«В сентябре нас пригласили в поездку в Казань. Вечером мы сели в поезд и ехали всю ночь. А утром я познакомился с Юлей. Я разговаривал с ней, рассказывал про мою семью, про то, как я попал в детский дом. После экскурсий по Казани, вечером, я снова пошёл разговаривать с Юлей, мы очень долго общались. Я говорил, что хочу попасть в ее семью. Мы гуляли вместе по Казани – много фотографировались, гуляли, катались в казанском метро. Мы общались и на обратном пути в поезде. На вокзале мы попрощались, я снова поехал в детский дом. Там было скучно… А на следующей неделе мама Юля забрала меня домой, и там было здорово! Я попросил маму: «Не возвращай меня в детский дом». А мама и папа сказали, что и не хотят возвращать меня – никогда!
Я поменял свою старую фамилию. Я хотел, чтобы у меня была фамилия моей семьи. Теперь меня зовут Федя Скрипник, и мне это очень нравится, потому что семье должны быть одинаковые фамилии!».
Это рассказ 15-летнего Феди. Своими ощущениями он делился со мной осенью, после серьезных изменений в его жизни: детский дом остался в прошлом, и он нашел родителей. Он стал жить в семье. Это случилось после осеннего путешествия в Казань, необычной поездки, организованной фондом «Арифметика добра», в которую отправились дети из детских домов и потенциальные приемные родители. В фонде уверены, что момент знакомства ребенка и нового родителя очень важен. Эта встреча должна не напоминать смотрины, а иметь элемент «случайности», а общение должно быть свободным и искренним. В стенах детского дома этого не добиться, а вот в таких неформальных прогулках достичь цели возможно. Недавно такой же «автобус знакомства» фонд отправлял и во Владимир и Суздаль.
В казанском путешествии Федя познакомился с мамой Юлей. Юлия Ставрова-Скрипник была на тот момент мамой кровных сыновей 17 и 12 лет, а еще дочерей – бывших воспитанниц детского дома, им 12 и 6 лет. «Я не из тех, кто сворачивает с пути», - говорит о себе Юля. В той поездке случилась Встреча. «Это странный случай. У нас слово «Федя» живет в семье. Наш папа так называет кукол. И еще у нас есть такой же семейный секретный пароль – «федя». И вдруг – я знакомлюсь с мальчиком Федей!».
С того времени прошло больше полугода. Теперь у Юли не четверо, а семеро детей. Вслед за Федей в семью друг за другом пришли 15-летняя Наташа, затем 17-летний Ваня. Все они слабослышащие.
Неопытные родители могут полагать, что это счастливая сказка. Но даже с кровными детьми мы часто как на вулкане. С приемными та же история, только прибавляется момент привыкания, адаптации и взращивания в себе безусловной любви.
«Сейчас Федю отпустило. У нас накрывало всех по очереди, с разницей в месяц. После Феди начались проблемы с Наташей. Она проверяет границы, но она сама не может долго находиться в ссоре, максимум через два дня она не выдерживает. «Мама, зачем обидно? Хочу дружба!»» - мы сидим в парке, девочки катаются на самокате, ребята играют в футбол, Юля делится со мной историями из адаптационного периода, который сейчас проживает вся ее большая семья. Кстати, фразы Наташи могут вас удивить, но это большое достижение. Раньше девочка вообще с трудом формулировала фразы и складывала слова.
«Поездка в Сочи стала для нас просто крестовым походом. Скандал в МЕГЕ, разодранные слуховые аппараты, потом уже в подъезде в лифте у Феди началась истерика, он пытался вырываться, биться головой об лифт… потом мы узнали, что в такой ситуации каждый десятый родитель отправляет своего ребенка-подростка в «психушку». Не важно, приемный это ребенок или кровный».
Этого Юля и Артем не сделали. И возврат приемного ребенка в детский дом – что бы ни происходило и какие бы сложности и сюрпризы не преподносил каждый новый день – для этой семьи невозможен.
«Почему происходят возвраты? Я думаю, человек просто не готов выйти из зоны комфорта. Помню, как-то в фейсбуке прочитала в обсуждении фразу одной женщины по отношению к другой приемной маме: «Я тебя осуждала, за то, что ты была недобра к своему ребенку, пока сама не взяла из детского дома такого же ребенка». Нас действительно часто воспринимают как монстров. А мы каждый день с этими детьми. С нашими детьми. Круглосуточно. Они могут бунтовать, упрекать нас, быть недовольными, капризными – а мы остаемся с ними», - говорит Юля.
Истории ребят, живущих в семье Юлии и Артема, непростые. Мама Феди ограничена в правах. «К Феде я отношусь как к сумасшедшему гению, это помогает мне многое в нём принимать безусловно. Он талантливый, ранимый, он чувствительный и чувственный. С ним не работает авторитарность, принуждение», - замечает Юля.
«Однажды мы ехали мимо одного дома, и вдруг Федя как закричит: «Я здесь живу!». А он давно просил нас забрать из своего старого дома фотографии. Он помнит наизусть все явки-пароли… мы поднимаемся на этаж…грязная дверь, исписанная мелом, вместо ручки тряпка… мы там ни с кем не увиделись. Федя взволновался: «Вдруг с мамой что-то случилось?». Возможно, после этого визита его и «накрыло» в очередной раз…»
Наташа - отказница с рождения. «Это еще один мой развеянный миф. Посмотрев фильм Ольги Синяевой «Блеф, или с Новым Годом!», я сказала мужу, что мы никогда не возьмем ребенка-отказника. Потому что есть мнение, что если ребенок хоть полгода пробыл в учреждении, то он уже депривирован, никогда не будет привязанности и любви. Но жизнь решает иначе. И вот у нас Наташа. Она в детском доме прожила всю жизнь. И пока мы видим, что она очень ласковая, нежная, не колючая».
У Вани жив папа. У него огромное количество родственников… но места в их семьях ему не нашлось.
Ангелина росла в очень тяжелых условиях, в первые месяцы жизни в семье Юли и Артема она все время рассказывала про наркотики и про смерть друга ее мамы, который умер у них в квартире из-за наркотиков. Если все дети периодически вспоминают и даже по-доброму отзываются о родителях, то Ангелина резко открещивается от своей родины, от отчества, от всего прошлого. Иногда это и наигранно: «У меня не было другой мамочки». «Для 12-летнего ребенка это травмирующая ситуация. Плохо, когда ребенок не принимает свою историю», - замечает Юля. «В детском доме мне было плохо, - рассказывает Ангелина. - Я там была три года. Никакой радости… меня сначала забрали в детский приют, прямо с улицы… мне сказали, что это такой детский сад. Я так там и осталась…а потом меня перевели в детский дом. Не люблю вспоминать детский дом. Когда мы не спали, нас ставили в шеренгу и заставляли стоять. Иногда нужно было держать в руках подушки и стоять в полуприседе. Часа два. Такое было наказание. Когда меня взяли в семью, я была так счастлива! Я люблю печь разные вкусняшки…Что мне нравится в жизни? Жить».
Периодически все дети взбрыкивают и бунтуют. Проверяют родителей на прочность. И правила жизни в семье приходится все время объяснять. Юлия пользуется приемом, описываемым практикующим психофизиологом Анной Гайкаловой: это правило мамы-кита, которая прижимает нахулиганившего китенка ко дну, и выпускает наверх, когда тому уже не хватает воздуха. Надо вовремя прижать и вовремя отпустить.
Сейчас Ставровы-Скрипники купили землю, решили строить дом – чтобы было большое жизненное пространство, и чтобы принять еще детей. «Я шесть лет руковожу «Монтессори-центром», и сейчас, хоть у меня и есть психологическое образование, сама получаю еще и образование в Ассоциации Монтессори-педагогов России, а вводный курс я прошла у Каролины Гомес, которая получила свой диплом тренера у Марио Монтессори, сына Марии Монтесори, и открывала школы Монтессори в бедных странах. На этом курсе я узнала, что одной из программ, которую описывала Мария Монтессори, реализованная, если не ошибаюсь, в Северной Америке, является «Дом для подростков», в основе которой была жизнь на ферме». А это как раз то, к чему мы с мужем последние месяцы интуитивно стали стремиться. Федя много рассказывал о своем детстве, как они с дедушкой и бабушкой сажали помидоры и огурцы… им нужен физический труд, природа, - говорит Юля. - И вообще, когда есть занятие, твое дело - это важно. Подросткам вообще важно зарабатывать свои деньги, а не получать карманные. Мы думаем еще про то, чтобы взять двух маленьких детей. На своей территории мы сможем создать Монтессори-центр, и работать не только с малышами, но и с подростками. Я мыслю картинками – и эта картинка у меня давно была в мыслях, и вот она начинает реализовываться».
У Юли и Артема непростая задача. Половина детей говорят, а половина – слабослышащие. Надо организовать общее взаимодействие. «Я прошла первую ступень языка жестов. Этого пока не совсем хватает. Я опасалась, что мне будет сложно объяснить оттенки смыслов, моральные принципы. Но оказалось, что можно справиться. К тому же ребятам легче со слуховыми аппаратами. Удивительно, но в детском доме они часто ходили без слуховых аппаратов! Глухие и глухие. Беспокоились на эту тему разве только учителя. Ваня писал обрывками. У него были перепутаны окончания, падежи слов… Наташа тоже писала отрывочными фразами, словами. Сейчас уже проще их понимать».
Сначала семья не знала жестового языка, а в узком кругу Феде, Наташе и Ване было удобнее разговаривать между собой на языке глухонемых. «Это иногда выглядело некрасиво. Мы сидим все вместе за столом, и они что-то обсуждают и смеются. Я испытывала дискомфорт. Однажды, когда Наташа и Федя переговаривались так, глядя на меня и смеялись, мне стало так неприятно, что я даже позволила себе заплакать, и ушла в другую комнату. Уже через секунду они прибежали: «Мама, прости!». На словах мы много раз объясняли, что это неприятно, но они не понимали. А в этот момент они прочувствовали мое состояние. И больше так не делали».
«Я им по сто раз на дню говорю, какие они красивые. Умные. Какие они талантливые. Ване я уже не раз говорила, что он может стать гениальным художником – он отлично рисует. Как-то мы разговорились с педагогом, и я спросила у нее: кем становятся в жизни глухие дети? Она ответила: «Сборщиками мебели. Или, если повезет, - интернет-дизайнерами». Я решила: отлично. Творческих задатков моим детям не занимать. И в этом мы им поможем».
Между прочим, период адаптации касается всех членов семьи. Все притираются. 12-летний Матвей, кровный сын Юлии, испытывал ревность и стресс, когда в доме появились приемные подростки, пошли проблемы с поведением в школе… А однажды после очередных выходок Феди Юля успокаивала его – взяла на руки и стала укачивать, сидя на кровати, как малыша. Матвей был возмущен и удивлен этим фактом: "Я за всю жизнь столько не накосячил, сколько Федя за этот вечер, а ты его на ручках качаешь!". Все непросто…
Дети привыкают к семейным традициям. «Мы любим семейные ужины. Хотя бы раз в неделю это должен быть ужин или обед, когда за столом собираются все. Со скатертью, красивыми салфетками, приборами. Это важно для объединения семьи», - говорит Юля.
Члены семьи Ставровых-Скрипник, кстати, стали героями вышедшей в свет ко Дню защиты детей книги "Караван счастливых историй". Авторы - руководитель клуба "Азбука приемной семьи" фонда "Арифметика добра" Диана Машкова и учредитель фонда "Арифметика добра" Роман Авдеев - на примере историй таких семей рассказывают, как происходит это непростое, но столь нужное принятие детей из детских домов.
У Монтессори, замечает Юлия, возраст развития и воспитания ребенка делится на четыре возраста. От нуля до 6 лет, потом до 12, потом с 12 до 18 лет, и еще – с 18 до 24 лет! До 24 лет мы продолжаем воспитывать наших детей, они остаются детьми. Это важный возраст для укрепления моральных принципов и самых важных жизненных установок. Укрепление культуры. В детских домах и до 18 лет мало думают о социализации детей. Их там «выращивают». А в 18 лет ребенок выкидывается на берег – во взрослую жизнь, в, дай Бог, свою квартиру (если не случится каких-то мошеннических манипуляций с жильем, положенным каждому выпускнику). Все, дальше сам-сам. А как? Его не научили. И ему некому помочь. Дальше – череда ошибок, набивание шишек, если не большее, не гибель. Вот почему детям нужна семья – и да, даже тому, который вам уже не кажется ребенком, у которого уже есть паспорт, пробились усы и он говорит басом.
И в День защиты детей мы можем отвести виновников торжества в кино, купить мороженое, прочитать им сказку… поговорить о будущем…обнять и нашептать важные слова на ушко…Все это возможно в семье. Семья, любовь отца и матери, - это и есть самая настоящая защита ребенка. И она нужна каждому.
«Мне здесь все нравится. Я очень люблю маму и папу, - мы сидим на кухне за чашкой чая, и Федя делится со мной своими секретами. – Папа учит меня готовить, я уже умею делать салат. Будет здорово, когда мы будем жить в нашем большом доме. У нас там обязательно будет собака. Две собаки. Мы хотим завести хаски. Сейчас я думаю о будущей профессии - хочу стать видеоблогером. Зачем? Чтобы рассказывать всем о разных интересных событиях, чтобы быть известным. И чтобы у меня были лучшие друзья». – «Ты вспоминаешь нашу поездку в Казань?» - «Да, часто. Я ехал в путешествие с мыслью, что я найду родителей, и это получилось. Я искал маму – и там я ее нашел».