- Таня!!! Таняяяя!!!!
Мы с Сашей еле поспеваем за практически бегущим официантом по проходу знаменитой мюнхенской пивной Хофбройхаус между сотнями длинных деревянных столов, за которыми разухабисто и весело, звонко чокаясь литровыми кружками, громко смеясь и перекрикивая друг друга на разных языках, веселились 4000 любителей пива со всего мира.
Вот справа - похожие на гигантских гномов весельчаки в баварских национальных костюмах и в шляпах с соколиным пером, а вот слева - компания хохочущих громких молодых немок, вскочивших с ногами на лавки, пьяно раскачивающихся и подпевающих местному бэнду.
Шум, гомон, смех, музыка, звон - йохооо! - уворачиваюсь, как горнолыжник от флажков на спуске, от бегущих на бешеной скорости навстречу нам по проходу кельнерш в дирндалях, спешащих раздать жаждущим по десять литровых кружек, которые каждая из них, кажется, обхватила не полными руками, а заключила в объятья своих пышных, обтянутых блузками на шнуровках и приподнятых корсетами грудей, на которых, как следы от снежков, красовалась расплескавшаяся пивная пена. Даже пиво тут знает, куда бросать.
Я спешу, жадно озираясь по сторонам, и чувствуя, как в меня через кожу пьяным смогом проникает атмосфера "ниочемнедумания", легкости, азарта и безудержного веселья. Праздника, чьим апологетом я становлюсь, просто даже вдыхая этот специфический аромат, взбитый на основе пивных дрожжей, тушеной капусты и сочных свиных рулек.
Эээх, хорошая командировка!
- Таня!!! Таня!!!!
Я слышу, но не оборачиваюсь. Мало ли в Мюнхене Тань? Такое имя в Германии встречается, хоть и не часто.
- Комкова!!! Комаров!!!
Поворачиваемся и видим, как, сверкая своей неповторимой белозубой улыбкой, нам машет наш сейлз-очаровашка из российского Сименса, австриец Алекс. Вот это встреча! Присоединяемся. С ним двое русских. Оказывается - потенциальные клиенты из Москвы, которых Алекс за счет фирмы вывез в Мюнхен, чтобы под пивом внушить им, что они очень хотят купить пару-тройку наших продуктов. Получалось у него прекрасно. Алекс был продавцом от Бога. Из тех, кто "снег зимой продаст".
Сидим весело. Деловые вопросы перемешиваются с анекдотами, шутками и прибаутками. Самый разгар и вдруг:
- Прошу нас извинить. Но время 23:45. В двенадцать мы закрываемся. Вот счет.
Что?!! В 12?! Как так? Мы же только начали! И вообще - что это такое? А где правило "до последнего гостя"?
Смотрим по сторонам. Поднимается процентов двадцать гостей. Остальные сидят? Ну и правильно. Мы тоже пока никуда не пойдем. Мы еще не допили и не доели.
Ровно в 12 официанты начинают бегать от стола к столу и, размахивая руками, как курицы крыльями, и громко кудахча, пытаются таким образом воздействовать на психику подвыпивших гостей, некоторые из которых действительно перебрали и были похожи на только что вылупившихся из яйца, удивленно взирающих на окружающий их мир и не понимающих, что эти "курицы" от них хотят, птенцов.
В 00:15 двери пивной распахиваются и на пороге возникает десяток полицейских, вид которых не предвещает ничего хорошего.
Воцаряется тишина. Трезвеют все, даже самые упертые. Молча встают и идут на выход. Исход зомби при Апокалипсисе.
- Вот фашисты! - с досадой пинает урну носком дорогого начищенного до блеска ботинка лояльный австриец Алекс.
Ну да... Уж кто-кто, а австриец знает, о чем говорит... Русские тактично молчат.
- Я все больше и больше начинаю любить Москву! Там люди понимают, что отдыхать - не менее важно, чем работать, - продолжает он, резкими движениями завязывая свой галстук и надевая пиджак. - Не город, а "спят усталые игрушки"!
Не уточняем, откуда он знает про "Спокойной ночи, малыши".
Бредем по ночному вымершему городу с темными окнами.
- Я, честно говоря, тоже еще не хочу в гостиницу спать, - поддержал Алекса Саша, - время еще детское. Я бы как минимум еще одну кружечку навернул для хорошего сна.
Потенциальные клиенты усиленно закивали головами, выражая тем самым готовность следовать, возглавляемые Алексом, хоть на край света, но чтобы там, на этом самом краю, обязательно стояла кружечка холодного пива.
- Таня, ты, надеюсь, с нами? - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Алекс.
Я, сосредоточенно глядя вниз, быстро вышагивала по высокому парапету, как гимнастка на бревне, с удовольствием осознавая, что ни разу не сбилась с ровного курса и не упала.
- Почему бы и нет? - спрыгнула я с него к облегчению двух клиентов, которые пытались подстраховать меня с обеих сторон, - Гулять так гулять!
- Куда пойдем?
Ответа ни у кого не было. Мы явно не знали ничего о ночной жизни Мюнхена, тем более в среду.
- Слушайте! - воскликнул вдруг Алекс, - я знаю, куда мы поедем. Мне клиенты как-то рассказывали, что есть здесь крутое заведение. "Тысяча и одна ночь" называется.
- А оно приличное? - на всякий случай уточнила я, понимая, что ночью такими являются не все.
- Ну, мужики солидные и серьезные рекомендовали... Думаю, плохого не посоветовали бы. Так. Где в этом спящем королевстве стоянка такси? Нас пятеро. Нужны две машины.
Мы поспешили к Мариенплатц, где всегда можно было их найти. Алекс загрузился с клиентами в первую машину, мы с Комаровым во вторую, водителем которой оказалась похожая на мужика фрау лет пятидесяти.
- Тысяча и одна ночь! - сказал Комаров и откинулся на спинку сидения.
Тронулись. Едем. Фрау пристально разглядывает меня в зеркало заднего вида. И вдруг по-английски произносит:
- Вы уверены, что именно Вам, девушка, туда надо?
- В смысле? - перехожу на немецкий, который Комаров не понимает.
- Вы говорите по-немецки? Тогда тем более там Вам не место...
- А что там? - начинаю нервничать.
- Бордель.
- В смысле бордель? - начинаю нервничать еще больше.
- В самом прямом. С девками и всем из этого вытекающим.
- Слышишь, Комаров? - говорю Саше по-русски, - по-моему, мы не туда едем... Она говорит, что там - бордель. И Алекс тоже, как я понимаю, не в курсе.
Саша досадливо поморщился.
- Тань... Ты ей веришь? Да ты посмотри на нее. Для этой старой грымзы любое мало-мальски веселое ночное заведение - бордель.
Я посмотрела на фрау таксиста.
- Ну, не знаю... - почему-то обидевшись за старую грымзу, ответила я. - По-моему, она знает, о чем говорит...
Дальше мы ехали молча. Еще не утихающий во мне азарт не дал мне шанса не посмотреть, что будет дальше. Душа требовала продолжения. Очень хотелось надеяться, что Комаров прав. И там никакой не бордель. Ведь, как говорят сами немцы, надежда - это цветок, который никогда не вянет.
Две машины остановились перед одиноко стоящим среди деревьев зданием, напоминающим древнегреческий храм, с широкой лестницей и колоннами в виде кариатид. И с массивной глухой деревянной дверью без всякой вывески. У меня засосало под ложечкой. Что-то мой цветок, тот самый, который - надежда, стал вянуть на глазах. Похоже, вечер для меня обрывается около этих самых врат.
Расплачиваемся. Выгружаемся. Таксисты глушат двигатели, выходят из машин и облокотившись о них, закуривают.
- Вы можете ехать. Не надо нас ждать, - сказал Алекс, - мы не знаем, сколько здесь пробудем.
- Зато мы знаем, - ответила моя "грымза", - ставлю ящик пива на то, что по крайней мере девушку отсюда мы увезем через 5 минут.
Алекс недоуменно уставился на нее.
- Алекс, - наплевав на правило говорить на языке, который все присутствующие понимают, сказала я по-немецки, - она уверяет, что это - бордель.
- Да не может быть! Мне солидные мужики рекомендовали! Так. Все. Нечего здесь стоять. Пошли. Я пиво хочу, - и, схватив меня за руку, Алекс решительным шагом стал подниматься по лестнице, демонстрируя всем своим видом вселенский мужской принцип, что "бабам верить нельзя".
Скажу честно - я не особо сопротивлялась. Меня начало обуревать любопытство и желание посмотреть на реакцию мужчин, если вдруг окажется, что таксист была права. По крайней мере, я двоих из них предупредила. Если что - такси ждет и я уеду.
Подходим. Ни ручки. Ни звонка. Только запертое окошко по центру. Мужики замерли, с недоумением уставившись на глухую массивную дубовую дверь. Алекс, потоптавшись, прильнул к ней ухом. Что он пытался услышать таким образом - не знаю.
- Может, постучите хотя бы? - спросила я, все больше понимая, что Гюго, сказавший однажды что-то типа "любопытство - это одна из форм женской храбрости", скорее, просто проявил такт, намеренно заменив слово "дурость" на слово "храбрость". Стучим.
Окошко тут же открылось и на нас уставилась пара пытливых глаз с наклеенными ресницами, смачно сдобренных фиолетовыми тенями. По жирной подводке вокруг них я поняла, что у глаз явная проблема с точилкой для карандашей.
- Халло? - вопросительно произнесли Глаза.
- Халло, - эхом откликнулся Алекс.
Я посмотрела на него, потом на других и поняла, что до всех начинает потихонечку доходить, что это за место.
- Халло? - снова произнесли Глаза, уже более настойчиво, видимо, ожидая некоего пароля.
- Халло, - снова эхом откликнулся Алекс.
Глаза вздохнули и с Алекса переключились на двух наших русских клиентов, тоже в очень эффектных дорогих костюмах, которые, как загипнотизированные, следили за взмахами четырехсантиметровых ресниц. То ли Глаза поняли, что это - русские, не умеющие по-немецки произнести пароль, то ли их устроил вид костюмов, но дверь распахнулась и меня, зажатую с четырех сторон, внесли в холл с мягким ковром, резной стойкой ресепшн и красивой деревянной лестницей на второй этаж, по которому бегали голые тени.
Мужики замерли на месте, уставившись на Глаза, которые оказались девицей лет 25-ти в одних трусах, поясе и чулках.
- Так. Все, мужики. Я в ваши дела не лезу. Ничего не видела. Ничего не слышала. И никому ничего не скажу. Но я поехала в гостиницу, - пробормотала я, поняв, что мое женское любопытство удовлетворено.
- Стой, - прохрипел Алекс и схватил меня за руку, как за спасательный круг. Было видно, что он хочет быть мною и стыдливо по-женски ретироваться, но, типа как мужчина, хочет это сделать не по причине, что увидел голую тетку. От голых теток, видимо, в мужском понимании настоящие мужики не бегут.
- Эээээ... Ну.... - замычал Алекс.
А потом выдал:
- А у вас тут можно ПРОСТО ПОСИДЕТЬ ПИВА ПОПИТЬ???
Два наших клиента вышли из ступора и вместе с Комаровым активно закивали головами.
- Да, мы только пива хотим выпить...
Такое впечатление, что в холле раздался гром... И что сейчас девица грохнется в обморок. Потому что, видимо, за всю свою карьеру ТАК ее еще никто не оскорблял. Улыбка сползла с ее лица. Она явно не знала, что ответить. Пауза. Смерила нас пятерых с ног до головы...
- Можно! Но за вход все равно с каждого по 250 евро! - отрезала она, явно не намереваясь упустить хотя бы такой барыш.
Вот он! Спасательный круг! Достойный экономичного австрийца!
- Что??? Просто за вход 250 евро с каждого??? Так! Пошли отсюда! Они совсем обалдели в этом Мюнхене со своими входными билетами!
И вылетел из "сказки" с такой скоростью, что мы еле за ним поспевали по лестнице.
- Не, ну не обалдели? - громко возмущался Алекс, - это где это видано, чтобы за вход 250 евро брать???
- Да-да, - поддакнули хором остальные трое, - совсем обнаглели! Нам денег не жалко, но жлобам платить не собираемся!
Я про себя улыбалась... Все-таки Алекс молодец, вышел из положения лучше, чем я ожидала...
- Есть ли в вашем гребаном Мюнхене хоть одно место ночью, где приличные люди могут просто посидеть и выпить пива в среду вечером? - подлетел возмущенный Алекс к двум улыбающимся таксистам, которые и правда никуда не уехали.
Таксисты минут пять совещались между собой, в то время как мужики в сторонке затягивались сигаретами, с опаской поглядывая на глухую дверь "1001 ночи", как будто она сейчас распахнется и их схватят и затянут туда немецкие одалиски, заставив заплатить по 250 евро. Причем это только за вход.
- Ну.., - ответили таксисты после пятиминутного совещания, - в среду практически все закрыто... Есть одно место... Но там стриптиз...
- Поехали! - рявкнул Алекс, - после этой 1001 ночи мне уже ничего не страшно!
- Да! - поддержал его Комаров. - Тем более я никогда не был на стриптизе!
- Ты серьезно? - воскликнули хором два наших клиента. - Ну ты даешь...
Я не стала ничего говорить. Понятно, что мне стоило, наверное, поехать в отель. Но - опять чертово любопытство взяло вверх над всеми приличиями. Мне тоже уже после 1001 ночи было ничего не страшно.
В полутемный бар мы вошли около двух, обуреваемые уже не столько желанием выпить пива, сколько поесть. Но и тут нас ждало разочарование - здесь только наливали... Ну, еще были фисташки, которых мы заказали порций десять, чтобы как-то перебить голод. Все-таки путешествие в злачное место съело много энергии.
Нас усадили на огромный диван прямо напротив маленькой сцены с красным занавесом. На ней никого не было, музыка не играла и я стала надеяться, что, может, уже все танцовщицы пошли спать. Я потихонечку начала уставать от своего дурацкого любопытства. Да и в офис завтра к 8 утра...
Принесли фисташки и пиво. Мужчины продолжали возмущаться ценами, ничто уже не предвещало ничего интересного, как вдруг на маленькой сцене вспыхнули прожекторы, заиграла медленная музыка и на сцену в халате из тонкого шелка и с длинным боа из перьев некой птицы вымаршировала белокурая Грэтхен с абсолютно каменным выражением лица и, судя по маршевому шагу, железными нервами.
И понеслось. Вернее, не понеслось, а зашагало.
Шаг вперед правой по прямой без всякого даже намека на пластику. Шаг назад - нога в исходную позицию. Шаг вперед теперь левой. Шаг назад - нога в исходную позицию. Руки при этом вверх - раз. Вниз - два. Вверх - раз. Вниз - два. Руки с боа. Перья вниз - шаг вперед. Перья вверх - шаг назад. Перья вниз - шаг другой ногой вперед, перья вверх - шаг назад.
Одна минута. Вторая минута. Пятая минута. На шестой минуте халат на пол. Пошли шаги в сторону. Раз - два. Шаг вправо - перья вверх - раз - ноги в исходную. Шаг влево - раз - перья вниз - в исходную. На седьмой минуте я поняла, что перья меня заворожили. И что не смотрела я больше на эту каменную Грэтхен - как в гипнозе следила за этим белым боа. Ввверх-вниз-вверх-вниз. Меня начало укачивать. Я не смотрела по сторонам и не видела, как реагируют на это мои спутники. Я начала уходить в транс.
Стоп. Нет. Немецкий стриптиз явно не для меня. Пойду, пожалуй. Хватит на сегодня страноведения.
И только я через огромное усилие захотела сама оторвать взгляд от этих перьев, как вдруг они резко замерли на месте. Что такое? Что случилось? Где раз-два? Мой взгляд постепенно стал терять фокусировку на белом и перемещаться на все остальное. Остальное удивило. Девица стояла полностью раздетая, руки в боки, и с возмущением смотрела на кого-то около меня.
И вдруг справа от меня, раздался громкий раскатистый ХРЮК. Вздрогнув, я посмотрела на тех, кто сидел на диване около меня... А там... облокотившись на мягкую спинку дивана... мирно спали мои коллеги, а два наших клиента даже весьма мило положили головы друг другу на плечи... И сопели как младенцы.
- ХРЮЮЮЮК! - это снова умилительно громко захрапел Комаров.
Я снова взглянула на возмущенную девицу, потом снова на мужиков и поняла, что "их сейчас будут бить, и, возможно, даже ногами". И меня вместе с ними...
- Комаров! - зловещим шепотом прошипела я и пнула его локтем в ребра, - ну-ка быстро пошли отсюда!
- А? Что? Где это мы? - встрепенулся Сашка, разбудив тем самым всех остальных.
Блуждающим взглядом он сначала промелькнул по мне, потом по другим мужикам, потом вперился в девицу на сцене, а потом произнес фразу, которая стала квинтэссенцией этого вечера, а позднее фразой, которая у нас в коллективе стала обозначать все неожиданное:
- Никогда бы не подумал, что стриптиз - такое скучное дело.
................
Мы снова брели по ночному безлюдному городу с темными окнами. Четыре сонных мужика и я, понимающая, что спать мне осталось всего-то часа четыре. И что уже сегодня в офисе надо будет выложиться на полную катушку. Флер вчерашнего вечера покинул нас, оставив внутри только голод и сонливость.
- Даааа, - задумчиво проговорил австриец Алекс, подходя к дверям нашего отеля, - скорей бы уже в Москву... После сегодняшнего вечера я окончательно понял, что Мюнхен - не мой город...
- Не говори, Алекс, - ответила я серьезно, - не город, а "спят усталые игрушки" какой-то...
Мужики все разом уставились на меня. Мое серьезное лицо...
А потом мы дружно и громко все вместе расхохотались, распахивая двери сонной мюнхенской гостиницы.
Ведь было, от чего...