У одного башкирского банка была гениальная реклама: «Деньги — наше национальное украшение». Это правда. Праздничный наряд башкирок щедро расшит серебряными монетами. По сути комплект из женских нагрудных, наспинных предметов одежды и головного убора и был первым башкирским банком, в котором хранились средства семьи. В черный день с них срезали монетку-другую, заменяя на раковины или пуговицы, а в худшем случае продавали целиком. Так в конце 19 в. цена женского нагрудника, тканевую основу которого узорно покрывают кораллы и серебро, как чешуя, могла достигать тысячи рублей. Для сравнения рабочая лошадь стоила тогда около тридцати рублей, а корова — от пятнадцати до сорока. И все же эти предметы праздничного костюма старались беречь до последнего — их передавали из поколения в поколение, и башкиры верили в то, что с вещами новому владельцу переходит не только сила и защита, но и черты характера прежнего. По тому, что именно женщины носили эти дорогие уборы — состояние целого рода — можно судить об особом отношении башкир к своим женам.

По одежде вообще можно многое узнать. Даже ежедневный look современного человека — кодовая система, выдающая его социальный статус, убеждения, интересы, амбиции, душевное состояние. Национальный костюм — это уникальный текст (textus на латыни — ткань), рассказывающий об истории этноса, месте его проживания, его отношениях с соседями, социальной иерархии, верованиях, мировоззрении. Нужно только уметь его читать. То же можно сказать о башкирской и татарской национальной одежде — очевидно, в чем пересекаются эти народы, и чем отличаются друг от друга.

Как в лингвистике ученые выделяют у родственных языков исконные общие черты и более поздние заимствования между ними, так и в костюме наших народов есть древняя основа и элементы, которые народы переняли друг у друга, живя бок о бок.

Когда лингвисты пытаются установить родство языков, они ищут прежде всего общие древние корни в словах, которые относятся к родовым понятиям (мать, отец, братья), названиям животных и растений. Такой древней основой в национальном костюме двух народов я бы назвала нательную одежду. Во-первых, просторную длинную рубаху (кульдек у башкир и кульмяк — у татар), архаичную — без ворота и прямоспинную, или более позднюю: с отложным воротником, у женщин — сшитую из двух элементов — прямого верха и более объемной присборенной «юбки». Во-вторых, штаны (ыштан), у которых между двумя прямыми широкими штанинами шла прямоугольная вставка, — такой крой был удобен для верховой езды. К той же древней основе нарядов татар и башкир, как ни странно, можно отнести и старинные чеканные украшения, инкрустированные сердоликом или крупными кораллами, — серьги, лунницы, накосники, пряжки.

Среди других признаков языкового родства называют регулярные звуковые соответствия. В народных костюмах эту же роль играет общие орнаменты. Геометрические узоры — из треугольников, ромбов, кругов, розеток, косых крестов — одни из древнейших для всей Евразии, ими украшена керамика эпохи неолита. Они были призваны оберегать от злых духов, ведь ромб обозначал открытый глаз, треугольник — глаз в профиль, бдящие за потусторонними силами, круг или розетка были символами солнца. Позже появились орнаменты из завитков, напоминающих бараний рог. Эти мотивы встречаются у тюркских народов Сибири, Центральной и Средней Азии, Кавказа в гунно-сарматский период. Потом в кыпчакскую эпоху у кочевых тюркских племен Средней Азии, приаральских и прикаспийских степей витые узоры развились в сложные природные раппорты: цветы, кусты, трилистники, бегущую волну. Все типы орнамента активно использовались и башкирами, и татарами в одежде и предметах быта.

Наконец, родственные языки имеют общие грамматические признаки. Эта общая «структура» заметна и в «комплекте» народных костюмов: на рубаху надевается запашной «верх», разрез ворота у женщин закрывается нагрудником, мужчины помимо нижних ыштан носят шаровары (салбар), женщины покрывают голову многослойными и красочными уборами.

И несмотря на это народный костюм башкир разительно отличается от одежды соседей волго-уральских татар. Возможно, это связано с тем, что татары поселились у крупных рек — Волги и Камы и рано основали там города.

Казань превратилась в крупный торговый центр через Среднюю Азию с Персией, Китаем и Индией. Потому домотканые конопляные и льняные материи рано сменяются шелком, атласом, бархатом, парчой со всей яркой палитрой этих стран. В обиход входят пестрые полотна, сотканные из разноцветных нитей, — полосатые, клетчатые, с цветочными мотивами. Наряды отличаются контрастной гаммой: красному противостоит изумрудный, оранжевому — бирюзовый, охре — синий, желтому — сиреневый, светло-зеленому — фиолетовый. Вместе с разнообразием красок татары заимствовали и более сложные виды кроя. К широким женским рубахам пришиваются разнообразные воланы, оборки, кульмек становятся чуть более приталенными. И в этом проявляется открытость татар, с которой они принимали чужестранные веяния, и при этом приверженность своим традициям, с которой они перерабатывали, подстраивали под себя новые элементы.

Татарские сапожки, ичиги — отдельное искусство. Их витой узор создается в технике мозаики — элементы из разноцветных кусочков кожи соединяются пестрыми шелковыми нитями вышивальным швом.

Мужчины носили шапки бурек — с меховой оторочкой, чалмы, высокие тюбетейки — каляпуши. Девушки покрывали голову убором такыя, расшитым монетами, калфаками — яркими бархатными или суконными колпаками с золотой гладью, бахромой и кисточками. Замужние женщины в знак благочестия полностью скрывали волосы под платком (тастар) и сверху водружали калфак или меховую шапку, или же прятали косу в волосник, вышитый бисером, а сверху закрепляли яркий платок.

Добавить к этому роскошные бухарские халаты, парчовые камзолы, чекмени всевозможных расцветок и фасонов, шубы на подкладке из шелка — и мы получим богатый образ казанской городской знати, будто взятый из сказок Тысячи и одной ночи.

Впрочем, чем почтеннее возраст, тем приглушеннее становятся цвета ткани — от чисто белых, натуральных льняных, шерстяных до однотонных темных оттенков: мудрость — главное украшение зрелых.

Крестьянский костюм сшит из более простых тканей — льна, шерсти, сукна, но и здесь не обходится без ярких цветов и пестряди. До середины 19 в. используют растительные красители: для желтого цвета — конский щавель, для черного — кору дуба, для бордового — черемуху, для розового — кору ивы, для зеленого — листья березы. Натуральные краски мягче и бледнее, что компенсируется разноцветной вышивкой. С появлением анилиновых красителей и дешевых фабричных тканей крестьянские наряды не уступают в яркости праздничному облачению богачей. Важным элементом крестьянского женского костюма были передники — белые и разноцветные, с вышивкой, оборками, они подчеркивали трудолюбие татарских хозяек.

Если при виде татарского костюма на ум невольно приходят образы восточных дворцов, многоярусных фонтанов и садов, пестрого базара, описания путешествий Ибн Фадлана, то в башкирском сокрыты священные знания племен Великой Степи, причастность древним тайнам и строки из Урал-батыра, которые перекликаются с Гильгамешем.

Удивительно, как башкирский костюм сохранил в себе этот гордый дух боевого прошлого. Одни ученые связывают это с тем, что роды башкир наследуют автохтонному племени Южного Урала и испокон веков соблюдают его традиции. Другие говорят о том, что для ведения конного хозяйства требуется общинное землевладение, что ведет к замкнутому укладу, в котором прочнее держится память предков. Третьи указывают на то, что в силу сохранившихся явлений кочевого образа жизни, например, летовок, башкиры до конца не порвали со своими доисламскими обычаями — не столько на духовном, сколько на бытовом уровне, что выразилось в одежде, ритуалах, способах лечения болезней и детских играх.

Так или иначе этот дух в башкирском наряде передается прежде всего некоторой камерностью цветов. Ткани в башкирском костюме тоже играют на контрасте, но это чистые, беспримесные красный, зеленый, желтый и монохромные черный и белый, гораздо реже — синий, в основном на северо-западе, в местах пересечений с татарами. Более полно древний облик отражен в одежде юго-восточных башкир — чаще всего черты именно этого регионального комплекса используются в обобщенном сценическом костюме башкир.

Поверх однотонных — белых, красных, зеленых, желтых рубах, обильно и красочно расшитых по кромке ворота и рукавов, а у женщин — еще и по подолу, башкиры носят елян — просторный прямоспинный халат, обрамленный позументом, красными или зелеными лентами, вышивкой.

В качестве головного убора у мужчин служат богатые малахаи из лисьего меха — колаксын, с наушниками и длинной спинной лопастью, пришитыми сзади лисьими хвостами. Эти шапки прославились благодаря памятнику Салавату Юлаеву — символу Уфы, на котором башкирский герой изображен в колаксыне. Их высокий верх, сшитый из четырех клиньев, покрытый сукном с вышивкой, возводится учеными к традиции кроя одного из самых ранних степных племен — массагетов. Он упомянут даже у Геродота. У башкир этот убор символизирует храбрость, боевой дух и непокорность степных всадников.

Ноги башкиры обувают в кожаные сапоги (итек) или ката — глубокие кожаные башмаки с характерным чулком из белого сукна или войлока, задник которого украшен красной арочной вышивкой из завитков, с вкраплениями золотого, зеленого, синего. Ката позже переняли татары в районах, где эти народы тесно взаимодействовали.

О женском образе в башкирской одежде нужно говорить особо. Неслучайно башкирка в своем праздничном наряде выглядит красочно, монументально, будто героиня народного эпоса. Он отражает космогонические представления, знания о мире и бытовые привычки народа.

По нему мы читаем, что в сознании башкир женщина — сакральный портал, через который человек приходит в этот мир. Ее необходимо тщательно защищать от злых сил на всех уровнях: ее голову, она ассоциировалась с верхним миром небесных существ, туловище — средний мир людей, ноги — нижний мир злых духов. На каждом из этих уровней были свои обереги, в котором непременно были коралловые нити — красные, как символ непрерывной жизни, раковины каури — «врата рождения», в силу формы олицетворяющие женское начало и плодовитость, серебряные монеты, очищающие от любой порчи. Несмотря на то, что башкиры намывали золото в горных реках, этот драгоценный металл в украшениях не использовался. И тут поверья башкир сходны с мифами других уральских старателей, которые описаны и в сказках Бажова: золото считалось дьявольским даром подземного змея.

Удивительно, что в башкирской женской одежде были особо отмечены и «укреплены» элементы, приходившиеся на важные органы эндокринной системы. Тяжелая подвеска из монет под подбородком укрывала щитовидную железу. Вилочковая железа пряталась под массивным нагрудником — если у татарок он был украшен вышивкой, тесьмой и оборками, то у башкирок — опять же монетами и кораллами. В районе надпочечников и почек на спинке еляна у башкирок помещались нашивки с позументом и монетами, на области за передней кромкой еляна у груди и живота вышивались солярные розетки.

В женском наряде было столько серебра, бусин, раковин, что каждое движение башкирки сопровождалось мелодичным звоном, бряцанием, стуком. Это делалось намеренно: громкий шум отпугивал духов. Порой для пущей силы к костюму пришивали еще и бубенчики.

Наряду с черным бархатным еляном, башкирки носили белый суконный чекмень, ак-секмен, иногда им покрывали голову — с этим связан старинный свадебный ритуал, своего рода инициация. Сначала на невесту накидывали белый чекмень, имитируя ее смерть и погребение — ее прежняя девичья жизнь у родителей, в своем роду завершалась, ее связь с духами этого рода обрывалась. А потом чекмень снимали, и она как бы рождалась заново — в новую семью. Однако некоторые исследователи утверждают, что башкиры и после обряда опасались магии чужого рода — согласно поверьям она концентрировалась в волосах. Поэтому жены никогда не обнажали головы и даже спали в платках. Эта традиция только укрепилась с принятием башкирами ислама.

Как и татарки, башкирки прятали волосы в волосники, налобник которых был расшит монетами, а поверх них надевали платки.

Однако были у них уборы, отличные от татарских.

Один из самых загадочных предметов башкирского костюма замужних женщин — коралловая шапочка кашмау, которая выступает единым комплектом с нагрудником. Она шьется из нескольких слоев красной ткани, плотно облегает голову, а коралловые нити ниспадают свободно и слегка перемещаются, вторя движениям головы. По его кромке в ряд идут монеты, обрамляя лицо, у щек навешаны чеканные подвески, а сзади крепится тяжелая длинная лопасть, также украшенная узорами из кораллов, камней и монет, и скрывающая косу.

Примечательно, что этот убор, оставшийся с древних кочевых времен, после ни у кого, кроме башкир, не встречается. Его главная особенность — открытое отверстие на затылке. Оно сохранилось вопреки языческим суевериям и предписаниям ислама, разве что волосы скрывают тем, что носят под кашмау платок или чепец, но отверстие не зашивают, не прячут под накладками. Кто-то связывает эту особую форму с образом юрты, в крыше которой также есть окошечко для очага, и считает кашмау символом кочевого прошлого башкир.

Но меня больше манит таинственная версия о том, что это отверстие — проход для души. Раньше башкиры верили, что во сне душа покидает тело через область на затылке и путешествует в иных мирах. Поэтому спящего человека ни в коем случае нельзя было резко будить — душа не успеет вернуться в тело.

Так, женский башкирский костюм стал красочным эпосом о рождении души, ее путешествии по миру, смерти и воскресении — вечном для всех времен и народов.

(иллюстрация: 1. "Казанские татары в национальных костюмах", гравюра 1862 г., 2 и 3 портреты работы Р. Хабирова)