, что происходит. И выдерживать чувство бессилия.
Это все, что я могу.
Мама с сыном от горшка два вершка в лифте метро вечером
— Завтра у нас подъем в 6, выход из дома в 6.40.
— Я помню.
(Надевает варежки, капюшон, надвигает шарф на нос, выходит в метель).
Парень и девушка вечером под снегом
Девушка:
— Ты как?
Парень останавливается.
— Я счастлив.
У каждого свое пространство и время. И они регулярно меняются местами.
* Внесен Минюстом в перечень физлиц, признанных иностранными агентами
