Когда давно-давно, в эпоху тотальной «Песни года» с Ангелиной Вовк, я услышала, как Сергей Белоголовцев разговаривает с экрана, мне сразу захотелось, чтоб он поговорил лично со мной. И все понял. Потому что это были человеческие, домашние, естественные интонации, которые и в жизни-то встретишь не часто, не то что на телевидении. Некоторые на кухне с женой официальнее разговаривают, чем Белоголовцев с камерой. Эффект нормального человека в состоянии полной непринужденности.
Еще мне всегда казалось, что у него внутри непрерывно что-то горит, бурлит, болит, взрывается и дребезжит, а до нас доходят лишь слабые отголоски взрывных волн его темперамента.
А еще мне казалось, что он прекрасно бы мог сыграть Джека Воробья, и Вилли Вонку, и Сонную лощину. У него масштаб, эмоции и глаза яркие — как эти, алмазы в каменных пещерах… А теперь я думаю, что он и «Мертвеца» у Джармуша мог бы сыграть. Но зачем ему чужие роли, когда у него есть свой «Апокалипсис для флейты».
Я, конечно, понимала, что спектакль не то чтобы комедийный и искрометный, но там же Белоголовцев! Раньше от одного взгляда на него мне было веселей жить. Подсознательно ждешь его улыбки, этого бешеного огня в глазах.
И когда его вывозят на каталке, еще надеешься. А потом всё. Он глаза открывает, а в них нет не то что огня – уголёчка даже на дне не теплится. Каким невероятным актерским усилием он его погасил, я не знаю. Но факт остается фактом – в спектакле у Сергея Белоголовцева другое лицо. Больное и трогательное. На него тяжело смотреть, как тяжело смотреть на всех, кого не можешь спасти.
И на третьей минуте его пребывания на сцене вообще забываешь, что это тот самый, из ОСП. Потому что начинается сплошной Сырцов Сергей Иваныч. И это ни капли не смешно.
Белоголовцев появляется на сцене короткими очередями. Во время которых хочется пригнуться и закрыть голову руками или уже бежать защищать его от этих… Какие же гады все остальные!
Главного героя зрители видят мало. Но как эффектно его делает свита! Персонажи 10 классных актеров непрерывно говорят о Сырцове, двигаются, переодеваются, поют, шутят. А перевоплощаются как! На раз. И вот они смешные. Местами даже очень. (Все роскошные абсолютно, но особое ура актрисе, игравшей маму Сырцова, и фразе «вышла покурить в степь».) Они играют с кошмарной достоверностью и с ней же отображают действительность. И каким-то чудом это не выглядит ни капустником, ни КВН.
Всё в тексте пьесы такое реальное, свежее, будто только что с новостных лент – имена, события, реалии… И при этом – искусство. Точно. Насыщенный, калорийный текст, где каждое слово – вкусное, жирное, смачное, точное. И только обаяние актеров делает выносимым этот узнаваемый родной абсурд, если не сказать кошмар. А еще музыка.
И еще любовь. Они смогли убедительно сыграть любовь в трех двухминутных сценах. Вот как это? И что у него там внутри, у Белоголовцева? Поверхность ожога?
Этой дерзкой команде удалось сделать спектакль очень динамичным и очень цельным одновременно. Очень смешным и с глубоким смыслом. В общем, именно то, что хочешь от театра. Я бы сказала, что «Квартет И» на их фоне выглядит компанией талантливых шутников на бытовые темы.
Когда он вышел на поклон, то все еще был Сырцов. С теми же глазами, которые и не пытаются улыбнуться. Несмотря на овации и букеты. И стало так страшно, что он уже не улыбнется никогда, что в пьесе его убили окончательно. Было сильно похоже на то.
«Апокалипсис для флейты» идет в театре на Лесной, 18. Это ДК имени Зуева и «Другой театр». Здание само по себе классное – известный во всем мире памятник конструктивизма. Там хорошо внутри, а снаружи ходит 9-й трамвай – самая старая модель в Москве, как будто ровесник ДК, который архитектор Илья Голосов в 1929-м построил…
Фото Михаила Белоцерковского