За бабушкой ухаживали двое: литовец Пятряс и западенец Роман. Это было на вольном поселении при Норильском лагере.
Оба из них были заключенными. Пятряс был "лесным братом". Из под Каунаса. Роман сидел только лишь за то, что, проживая на хуторе подо Львовом, выбрал жизнь, отдавая продукты бандеровцам, когда они приходили на хутор из леса, а не смерть от их автоматов.
Оба были очень красивыми. И очень бабушку любили. Ее нельзя было не любить - красавицу-польку из Белоруссии. Веселую, добрую, пережившую много горя, но никогда не унывающую. Как-то она призналась мне, что ее сердце в то время было ближе к Пятрясу, но, когда наступил момент выбора, она выбрала моего дедушку Романа. И одним из факторов выбора была будущая жизнь и благополучие детей. Потому что у Романа были все шансы быть реабилитированным, так как в военизированных формированиях он не состоял, а у Пятряса - никаких. И бабушка прекрасно понимала, что ждет их будущих детей с таким отцом. Так, повинуясь, скорее, голосу разума, а не голосу сердца, бабушка вышла замуж. Да. Вот такая вот история у моей семьи по маминой линии. И деда своего не стыжусь. Он - мой дед. Точка.
Дедушку бабушка любила. По крайней мере УЖЕ любила, когда я наблюдала за ними и видела, какие трепетные отношения у них были. Они счастливо прожили друг с другом более пятидесяти лет. Было всякое, конечно. И ссоры тоже были. Бурные. Куда же без них?
Когда стали пожилыми - ворчали друг на друга. Мы с мужем имели удовольствие наблюдать их бухтение, когда периодически просили их переехать на недельку-другую к нам, чтобы за правнучкой присмотреть и по хозяйству помочь. Старики обожали чувствовать, что они нужны. Удовольствие, потому что бухтели они друг на друга так, что со стороны это вызывало только улыбку. Они вырастили двух прекрасных дочерей, подняли их на ноги. Вместе отдавали свои сердца внукам и правнучке. Уважали и любили зятьев - русских офицеров. Которые уважали, ценили и заботились о дедушке и бабушке как о собственных родителях, а иногда и больше.
А несколько лет назад дедушки не стало.
Умирал он долго и мучительно. Самые современные лекарства лишь немного заглушали его боль. Последние несколько дней он провел в беспамятстве. Было страшно слышать его бред и вскрики. Потому что в этом предсмертном бреду он нырнул в лагерные времена, о которых нам никогда не рассказывал. А теперь мы все услышали... Как это было... Еще более страшно было понимать, как чувствовала себя бабушка, лежавшая в соседней комнате от своего умирающего мужа. Мужчины, который всю жизнь ее безмерно любил.
Очнулся он перед смертью всего один раз. Когда бабушка сидела с ним рядом. Взгляд его долго и неосознанно блуждал по потолку и вдруг остановились на бабушкином лице. В глазах мелькнул разум. Он облизнул пересохшие губы, которые мои мама и тетя периодически смачивали медовой водой, и тихо-тихо, ослабевшим голосом, спросил:
- Нелля, скажи мне... Ты меня действительно любила? Не Пятряса, а меня?
Бабушка, еле сдерживая слезы, ответила:
- Конечно любила, Роман! Только тебя! Всю жизнь! И сейчас люблю!
Дедушка немного помолчал, собираясь с силами.
- Я это чувствовал... Спасибо тебе за все...
***
После этого дедушка из беспамятства уже не выходил. Но беспамятство его теперь было тихим и спокойным. Уже без бреда про выживание в лагере. Уверена - мирным оно было потому, что дедушка услышал от бабушки самое главное, что не дало кошмарам отяготить его последние часы. То, что облегчило его страдания:
СЛОВА ЛЮБВИ.