Редко какой поиск в интернете сравнится по увлекательности с виртуальным путешествием по коллекции печатной графики амстердамского Рейксмюзеума. Книгоиздание голландского «Золотого века» — одно из самых ярких звёздных скоплений «галактики Гутенберга» и таковым его сделали не только исключительная для тогдашней Европы обстановка политической свободы и веротерпимости, установившаяся в Соединённых провинциях XVII столетия, но и расцвет гравюры на металле, вытеснившей грубоватые ксилографии прежней эпохи. Самыми востребованными у покупателей книгами становятся иллюстрированные, отсюда спрос на профессию гравёра, а это стимул, таковые становились всё искуснее, образуя, поколение за поколением, целые династии, часто сами делаясь книгоиздателями.
Так что им конца и края нет — резцовым гравюрам и офортам нидерландских мастеров XVII — начала XVIII вв., оттиснутым на книжных страницах вместе с текстом, вклеенным между ними или существующим в самостоятельном виде. Большинство из них отложилось в Рейксмюзеуме, и доступно для любого пользователя интернета.
Многие носят репродукционный характер (знакомство широкой аудитории с шедеврами живописи обеспечивала именно гравюра), много реплик (появление удачной композиции влекло за собой её повторение или варьирование другими резчиками), технические приёмы более или менее стандартизированы, так что руку одного мастера отличить от другого не всегда просто. Но есть гравёры, манеру которых ни с чьей другой не спутаешь и не нужно даже сверяться с подписью — достаточно одного взгляда, чтобы определить автора.
Один из первых, к кому это относится — Ромейн де Хоге (1645-1708).
Больше никто не работал тогда офортной иглой так как он — похоже, без подготовительных рисунков, а сразу на доске, нанося быстрыми взмахами извилистые и закругляющиеся штрихи, не стремясь к каллиграфической чёткости и не стесняясь прочертить рядом с показавшейся недостаточно точной линией ещё одну. Поэтому фигуры и предметы часто состоят у него из не вполне определённых, клубящихся, дышащих масс, которые в свою очередь, собираются в сложнейшие композиции, заполняющие всё пространство. Это очень странные, ирреальные миры, переполненные символами и аллегориями, от читаемых достаточно ясно, до совершенно герметичных.
Гравюры Ромейна де Хоге стилистически и хронологически принадлежат искусству барокко — в сущности, это одна из кульминаций барокко, но в каком-то смысле они — шаг сразу через несколько веков, к сюрреализму. «Сюрреалист XVII века» — такое определение отдаёт спекулятивностью и преувеличением, но дело в том, что применительно к фигуре де Хоге никакое преувеличение не кажется надуманным.
Художник, гравёр, скульптор, медальер, автор витражей, карикатурист, дилер, писатель, юрист, минералог, философ, политический деятель — такого сочетания характеристик, более подходящего для титанов Возрождения, мы не найдём больше ни у одного деятеля нидерландской культуры. А прибавьте к этому ещё и противоречивую личность, не оставлявшую никого равнодушным, прибавьте репутацию личного друга одного монарха (штатгальтера Голландии Виллема III Оранского, ставшего после Славной революции 1688 г. королём Великобритании) и личного врага другого («короля-солнце» Людовика XIV). Не случайно де Хоге называли «вторым Аретино», с учётом негативной коннотации, которая сопровождала к тому времени имя писателя эпохи Возрождения, прозванного «бичом государей».
Если Пьетро Аретино — «отец журналистики», то Ромейн де Хоге — «отец политической карикатуры»: убийственного сарказма его сатирических гравюр страшились так же, как полутора веками ранее — пера и языка Аретино. Впрочем, журналистику смело можно добавить и к списку профессий де Хоге — это же он издавал в 1701-1702 гг. первый голландский сатирический еженедельник «Эзоп в Европе» Издание состояло из шести страниц, включало рисунки и текст, часто представлявший собой диалоги с актуальными комментариями о событиях дня. Главной мишенью журнала был французский король Людовик XIV, его двор и политика.
Непонятно, как этот человек успевал столь многое. По продуктивности в качестве гравёра он уступает лишь Яну Лёйкену. Наследие отца и сына Лёйкенов составляет примерно 4500 листов; Ромейна де Хоге — 300 отдельных офортов, в основном большого формата, а также около 2800 иллюстраций в 109 книгах. Безусловно, Ян Лёйкен и де Хоге — два величайших мастера в истории нидерландской гравюры после Рембрандта, но Рембрандт не работал в книжной графике, и тут у Лёйкена и де Хоге просто нет конкурентов.
Люди одного поколения, они родились и умерли с разницей в четыре года (старшинство принадлежит де Хоге); обоим было тесно в рамках одной формы самовыражения, поэтому они соединяли в себе художника и писателя. Но в остальном трудно найти более непохожих людей: всю жизнь погружённый в духовные поиски Лёйкен, аскет, бессребреник, после смерти которого даже денег на достойное погребение не нашлось, и — никогда не испытывавший материальных затруднений, вращавшийся в самой гуще общественной жизни дерзкий, язвительный, неуживчивый де Хоге, иллюстрировавший христианские тексты, но едва ли сам в них заглядывавший, доктор права, владелец поместья в Зеландии, возведённый польским королём Яном Собесским в дворянское достоинство.
Но это несходство и замечательно, в нём отразилась сложность, разнообразие и великолепие «Золотого века» голландской культуры, который можно без конца открывать для себя, но нельзя исчерпать. Пришла пора открыть и Ромейна де Хоге, которого в России, в сущности, не знают, хотя он — учитель Адриана Схонебека (1761-1705), с которого началась русская гравюра. В коллекции Эрмитажа — 95 работ де Хоге, причём отнюдь не самых важных и знаковых. Ещё несколько десятков — в других музеях, но и они представляют собой случайную подборку, не дающую представления о масштабе творческого наследия мастера.
Ромейн де Хоге, сын пуговичного мастера, родился в Амстердаме и был крещён 10 сентября 1645 г. Неизвестно, кто был его учителем, но самый ранний из офортов де Хоге датирован 1662 г. В 1667 г. он получает первый заказ от книгоиздателей: гравирует фронтиспис к поэме Константейна Хёйгенса (1596-1687) «De Zee-straet van 's Graven-hage op Scheveningen». Кстати, Хёйгенс был воспитателем юного принца Виллема III Оранского — не с этого ли времени формируется приверженность Ромейна де Хоге оранжистской партии?
Композиционное решение изображения весьма необычно и выдаёт в молодом де Хоге стремление ставить перед собой нестандартные художественные задачи. Образ арки, как ворот в книгу, традиционен для фронтисписов той эпохи, но обычно они преподносятся фронтально, изображение плоскостно. Де Хоге же решительно возносит точку обзора на уровень птичьего полёта и мы видим сверху не только арку, но и уходящую к городу на горизонте дорогу, по которой стремится поток людей.
Конечно, это необычное композиционное решение было подсказано художнику содержанием поэмы Хёйгенса, по смелому проекту которого была в 1665 г. построена через песчаные дюны дорога с твёрдым покрытием от Схевенингена к Гааге. Тем не менее, техническая изощрённость первой же ставшей известной работы 22-летнего Ромейна нельзя не отметить. Насколько он щедр на детали и не боится лишнего труда судите хотя бы по фигуре девушки, идущей в пройме арки навстречу толпе — насколько она живая!
В 1668 г. де Хоге уехал в Париж, откуда вернулся в 1670 г., обогащённый опытом знакомства с творчеством Жака Калло и с этого момента именовал себя «офортистом». Едва ли он предполагал, что уже через два года французы и их король станут главной мишенью его офортов, которые, в свою очередь, сделают Ромейна де Хоге знаменитым.
В 1672 году, вошедшим в нидерландскую историю как «Год бедствий», Франция и Англия атаковали республику Соединённых провинций. К антиголландской коалиции Людовика XIV и Карла II примкнули также курфюрст Кёльна и архиепископ Мюнстера. После ряда поражений голландских войск французы оккупировали большую часть страны. Как следствие возникшей паники и поиска виноватых, произошёл фактический государственный переворот; глава республики великий пенсионарий Ян де Витт ушёл в отставку, а затем стал жертвой самосуда толпы вместе с братом адмиралом Корнелисом де Виттом.
Было восстановлено упразднённое в 1667 г. штатгальтерство и к власти пришёл 22-летний принц Виллем III Оранский, принявший командование войсками. Чтобы остановить французов, голландцы прибегли к отчаянной мере, применявшейся в войне за независимость век назад: взорвали плотины и затопили часть страны. 28 мая адмирал Михил де Рёйтер разбил англичан в морском сражении при Солебее, через три месяца мюнстерцы вынуждены были снять осаду Гронингена, оставив в кровопролитных боях не менее половины своей 24-тысячной армии. Постепенно антиголландская коалиция распалась и главным военным противником осталась Франция, война с которой длилась с переменным успехом до 1678 г.
Понятно, что в этот период католики-французы стали для протестантов-голландцев экзистенциальным врагом; известия о терроризировании войсками Людовика XIV местного населения, резне в Сваммердаме и Бодегравене, подогревали эту убеждённость. В этой обстановке Ромейн де Хоге гравирует большой лист (сейчас бы его назвали плакатом) со стихотворным текстом Говерта Бидло (личного врача Виллема III, а по совместительству поэта и драматурга), изображающий зверства французской солдатни, затем ещё восемь — как иллюстрации к вышедшей по свежим следам событий книге Абрахама де Викфора «Advis fidelle aux veritables Hollandois. Touchant ce qui s'est passé dans les villages de Bodegrave & Swammerdam, & les cruautés inoüies, que les François y ont exercées. Avec un memoire de la derniere marche de l'armée du roy de France en Brabant & en Flandre».
В сущности, эти многофигурные композиции — его, Ромейна де Хоге, «Бедствия войны». Быть может, не столь виртуозные технически, как знаменитая серия Калло, но безусловно превосходящие её по экспрессивности. Калло, констатируя, что война бедственна и ужасна, решал в первую очередь художественную задачу — уместить как можно больше фигур и несколько планов в крохотную полоску доски, он не ставил целью будить у зрителя патриотические чувства и не звал их на борьбу за родную землю. Агитационное же воздействие листов де Хоге было очень сильным, не зря их потом копировали другие гравёры.
В моей коллекции есть четыре листа таких копий: они наглядно демонстрируют разницу между авторской манерой де Хоге и калькой анонимного копииста: тонкую иглу де Хоге, следовавшей за его мыслью и эмоциями, будто заменили на фломастер: композиция, детали те же, но изображение грубое, жёсткое, контрастное.
Выгравировав также сцены назначения Виллема III генерал-капитаном голландской армии, гибель братьев де Виттов, Ромейн де Хоге стал летописцем «Года бедствий». С тех же пор мы видим его решительным приверженцем оранжистской партии; вероятно, художник лично знакомится с молодым принцем и обращает свою офортную иглу на службу Виллему III и его политике.
1 мая 1673 г. Ромейн де Хоге вступил в брак с дочерью эдамского проповедника Марией Лансман (1749-1718), с которой прожил всю жизнь. Между тем война против Франции и Англии продолжалась с прежней силой. 1 июля и 30 августа республика получила подкрепление от ряда союзников. Была заключена так называемая Гаагская лига: договор между республикой, германским императором, Испанией, Лотарингией и, в январе 1674 года, Данией. Ромейн де Хоге продолжает вести визуальную летопись событий, посвящая листы новым победам адмирала де Рёйтера над англо-французским флотом, взятию Виллемом III захваченного французами в 1672 г. Нардена, взрыву дамбы в Кувордене по приказу архиепископа Мюнстерского.
Но де Хоге способен не только фиксировать, но и обобщать; не только рисовать, но и писать. В 1674 г. он издаёт небольшую, 36-страничную книгу«Schouburgh der Nederlandse veranderingen : geopent in ses tooneelen, waer op de wisselbeurten des Vereenigde Staets door den Fransen oorlog gebrouwen: in historieele sinnebeelden vertoont en beschreven zijn» («Театр голландских перемен: открыт в шести сценах, где изменения в Соединённых провинциях, вызванные французской войной, показаны и описаны с помощью исторических символов»), описывающую события с 1668 по 1674 год.
Шесть иллюстрирующих книгу офортов возвращают де Хоге от шокирующей брутальности «Бедствий войны» к его излюбленной аллегории, языком которой изображается победа над страшным врагом и его изгнание.
В 1675 году Ромейну де Хоге жалуется... в польское дворянство Яном Собеским, королем Польши — видимо в знак благодарности за гравюры с изображениям побед польского короля над турками.
4 июня того же года художник получает leengoed — поместье в Зеландии, что дало ему право именоваться ленманом и сдавать землю в аренду фермерам. В документах он именуется «honoro viro Romano de Hoge sculptore Regio Regis Poloniae».
Следующее десятилетие отмечено интенсивной работой де Хоге в области книжной иллюстрации — в отдельном взятом издании можно найти и всего лишь несколько офортов де Хоге, и 60, и 70. Весьма интригующим остаётся вопрос, был ли именно им осуществлён перевод и проиллюстрирован такой образец «запретной литературы», как приписывавшиеся перу Пьетро Аретино диалоги куртизанок «La puttana errante». Утверждается, что де Хоге и перевёл книгу сам, и снабдил её гравюрами, «содержащими непристойные позы плотского общения». Первое издание «De Dwalende Hoer» 1669 г. подверглось судебному запрету, переиздание 1677 г. этого избежало, однако ни одного экземпляра этих изданий до нашего времени не дошло; известно, что некоторые гравюры эротического содержания уничтожила после смерти де Хоге его вдова.
Зато широко известны иллюстрации де Хоге к «Декамерону» Бокаччо, изданному в Амстердаме на французском языке в 1697 г. и неоднократно переиздававшемся.
Амстердам, между тем Ромейну пришлось покинуть ещё десятью годами ранее: здешние власти были центром притяжения всей антиоранжистской оппозиции, т.е. политическими врагами для преданного сторонника Виллема III. Впрочем, по утверждению А. Хаубракена, отъезд семьи де Хоге произошёл «из-за его отвратительного образа жизни, а также из-за изготовления колючих пасквилей и непристойных и постыдных печатных изображений, которые он продавал развратной молодёжи за гроши».
Так или иначе, к 1687 г. де Хоге перебирается в Гарлем, где он чувствует себя гораздо комфортнее и становится даже членом суда первой инстанции. Позднее, 3 июня 1689 г. он получил степень доктора права в Хардервейкском университете и мог отныне именоваться магистром Ромейном де Хоге.
Но ещё более значимо для его биографии, что в тот же отрезок времени он стал свидетелем и запечатлителем «Славной революции». В июне 1688 г. семь видных английских политиков, представлявших радикальную оппозицию королю Якову II, отправили штатгальтеру Голландии Виллему III, (женатому на дочери Якова II и включённому таким образом в цепочку престолонаследия), секретное послание, где заверялось, что 19 из 20 англичан будут рады свержению «тирана-католика» и воцарению протестантского короля. В августе свою поддержку письменно обещал Вильгельму генерал Джон Черчилль (будущий герцог Мальборо). Несколько месяцев Вильгельм выжидал, опасаясь, что Людовик XIV двинет войска на Голландию, но французский король предпочёл вторгнуться в Германию.
В начале ноября, с армией из 40 тысяч пехотинцев и 5 тысяч кавалеристов, под штандартом с девизом: «Я буду поддерживать протестантство и свободу Англии», Виллем III двинулся в поход. В его свите был и Ромейн де Хоге.
15 ноября голландская армия высадилась на острове; английская армия, парламент, министры и даже дочь короля перешли на сторону Виллема III, практически не встретившему сопротивления на пути к Лондону. Оставшийся в одиночестве Яков II (даже его младшая дочь Анна переехала в лагерь Виллема III) бежал во Францию. В январе 1789 г. парламент провозгласил Виллема и Марию королями Англии и Шотландии. Конечно же, весь этот триумфальный марш, получивший в истории название «Славной революции», был запечатлён в гравюрах Ромейна де Хоге.
Но с этими днями соседствовал и куда более противоречивый отрезок биографии де Хоге. Реакцией Людовика XIV на «Славную революцию» стало начало военных действий против Англии и Голландии; разразилась «Девятилетняя война». Своя война началась и у Ромейна де Хоге — памфлетная. Власти Амстердама по-прежнему находились в оппозиции к Виллему III, в том числе и по вопросам войны с Францией, поэтому для Ромейна де Хоге они стали следующей, после французского монарха, объектом сатиры. В ответ посыпались обвинения во всех смертных грехах на самого де Хоге: безбожник, вор, фальсификатор, порнограф, продавал жену португальским евреям, наконец, совершил инцест с собственной дочерью. Сталкиваясь с такого рода «чёрным пиаром», отчётливее понимаешь, что конец XVII века — это уже всё-таки новое время. Наше время.
К войне памфлетов, грозившей подорвать все репутации, подключились и другие участники, и, чтобы не доводить дело до крайности, власти Гарлема и Амстердама запретили печатание новых пасквилей. Тем не менее недруги де Хоге, которых было предостаточно, заполучили в свои руки обильный запас порочащих слухов, чтобы те продолжали жить и после смерти художника.
Пока Ромейн де Хоге пользовался дружбой Виллема III, он мог не слишком беспокоиться, что о нём думают другие. Ставший после смерти в 1694 г. своей супруги Марии единоличным королём Англии и Шотландии, Виллем III Оранский продолжал начатую ещё в «год бедствий» борьбу с Людовиком XIV на военном и дипломатическом поприще. Теперь уже Франция, как в 1672 г. Голландия, оказалась в кольце врагов; её поддерживала только Османская империя. Боевые действия велись даже на Американском континенте. В 1697 г. по Рейсвейкскому мирному договору Людовик XIV был вынужден признать Виллема III английский королём. Однако через четыре года вспыхнула следующая война — за испанское наследство — и это снова позволило Ромейну де Хоге обратить своё оружие — сарказм — против излюбленной мишени. Гравюры де Хоге буквально уничтожали «короля-солнце» и его сына, «великого дофина»; на эти листы и сегодня, не зная конкретных поводов для той или иной карикатуры, нельзя взглянуть без смеха: настолько всё остроумно придумано и сделано.
В 1702 г. Виллем III скончался. Ромейн де Хоге лишился своего главного покровителя. Бурно прожитая жизнь не сулила ему, как и принцу Оранскому, долголетия. Но его творческий потенциал не снижался, наоборот, к последним годам жизни де Хоге относятся едва ли не лучшие образцы его коронного жанра историко-аллегорических композиций. Это гравюры к двум книгам, изданным в 1706 году. Одна из них — «Старинная свобода Голландии» Эмануэля ван дер Хувена (фронтиспис + 6 листов).
Вторая — собственный труд де Хоге, ставший его главной прижизненной книгой, «Зеркало государства Объединенных Нидерландов» «Spiegel van Staat des Vereenigde Nederlands» (в 2 частях — 2 фронтисписа + 16 листов гравюр), содержащий описание истории возникновения Республики, её законодательства и административных органов. Все семь провинций и их главные города последовательно рассматриваются в первой части; во второй автор рассматривает коллегии генералитета и высшие суды, а также деятельность Ост-Индской и Вест-Индской компаний. Де Хоге взялся за эту работу, поскольку, как он пишет, не только регенты, но и простые граждане должны иметь доступ к знанию, как функционирует общественный организм. Помимо очевидной просветительской ценности двухтомника, де Хоге выступает тут в качестве политического мыслителя — и это на закате своих дней...
В 1707 году художник сделал эскизы заказанных ему настенных росписей в ратуше в Энкхёйзене, но сами фрески, вероятно, были выполнены уже чужой рукой. Ромейн де Хоге скончался 15 июня 1708 года в Гарлеме.
Теперь злословие могло безнаказанно отплясывать на его могиле — что и произошло. Даже не питавший к нему личной вражды А. Хаубракен, автор биографий нидерландских художников, отдавая дань великому таланту де Хоге, считал нужным написать, что «он был человеком выдающегося ума и изобретательности, и я не знаю, были ли равные ему по мастерству аранжировки, по богатству разнообразия в гравюре, о чём свидетельствует бесчисленное множество его книжных и других гравюр. Но по поведению и образу жизни он был скверным молодым человеком, вторым Аретино. Действительно, прискорбно, что человек столь великого разумения впадает в такую ужасную ошибку, что отказывается уважать и признавать самое ценное, а, напротив, насмехается над ним. <…> Если вы столкнётесь с подобным отвратительным образом жизни, знайте, что он призван служить не примером для подражания, а вселить в каждого, и в особенности в молодых художников, чувство ужаса и отвращения».
Но ждал Ромейна де Хоге ждал и посмертный триумф — во всяком случае, так можем оценить его мы, не интересуясь реакцией современников. Казалось бы, наследие де Хоге и так непомерно велико, но 1735 г., через 27 лет после смерти, была издана (на немецком языке!) «Иероглифика, или символы мифов и религий древних народов» — потрясающая масштабом и кропотливостью труда попытка создать иконографический компендиум классической мифологии, от древних египтян до протестантских деноминаций. Декларируемое автором намерение привнести историзм в традиции изображения мифологических событий, сложившиеся в европейском изобразительном искусстве со времён Возрождения, разумеется, априорно ограничено уровнем историко-археологических познаний эпохи, в которую жил де Хоге, и само по себе имеет лишь историческую, а не практическую ценность — хотя сам автор хотел сделать её пособием для других художников. Какое толкование иероглифов можно было предложить за сто лет до Шампольона? Так что перед нами — не хрестоматия древностей, а от начала и до конца мир самого Ромейна де Хоге — неповторимо причудливый, загадочный, ужасный и прекрасный.
Однако систематизаторский талант де Хоге, его заворожённость символом и размышления о природе последнего не могут не вызывать глубоко уважения. И, конечно, великолепны офорты, открывающие каждую из 63 глав «Иероглифики» — квинтэссенция творчества де Хоге, вобравшая в себя и его техническое мастерство, и композиционную изобретательность, и глубокую чувственность, которая нас, в отличие от чопорных амстердамских кальвинистов, нисколько не отпугивает, и — тайну, без которой искусство, во всяком случае, великое искусство, обойтись не может.