Мне исполнилось 45, и я поехала на родину-мать менять паспорт. Последние полгода я сражалась с кафе, детьми, лавинообразным домашним хозяйством и чувствовала себя проигравшей. Муж, правда, уверял, что сражаюсь я исключительно с собой, но в любом случае в зеркале я видела, что в этой борьбе верхнее веко пало, а носогубные складки образовали со ртом скорбный треугольник. Отправлялась я в путь с тяжелым сердцем, будто бы села в поезд без пересадок и мчусь к конечной остановке своего «женского века». Однако произошло чудо — меня сняли с поезда!
Сотрудница МФЦ с несговорчивым лицом сказала, что паспорт я получу не раньше, чем через десять дней. А у меня их нет. Моя жизнь на двадцать лет вперед выдана беспроцентным кредитом троим детям, мужу, кафе, отелю, текстам, стройке и ещё так, по мелочи. К счастью, полкило красной икры сократило срок выдачи паспорта до двух дней, и я успевала на обратный самолет.
Пока я ждала документального подтверждения того, что я — «ягодка-опять», пошла по врачам. Врач выслушала мои жалобы на тревожность, упадок сил и слезливость и сказала, что это предвестники климакса:
— А как вы хотели, милочка?!
— Я только что закончила кормить младшего, — изумилась я.
— Думала, это послеродовая депрессия.
— Одно другого не исключает, — строго сказала врач.
— Прыщи в первой половине жизни, а морщины — во второй. Но иногда эти явления пересекаются.
Получив новенький паспорт, я вышла из МФЦ и попала под веселый грибной дождик. Я бежала к метро, светило солнце, в воздухе пахло свежестью, проходящий мимо парень неожиданно мне подмигнул, и я вдруг почувствовала себя не милочкой в климаксе и послеродовой депрессии, а четырнадцатилетней девчонкой, которая только что получила документ о совершеннолетии, и вся ее жизнь впереди.
В обыденности меня спасает богатое воображение. Я придумываю себе новую роль и начинаю в нее вживаться. Тексты помогают прожить эти роли в деталях. Воображаю себя то учительницей, то танцовщицей стриптиза, то официанткой, то летчиком-испытателем. Домашние уверяют, что все роли мне отлично удаются, но нельзя ли, наконец, разучить партию домохозяйки или матери семейства?
Вместо налоговой я вдруг решила пойти в парк Горького и съесть эскимо на палочке. Впервые за долгое время у меня никто не отбирал мороженое с воплями: «Мам, дай, это мое!», и я ела его с таким наслаждением, что чужой красивый мужчина притормозил на полном ходу. Он хотел познакомиться, но я смутилась, как подросток. Куда делась дерзкая и опытная, что написала роман про нимфоманку? Где ее двое мужей и десяток счастливых и несчастных романов за спиной? Вместо груза прошлого — вдруг робость девственницы.
Вечером я позвонила мужу и сказала, что еще немного задержусь в Москве по всяким разным важным делам. Тот ничего не ответил и только хмыкнул. Я писала один текст за другим, ходила по городу, слушала музыку, и воздух был наполнен обещанием любви и счастья. Я перевоплотилась настолько, что между моими ногами и асфальтом, как в юности, образовался зазор примерно в три сантиметра.
Психика всегда подтягивает физику. Через несколько дней бесцельных шатаний и плодотворной творческой работы я поглядела на себя в зеркало и изумилась. Передо мной стояла девчонка. Сияющий и немного наивный взгляд, грудь словно и нетронутая бесцеремонным Платошей. На животе ни следа пребывания в нем троих детей по очереди.
Возможно, это был оптический обман, но зафиксировать реальность, к счастью, было некому. Я даже поглупела. По крайней, мере поймала себя на том, что больше не тревожусь, не думаю про войны и проблемы в бизнесе. Ужасно хотелось на дискотеку и плясать до утра.
На мое гормональное сияние стали стягиваться плотным кольцом таксисты, усатые консьержи в подъезде и массажисты. Видимо, они тоже видели юную девушку, а не сорокапятилетнюю тетю, и принимали флюиды за приглашение.
Консьерж Иваныч бежал распахивать передо мной дверь, таксист Адашбек Асылбекович Т. жаждал катать по Воробьевым горам на своей белой «Kia» и даже был готов выключить счетчик, а мой давний знакомый массажист начал вдруг во время массажа невзначай прижиматься пахом к моей руке.
Московские подружки, которых я не видела год, сказали, что мне надо срочно поставить брекеты, так как это безобразие — мои передние зубы начали движение и устремились в будущее так же, как и их хозяйка.
— Надо же, — удивилась я, — а мне последнее время кажется, что я юная красавица.
— Тебе надо обязательно сходить к ортодонту!
— Спасибо, я уже была у терапевта, и она сказала, что у меня климакс. И, кстати, мой Даня не замечает зубов. Ему все нравится.
— Конечно! Ему так удобно! — категорично сказала подруга. — Твои зубы — это его противоугонная система!
Я не стала спорить, так как брекеты отлично вписываются в образ четырнадцатилетней. И потом мой муж не использует противоугонных систем. Он даже не закрывает дверь машины на ночь, оставляя ключи в замке зажигания. Зная, что я фантазерка, не препятствует моим путешествиям по параллельным мирам. Разрешает мне быть любой, и это его главный способ удержать.
— Эх, жаль, ты уезжаешь в Черногорию, — вдруг сказал массажист на третьем сеансе. — А если бы еще на неделю осталась, дала бы? Я оторопела. А потом засмеялась:
— То есть ты полагаешь, дело в недостатке времени?
В Черногорию я вернулась значительно моложе и легкомысленней, и надеюсь задержаться в этом состоянии. Я не могу повлиять на геополитическую ситуацию, падающее веко и отсутствие в кафе гостей. В моем распоряжении лишь моя голова, и я превращаю негатив в позитив, злость в благодарность, вину в принятие, скуку в приключения, а фантазии в реальность.
Осталось разучить роль женщины, которая не разжевывает каждый свой провал до хрящей и косточек, не несется на себя со сковородкой в случае ошибки, не наматывает нервы на локоть и прощает себе все.
На фото, которое снял замечательный фотограф Евгений Лисовой, я на всякий случай не улыбаюсь. И, кстати, завтра иду к ортодонту.
