Во всех панельных домах обитает древний дух ремонта. Его можно вызвать, как в детстве вызывали гнома-матерщинника или пиковую даму. Но его не придется приманивать на конфету или красную помаду и зеркало. Достаточно просто пару раз ударить молотком или просверлить одну небольшую дырочку. Поэтому, когда рука тянется подвесить очередную полочку для специй, одергиваешь себя – не буди лихо, пока оно тихо.
Но стоит потерять бдительность: сходить в Икею за свечками, забыться и купить красивую рамочку, которую нужно непременно повесить – все, ты попался! Монстр тут как тут! Он обязательно заводится в квартире сверху.
Сначала один раз сверланет – предупреждает: мол, здрасьте, приехали! А уже потом визжит с утра до вечера. Больше всего любит он работать в те часы, когда хочется вздремнуть после невоздержанного субботнего обеда с борщом и пирожками. Или, например, когда гости придут, и самый важный аксакал встанет с бокалом вина, чтобы произнести заздравный вступительный тост. Но вместо слов льется из напрасно открытого рта аксакала зубодробительная дрельная трель.
Набор инструментов у этого духа весьма странный. Например, болгарка у него всегда отменная. Так воет, что сводит скулы. И даже когда выходишь в скверик отдышаться, голова по инерции гудит и вибрирует.
А вот отверстия он проделывает не качественным перфоратором вроде Макиты – шумно, зато эффективно и быстро, а допотопной советской дрелью марки «Заря коммунизма».
Притом отверстия и дырки – его страсть. К примеру, чтобы снести стену он сначала высверлит тысячи маленьких дырочек. Методика у него своя – посвистел-посвистел, пару раз жахнул молотком. Потом затих – это чтобы ты расслабился и потерял бдительность. Что успокоился? Тогда получай – снова сверлит и стучит, снова тишина. И так до ночи, чтобы весь следующий день на работе у тебя глаз дергался.
А среди ночи он только притворяется, что спит. На самом деле ходит мимо высоких стопок с банками от краски и ведрами. Ходит неуклюже, раскачиваясь и заваливаясь, чтобы то и дело врезаться в эти пустые банки и ведра. Он любит, чтобы грохотали жестянки, гулко и долго катались по полу, а сверху мелко, но резко падали кисти, шпатели и валики.
Дух этот никогда нельзя застать дома. Вычисляешь квартиру, поднимаешься, звонишь – а там бабка божий одуванчик в газовом платочке с кучей котов. Тогда стучишься в соседнюю квартиру – детский день рождения, малыши скачут в цветных картонных колпаках, тоже чисто. Наконец, последняя железная сейфовая дверь, как в швейцарском депозитарии, а там никого, никто не открывает. И главное – за ней абсолютная тишина.
Дух этот то ли невидим, то ли на него работает тысяча среднеазиатских умпа-лумпа, настолько крохотных, что не углядишь. И результаты его работы узнать нельзя, как бы ни было любопытно.
Как-то в однушке над нами сверлило, пилило и гремело так, что мы думали: они выдалбливают из стены еще одну комнату или портал в параллельную квартиру. Когда хозяин решил ее продать, мы специально договорились с риэлтором, чтобы посмотреть, что можно наворотить на сорока квадратных метра за три года неустанных трудов. – Ничего! Планировка была прежней, по кадастру. Все стены на месте. Только обои новые приклеены. Даже на полу в туалете плитка старая, зеленая – от застройщика. Словом, загадка!