Когда долго живёшь в Африке, научаешься различать все эти особые нюансы реальности, которые сразу не открываются, но всё-таки доступны для понимания на каком-то особом уровне чутья. Это орган чутья вырастает ещё в России, где тонкие миры такие толстые, что свободно лежат в общепринятой реальности, и многие их видят, и вполне это нормальное явление: тонкие миры, выпавшие реальность.
В течение пяти лет жизни в столице Мозамбика Мапуту меня не покидало это чувство – что происходит что-то знакомое. Потом я, наконец, разобралась: и в России, и в Африке метафора является основой для социальных практик. И на частном, и на государственном уровне. Вот начали падать в обморок девочки из школы в Матоле, пригороде столицы, и сразу же созвали добрых колдунов, их называют фейтесеры. Фейтесеры осмотрели пространство и решили, что надо проводить ритуал: школа была построена на кладбище, а разрешение у духов не попрошено. Правительство выделило деньги, и провели ритуал – прямо вот так, на муниципальном уровне и провели. Дальше об этой школе в газетах больше не пишут (даже если это и был какой-нибудь вирус, узнать об этом уже не получится).
То же и у нас. Постоянное достраивание реальности до какой-то более-менее пригодной для жизни конструкции с помощью крутой мифологизации повседневности. Огромное количество суеверий, которые человека окружают в России, все эти приметы, все эти милые и не очень существа, которые находятся рядом с самого детства: дома – домовые, в лесу – лешие, всё это цветёт в Африке пышным цветом, хоть и существа, и предметы там совершенно другие. Но ситуации, как и у нас, часто рассматриваются с «духовной стороны»: и в обыденной жизни, и в политике, и в прессе, всюду реальность, обживаемая мозамбикцем, обретает фантастические черты.
Какие там проблемы у людей? Денег нет, еды не купишь – это понятно. Работы нормальной не найти. Ещё и эти беженцы из Зимбабве пытаются сесть на оставшиеся рабочие места. Но самая главная проблема примерно такова: «как бы кто из родственников или знакомых не заточил на меня зуб». В Африке я впервые увидела эту острую социальную проблему – недоверие членам собственной семьи, которые имеют доступ к личному пространству человека: его одежде, волосам, и значит, могут «навести магию», то есть как-то испортить ему жизнь.
Хорошо помню ряд материалов о пожилой женщине, пойманной с ногой внука. Газета «Нотисиаш» сообщала, что на допросе женщина с гордостью заявила, что переняла знахарскую практику от своей бабушки, которая занималась врачеванием более полувека. Всего за жизнь бабушка подозреваемой извела на это дело около 100 голов крупного рогатого скота. Внучка решила пойти дальше и начала применять человеческие части тела.
Сравнение это не самое изящное, но всё-таки можно увидеть, как в России сейчас нависает какая-то давящая атмосфера, люди постепенно перестают друг другу доверять, начинаются неврозы и бьющая в глаза вот эта вот иррационализация жизни. Не тёплая, мягкая, с домовыми и говорящим хлебом (которую беречь и любить!), а какая-то страшная невыносимая темнота, где шаришь руками (мозгами), а там только ужас и шерстяные контуры непонятных существ.
Новые формы борьбы за материальные ресурсы рассматриваются в магическом контексте, как битва сил различной иерархии. Люди снова начинают активно верить, что в мире существует некая мистическая сила, способная оказывать влияние на любой объект. Но теперь, когда идея Бога «перекипела» в медиа, они наделяют этими мистическими качествами какого-то человека и начинают бороться против него мыслями и текстами, хоть где-то в глубине и догадываются, что борются против информационного голема.
Конечно, вот этот откат не к возвышенному, а к самому плоскому земляному мифологическому мышлению – это ответ на возросшую враждебность среды. Живя в России, возникает ощущение, что если не додумывать реальность мифологическим образом, жить будет совсем нестерпимо. Придя в банк, пойдя в поликлинику – везде надо метафорировать, а то никаких нервов не хватит.
Самое смешное, что это действительно работает. «Достраивание» вполне себе работает. Где нет чего, поставим миф, и будет хорошо. Или, по крайней мере, терпимо.
Вот эти предчувствия, которые витают в воздухе, – ощущение тёмной страшной комнаты, которая наступает на нас из будущего, они кажутся очень чёткими. Когда они обнаруживаются в голове, я всегда вспоминаю про пауков. Как старый африканский врач рассказывал о целебной паутине. Мол, даже и в городах люди до сих пор лечатся от малярии, сворачивая шарики из паутины и глотая их. Там содержится арахнидин – жаропонижающее, равное по своему действию хинину.
– И что, паутина работает? – спросила я тогда не без удивления. – Ну как работает? – ответил врач. – Болезнь, ясное дело, не проходит, но человеку становится легче.
Это такое метафорическое заключение: если кажется, что грядёт темнота, если кажется, что впереди какая-то комната с пауками, не надо унывать: всегда можно будет накатать из паутины комочков и полечиться. Всегда можно накатать таких вот комочков, поверить в них, и станет как минимум легче. А там и Айболит подлетит на орле. Или лучше – вы сами к себе подлетите на орле.