Почему-то «Лоэнгрин» сейчас возникает повсюду…
Только что мы посмотрели новый спектакль в Метрополитен- опере (я написал об этом большой текст), и вот опять. «Опера Бастий», новая постановка, режиссер — Кирилл Серебренников.
Уже много появилось много рецензий, разных отзывов в прессе и в сети.
Скоро появитcя HD трансляция, и эту постановку смогут увидеть любители оперы во всех странах.
Скажу сразу, что постановка непростая и неоднозначная. Конечно, что и говорить, Серебренникова пригласили не для того, чтобы он поставил очередное «лебединое озеро» и рыцарей в доспехах по моде тысячелетней давности. Сейчас «Лоэнгрин» ставится часто, чаще чем раньше, и каждая постановка старается переплюнуть предыдущую. Поскольку сейчас HD трансляции становятся достоянием всего мира, то и зрители, и критики просто обязаны сравнивать постановки, особенно когда речь идет о театрах класса «А».
***
Начать надо, наверное, с Рихарда Вагнера.
Идея «Лоэнгрина» пришла к нему рано, когда ему было всего 29 лет. До этого он написал 3 незначительные оперы, которые почти никогда не ставятся («Феи», «Запрет любви» и «Риенци») и две оперы, которые ставятся часто: «Тангейзер» и «Летучий Голландец».
«Лоэнгрин» — это опера, замыкающая первую трилогию «понятных опер», но одновременно это мост в новую стадию его творчества, которая продолжалась до самой смерти. В дальнейшем все его оперы основаны на древних немецких сказаниях, легендах и мифах, которые причудливо переплетаются и пересекаются, и литературно, и музыкально. Можно смело сказать, что начиная с Лоэнгрина, Вагнер пишет одну и ту же огромную оперу, которая обнимает необъятное, весь мир, все человечество.
Заканчивается все это оперой-мистерией «Парсифаль», где главный герой — отец Лоэнгрина, и все сюжетные и музыкальные линии этой гигантской конструкции так или иначе приходят к концу.
Могу с уверенностью сказать, что Рихард Вагнер — главный победитель этой постановки. В ней не искажена ни одна нота, все именно так, как написал автор, композитор и либреттист. Местами можно закрыть глаза (как, скажем, в антракте к 3-му действию) и просто наслаждаться потрясающим оркестром, дирижером и удивительной акустикой этого зала…
Здесь естественный переход к музыкальному руководителю спектакля, английскому дирижеру Александру Содди. Каюсь — слышал его имя, но живьем с ним никогда не встречался. А сейчас убежден, что он один из лучших ныне молодых дирижеров (ему всего 40 лет, для дирижера это еще детский возраст), и он еще не раз потрясет и оперный и симфонический мир.
Пока он дирижировал в основном в не очень больших немецких театрах, но эта премьера в Парижской опере безусловно привлечет к нему внимание всех оперных интендантов мира. Не удивлюсь, если через год он возглавит какой-нибудь очень известный музыкальный коллектив.
Артисты все хороши… Конечно, какие-то более яркие, какие-то обыкновенные.
Замечу, что это во многом зависит от автора… Главные персонажи всегда заметнее. Тех, кто в эпизодах, часто даже не упоминают.
Здесь на первом месте, конечно, Петр Бечала, польский певец, который уже давно является ведущим мировым тенором. Многие считают, что он входит в пятерку лирических теноров, а я бы сказал, что он входит в тройку: Кауфман, Хуан Диего Флорес и Бечала… Конечно все эти «рейтинги» и «расстановки» весьма условны, и у каждого свои пристрастия. Однако Бечала, безусловно, в самом «топе».
Я только что его слышал в роли Лоэнгрина в Метрополитен- опере Нью-Йорка, и там он тоже всех покорил и завоевал. Режиссером там был один из постоянных режиссеров в МЕТ Франсуа Жирар.
Бечала должен был петь в этой же постановке в Большом театре в Москве.
***
Тут, правда, есть интрига.
Придется вернуться в 2018 год. Тогда в торжественной обстановке в Москве, в Большом театре, с большой помпой (а иначе в Большом театре и быть не может!) был подписан договор между Большим Театром и Метрополитен-оперой о совместной постановке 3-х опер: «Аида», «Саломея» и «Лоэнгрин».
Причем «Аида» должна была появиться впервые в театре «МЕТ», а «Саломея» и «Лоэнгрин» — в Большом. Во всех трех спектаклях главной звездой должна была быть Анна Нетребко.
Увы, жизнь поломала эти планы. Новая «Аида» в Мет так и не была поставлена. Всего несколько месяцев назад мы смотрели «Аиду», но это была старая постановка, 1988 года.
В Большом театре «Аиды» сейчас нет в репертуаре, насколько мне известно.
«Саломею» мы смотрели в Большом театре пару лет назад, и это была та самая договорная постановка, поставленная немецким режиссером Клаусом Гутом. Нетребко там не было и в помине, все главные роли играли немцы и австрийцы, а заглавную роль замечательно сделала нынешняя большая звезда Асмик Григорян.
*
А вот с «Лоэнгрином» вышла драматическая история. Премьера «договорного» «Лоэнгрина» в Большом театре состоялась 24 февраля 2022.
Режиссер Франсуа Жирар вспоминает, что вместо того, чтобы праздновать премьеру, все создатели спектакля — русские, украинцы, американцы, французы — весь день смотрели и слушали новости, обменивались sms'ками со своими близкими, настроение было совсем не праздничное.
Ну, а через несколько дней МЕТ-опера разорвала договор с Большим театром.
Для Нью-Йоркской постановки были пошиты новые костюмы и сделаны новые декорации, хотя по контракту и то и другое должно было быть использовано в обоих театрах.
Спектакль «Лоэнгрин», однако, идет в «Большом» довольно часто, певцы в основном российские.
Я этого спектакля не видел. Но судя по описанию, он очень похож на тот, что теперь идет в МЕТ.
***
Стоит отметить что постановка в Мет и постановка в Парижской опере — это «две большие разницы».
Однако к счастью, музыка все та же.
И божественный, нежный тембр голоса Петра Бечалы удивительным образом ложится на музыку Вагнера. И дирижер дает ему свободу, и дает голосу «позвучать».
Единственное что мне не понравилось в этом спектакле — это одежда Лоэнгрина.. У него там два варианта гардероба — и оба неудачные. Первый раз он выходит в костюме усталого лыжника на каком-то альпийском курорте, а потом переодевается опять же в какую-то лыжную куртку (художник по костюмам Татьяна Долматовская).
Это не очень подходит к этому герою, который в оригинальном либретто всегда появляется в сияющих доспехах на ладье, запряженной лебедем.
Впрочем никакого лебедя и в помине нет в этой постановке. Как и шлемоблещущих доспехов.
Конечно, от Серебренникова ждали оперу не о каком-то мифологическом герое давно забытой немецкой легенды.. Интенданту Александру Нефу, совсем недавно вступившему в должность в Парижской опере, очень хотелось получить спектакль с перцем, с горчицей, острый, актуальный, современный.
И он получил что хотел.
Серебренников сделал спектакль о войне.
О какой войне — неясно.
В оригинальном либретто Лоэнгрина (автор – некто Рихард Вагнер) нет никакой войны. И нет никакой музыки с военным уклоном.
Да, есть хорошие люди (Лоэнгрин, король Генрих Птицелов), есть плохие люди (Ортруд и Тельрамунд), есть колеблющиеся (Эльза, которая подозревается в убийстве своего брата). Если и есть война, то эта война кланов, война во дворце, тайны Мадридского (в данном случае Брабантского) двора.
Работа Серебренникова интересная… но спорная.
Может быть, это и хорошо.
Начинается спектакль с видео. Под музыку «Увертюры» какой-то юноша пробирается по лесу, выходит к озеру, голый купается в нем. При этом его все время ласкает женская рука. Мы не знаем, кто этот парень, и чья это рука…
Но люди знающие сюжет Лоэнгрина сразу понимают, что это — Готфрид, брат Эльзы, и она ведет его в лес. Здесь не показывается, что она его убивает, или топит, но определенную тревогу это видео создает (кстати, отмечу потрясающее качество всех видео в этом спектакле, сделанных российским видеографом Аланом Мандельштамом).
Да, вот такое начало спектакля.
Хотя, конечно, оно очень противоречит музыке «Увертюры», светлейшее, чистейшей, сверкающей как бриллиант, или как утренняя роса.
Да и с точки зрения вагнеровской музыкальной философии, системы лейтмотивов — это неточно.
Когда звучит какая-то мелодия, то — по Вагнеру — на сцене должна происходить какая-то история, связанная с этой мелодией…
В этом случае мы слышим, звучит лейтмотив Лоэнгрина… Но на сцене (в данном случае на экране) нет никакого Лоэнгрина, есть брат Эльзы, роль которого заключается в том, что он таинственным образом исчезает.
И все.
Больше мы о нем не знаем ни слова. Но образованный меломан сразу поймет — здесь что-то не то. Связать эту мелодию с Готфридом — это намеренная ошибка. С точки зрения дальнейшего детектива — это нормально. С точки зрения Вагнера — это совсем неправильно.
*
Когда открывается занавес, мы сразу понимаем, что Эльза – сумасшедшая. А когда мы видим, что Эльза растраивается (в данном случае надо сказать «утраивается», то есть появляется 3 Эльзы, две танцорки, и одна певица), мы понимаем что в этом безумии есть своя система.
Кстати, роль Эльзы пела певица Йоханни ван Острум из Южной Африки. Я раньше ее не встречал.
Пела хорошо, на мой взгляд. Голос у нее не очень сильный, и к концу она, очевидно, сильно устает, но в целом справляется с этой трудной партией.
К счастью, все извивания, ужимки и прыжки делают ее дублерши, а она фактически только поет.
Если вначале Эльза — просто буйная сумасшедшая, но на свободе, то позже она оказывается в психолечебнице.
Но и там ведет себя непристойно.
Тут появляется супружеская пара Тельрамунд и Ортруд, цель которых — доказать, что Эльза убила своего брата, и поэтому заслуживает смерти. Если она будет казнена, — тогда на престол сядет Ортруд, принадлежащая к царскому роду.
Но тут вступает в бой Лоэнгрин. Он собственно и приплыл сюда, чтобы спасти Эльзу и доказать, что она невиновна.
Неизбежно между Эльзой и Лоэнгрином завязывается любовь. Но Лоэнгрин выставляет свои условия: не спрашивай ни о чем..
При этом около Лоэнгрина два ангела, то бишь два лебедя, все время машут крыльями (то есть руками). Выглядит довольно комично.
Но все кончается хорошо… Лоэнгрин отбывает в свои мифические края, чтобы доложить папе Парсифалю, что девушку он спас, и зло наказано. Ортруд (замечательная певица Нина Штемме) и ее престарелый муж Тельрамунд повержены, и уходят со сцены… ну а Лоэнгрин открывает свое имя и происхождение, поет свою прощальную арию «In fernen land» и взмывает в облака.
Нет, взмывал он в постановке в Нью-Йорке. Там он был в роли типа космонавта или инопланетянина, и поэтому был одет во что-то вроде скафандра… В последний момент он улетал к звездам.
В этом спектакле он довольно вяло уходит в кулису, не привлекая к себе никакого внимания… Я так понял, что Лоэнгрин проиграл — и махнул рукой. Люди — тупые создания, их не переубедишь, их не переделаешь… пусть они горят огнем.
Так исчезает Лоэнгрин и все человеколюбивые философии. Эльза умирает, и Лоэнгрин даже не переносит ее «в область вечного покоя», как сделал Воланд.
Он просто тихо исчезает.
Жизнь окончена.
*
А как же война?
А война продолжается.
Яркая сцена, когда множество мужчин-хористов сидят на сцене, полуголые, очевидно, перекур между боями. При этом сбоку подъезжает какая-то тележка и увозит их по одному… Очевидно, в морг.
А особенно ярко мы видим войну на видео в антракте к 3-му акту.
Эта мощная духоподъемная музыка (напомню: в оригинале в Вагнеровской опере эта музыка предшествует свадьбе, и все вокруг предвкушают пир).
В данной постановке на фоне этой музыки мы видим каких- то солдатиков, которые бегают с автоматами наперевес, стреляют в разные стороны и выглядят очень свирепо. Когда наступает спокойная часть этой музыки — они перекуривают, едят, пьют. Потом опять веселая музыка — и опять они бегут с автоматами кого-то убивать.
Можно ли это считать антивоенной акцией?
Вряд ли. Скорей какие-то летние сборы, вполне безобидные, какая эта армия — непонятно, форма какая-то универсальная, погон не видно, и все это скорее выглядит, как зловещая детская игра.
Но это все мелочи.
А в целом — здорово.
И Серебренников хорош.
И он явно все дальше и глубже вписывается в западную театральную жизнь, и, я уверен, у него все получится.
Пока никому из «драматических» (не оперных) российских режиссеров не удалось полноценно вписаться в эту жизнь. Потому что это очень трудно.
Кажется, у Серебренникова это получается…
Из оперных режиссеров пока на первом месте Дмитрий Черняков, который не только первый среди россиян на Западе, но и первый среди всех западных оперных мастеров.
Посмотрим что будет дальше….
фото: Шарль Дюпра