Из Северной Кореи с любовью или гостья из прошлого

Словно замедленные кадры из какого-то советского фильма 50-х годов стали моими первыми впечатлениями об этой стране из окна автомобиля. В середине дня в Пхеньяне было мало людей, медленно и обособленно шли они по своим делам, там же по тротуарам ехали велосипедисты-спереди корзинки. И, наоборот, по широченным проспектам Пхеньяна двигались немногочисленные грузовики и автобусы. На автобусных остановках люди замерли каждый в своей позе, словно актеры, ждущие команду мотор. Но уже в вечернее время в городе наблюдалось оживление, на автобусы выстраивались длинные очереди, во дворах собирались люди, в пивнушки тянулись мужчины… Позже, в разговоре мой гид спросил меня, по-видимому, желая произвести впечатление: а Вы видели где-нибудь двухэтажные автобусы? Я ответила, что только в Лондоне и вот у Вас, в Пхеньяне… Но потом вспомнила, что помимо нескольких стран видела подобные автобусы в фильме «Подкидыш» 1939 года («Муля, не нервируй меня»), причем, судя по советским фильмам той поры, на улицах Москвы была та же пустота. В общем, на самолете Ту-204 или Ил-62 рейса Владивосток-Пхеньян вы прямиком попадаете в 30-е годы СССР, местами — в пятидесятые годы прошлого века, а иногда видите точь-в-точь советские семидесятые.

Многие мужчины-северокорейцы носят кители с широкими брюками серого цвета (тёмный асфальт) или как они сами его называют — оборонительного (горчичного) цвета, а на головы натягивают кепки с объемным верхом... Моя бабушка рассказывала, что когда её отец пришел с войны, то на гражданке продолжал надевать военный китель, пока тот не истерся, причем так поступали тогда большинство мужчин. Конечно, делали они это не только из соображений экономии, но и из уважения к военному прошлому. В Северной Корее носят кители по схожей причине — уважение к Ким Ир Сену (уж извините многие вещи я буду рассказывать исходя из их видения мира), с той лишь разницей, что корейская война закончилась в 1953 году, а кители в честь генералиссимуса продолжают носить и в 2019-м. Женщины и девушки Северной Кореи одеты более современно, вне зависимости от возраста — аккуратно и женственно. В основном носят юбки до колен, пиджаки по фигуре, платья, в жару берут с собой зонтики от солнца, женщины-военные могут быть на каблучках. И, конечно, никаких вам мини-юбок или излишеств в образе, хотя все больше кореянок используют яркие цвета. Многие молодые люди в городе ходят в черных брюках, белых рубашках и с красным значком на груди. На значке — всегда изображение Ким Ир Сена (деда нынешнего Ким Чен Ына) или Ким Ир Сена и Ким Чен Ира (отца нынешнего Ким Чен Ына). Значки выдаются организациями, где работают люди и логики, кто какой значок носит, вы не найдете. В деревнях у всех немаркая одежда, настолько немаркая, что непонятно когда была куплена, вчера или 40 лет назад. Джинсы в магазинах не продают.

Северокорейские города «от 2019» — это панельные коробки, выкрашенные в позитивные цвета: голубой, зелёный, розовый или оранжевый, которые при ближайшем рассмотрении часто расплываются кляксами из-за некачественной или разбавленной краски. Но если посмотреть в интернете фотографии Пхеньяна десятилетней давности, то понимаешь, что даже такое окрашивание придает городам радужность, некоторые кварталы столицы так вообще смотрятся вполне себе современно. Помимо позитивного окрашивания Северная Корея — это лозунги и флаги, потрескавшийся асфальт на тротуарах, невысокие заборчики, огораживающие садики-газончики со странной детской скульптурой и продуктовые киоски, торгующие, например, овощами и лимонадом. За городом автомобильные трассы пребывают в весьма плачевном состоянии, настолько плачевном, что мелкие или крупные транспортные поломки случаются постоянно (у нас, например, отлетела шина с колеса, и хорошо, что мы ехали на небольшой скорости). Рекордсменом некачественного покрытия является трасса Пхеньян-Вонсан, которая представляет собой уложенные плиты без заделанных швов, по ней практически невозможно ездить. Впрочем, по местным трассам почти никто и не ездит, автобусные остановки за городом напрочь отсутствуют, а люди, чтобы куда-то доехать, выходят на дорогу (стоят или сидят на корточках, иногда машут руками) и пытаются таким способом проголосовать хоть какой-нибудь транспорт.

Иностранцы-туристы в Северной Корее не могут путешествовать самостоятельно. Также как вы не сможете без посредников забронировать себе отель в букинге, купить билет в авиасейлс или пойти одному в кафе или театр. Туристический пакет в Северной Корее — это «все включено» с трехразовым питанием и непрерывным присутствием гидов. Каждой туристической группе (в основном все они китайские) выделяется по три-четыре гида, если Вы путешествуете в одиночку, то Вам выделят два гида. Моими сопровождающими были очень милые и интеллигентные девушка и молодой человек двадцати шести лет (в этой статье они будут проходить под именами Ким и Лин). Несложно догадаться, что несколько гидов на группу выделяется, чтобы они контролировали друг друга, возможно, сами этого не осознавая, например, через написание отчетов о проделанной работе. Но, даже несмотря на подобную схему, Северная Корея движется к коммунизму, в сторону снижения тотального контроля, поскольку еще недавно к группам дополнительно приставлялся кгбэшник. На мой вопрос Киму и Лин, кто из вас сотрудник госбезопасности, те в голос заверили меня, что никогда такого не было (глаза в пол), также как по их словам «никогда мобильные телефоны туристов не нужно было сдавать при въезде в страну». И, кажется, они правда в это верят, ведь сами никогда не выезжали за пределы страны, а соответственно не въезжали. Северная Корея является абсолютно закрытой для местных жителей, как раньше СССР. 

Ближе к концу поездки я спросила Кима, если бы ваши границы были открыты, то в какую страну ты бы поехал? Он ответил, что — в Южную Корею. Как он продолжил, северокорейцы считают, что отличаются от южных жителей только одеждой («мы знаем, что живем бедно, но это не самое главное в жизни») и, что отличий в менталитете от южнокорейцев у них нет, поскольку «полуостров в 1953 году был поделен на две части искусственно». А вернее этих отличий не было! «…Да, я знаю, что такое ночной клуб — это типичная капиталистическая культура». Боюсь, что моих знакомых постигло бы разочарование или даже шок, узнай они, как изменился мир даже за последние 20 лет. Теперь эти два народа разделяет что-то гораздо большее, чем внешний вид и идеология Чучхе*. Так что объединение полуострова в его нынешнем виде скорее всего обернулось бы конфликтом поколений — молодежи из далекого прошлого с молодежью будущего.

В экономике Северной Кореи официально числится довольно большой промышленный сектор, но объехав полстраны, я увидела только замершие архаичные производства, да старые, практически не использующиеся железнодорожные пути. Гидроэлектростанции, особенно в сухой период, работают на пониженных мощностях, в результате чего случаются постоянные перебои с электроэнергией. Электричество выключают даже в гостиницах, и в этом случае вам выдадут экономичный светильник на батарейке (знаете, такой с ядовитым белым светом). По той же причине в Пхеньяне на балконах можно часто увидеть стационарные солнечные батареи. Корейцы, к слову сказать, связывают все свои экономические проблемы исключительно с американскими санкциями, что частично, но все же является правдой — в стране заблокированы не только международные платежи, но и доступ к любым новым технологиям. Поэтому в противовес архаичному производству много земель государством выделяется на выращивание риса, яблоневые и грушевые сады или теплицы с овощами и грибами. А чтобы все это собрать, у кооперативов есть помощники… В советское время у нас ездили на картошку, в Средней Азии ездили на хлопок, а вот в Северной Корее все городские жители, включая чиновников, ездят на рис, вернее как они сами это называют — «на посадки». Делается это два раза в год, первый раз — в мае, когда рассаду нужно пересаживать в поля, второй раз осенью, во время сбора урожая.

Помимо рисовых полей, вдоль местных дорог повсеместно высажены молодые деревья, которые на небольшом расстоянии от ствола обложены (обозначены) белыми камушками. Делается это для красоты и вокруг каждого деревца! В ответ на моё недоумение Ким рассказал  про период «политических и климатических катаклизмов, который длился пять лет с 1994 года», когда население вырубило слишком много деревьев. Соответственно теперь, чтобы всё это восстановить, за каждой городской организацией закрепили свой участок лесополосы. Я проехала сотни и сотни километров и масштаб этой деятельности с камушками просто поражает. Вероятно, это останется для меня символом северокорейского трудолюбия, в отличии, скажем, от ремонта дорог, которым занимается, а вернее не занимается, государственная компания. На городских улицах Пхеньяна совсем нет мусора. И это тоже, как выяснилось, является общественной нагрузкой: за каждой квартирой закреплена не только внутридомовая территория для уборки, но и участок улицы. А вот вам пример из общественного пропагандистского движения. Каждое рабочее утро с 7-30 до 8-30 пхеньянские домохозяйки в синих или сиреневых костюмах с флагами и барабанами приезжают в назначенные места Пхеньяна, чтобы «вдохновлять» жителей страны на социалистические подвиги. «Для вдохновения» они выстраиваются ровными рядами и под песни из динамика делают синхронные движения-упражнения, стучат при этом в барабаны или машут флагами… Давно вас перед уходом на работу кто-то вдохновлял на выполнение KPI (контрольных показателей) с барабаном и флагом?

Северокорейцы действительно очень любят музыку и танцы. Во всех гостиницах есть караоке, по местному ТВ непрерывно крутят музыкальные программы, по утрам в армейских частях поют речёвки (окна одной из моих гостиниц выходили на такую часть), поют на всех праздниках и особенно много — на свадьбах. «Во время свадьбы, дней рождений мы поём песни о наших руководителях». И это — не шутка. Также как на наших свадьбах жених с невестой исполняют свой первый медленный танец, северокорейские молодожены в конце празднества исполняют песню о любимой партии. Приглашенные гости тоже весь вечер развлекают себя и молодоженов пением и танцами. При этом, лучшие свадебные залы в Пхеньяне максимально украшены, я сказала бы «с горкой» и в китч, также как выступления приглашенных артистов в ресторанах — это про все и сразу. Исполнительницы поют песни, танцуют чечетку, показывают фокусы, а если играют на музыкальных инструментах, то чуть ли не одновременно на скрипке, саксофоне, аккордеоне и барабане. Но при всех этих странностях, девушки-исполнительности всегда очень милы. И вообще не раз я встречала в Северной Корее внешний типаж Аленушек из фильма «Морозко» (кто не знает, погуглите), хотя при этом никто не отменял их социалистической прямоты.

Диалог:

Я: «… и вам не жалко собачек?» 

Ким: «Ну это очень полезное блюдо, противораковое, для повышения иммунитета». 

Я: «Это я уже поняла, а дома у тебя есть собака?» 

Ким: «Да. Корейцы очень любят собак, и есть тоже)».

Я: «Понятно…, а сколько ей? У меня вот кот раньше был…»

Ким: «Маленький, 9 месяцев, еще щенок, такой как к Вам подбегал на улице, помните?»

Лин: «Был кот…, а потом Вы его съели)». 

И приз за лучший черный юмор уходит в Северную Корею...lol. В общем люди продолжают там жить в своем собственном мире. Вот, например, период катаклизмов начала 90-х, во время которого даже официально признается существование голода, и норма потребления риса была снижена до 100-200 граммов в день, имеет название «тяжёлый поход» или «поход трудностей». Наши 90-е годы в Северной Корее называют «временным поражением социализма», поскольку «в СССР попала капиталистическая культура». При этом, северокорейцы уверены, что СССР практически не помогал их стране, хотя сами они оказывали помощь странам Африки. Также как они верят в то, что в 80-е годы жили практически при коммунизме, и можно было прийти в магазин и выбрать что-то себе бесплатно. По-видимому, ключевое слово здесь «что-то». Хотя на самом деле является очевидным, что тяжелейший кризис, продолжавшийся в Северной Корее все девяностые годы, был связан, в первую очередь, с развалом СССР, после которого в страну перестала поступать помощь сначала от СССР, затем из Китая, а период засух и наводнений довершил катастрофу. 

Ну а что там теперь? Во-первых, не все в Северной Корее живут исключительно за чертой бедности, как принято считать. Для страны характерно большое расслоение общества, причём не только между Пхеньяном (3,5 млн. человек) и другими регионами страны (все население — 25 млн. человек), но и между жизнью партработников/«научных работников»/работников закрытых предприятий (а их не так мало) и жизнью колхозников (тех, кто трудится в кооперативах). Во-вторых, несмотря на экономические подвижки в «китайском направлении» при Ким Чен Ыне, в Северной Корее по-прежнему существует почти бесплатный минимум и товары повышенного спроса по заоблачным ценам. К первой категории нужно отнести продуктовый набор по карточкам, который включает на каждого жителя по 800 граммов риса на день (напомню, что в голодный период выдавали по 100-200 грамм), 10 яиц в месяц, масло, соевая паста, соевый соус и перец-специя. Для мужчин дополнительно выдают по 4 литра пива в месяц (и жизнь становится веселее!). Раз в месяц корейцы приходят на какие-то свои продуктовые базы и получают там паёк. Налогов в Северной Корее практически не платят — 100-200 вон с человека (курс 1 доллар = 8000 вон для местных, 1 доллар = 100 вон для иностранцев). Детям оплачивают питание и одежду в школе. Есть бесплатные пионерлагеря и дома отдыха (вопрос какие) при 15 дневном отпуске за год. К этому «почти бесплатному» минимуму я бы отнесла поездки на метро, цена билета — 5 вон, но поездка на такси уже стоит 1 доллар за 2 километра пути. Цена за литр бензина — 1,4 доллара, что даже при официальной средней зарплате в 200 долларов (непонятно по какому курсу рассчитанной), кажется заоблачной. Так что, неудивительно, что на дорогах там пусто. Автомобили в Северной Корее продаются только организациям, есть – китайские и есть местного производства по 5 тыс. долларов за штуку.

В один из дней я попросила своих гидов показать мне северокорейский супермаркет «не для иностранцев». В итоге меня привели в такой аналог магазина на Калининском проспекте времен СССР. Но, несмотря на его избранность, отмечу, что супермаркет был большим, местных было много, и он мало чем отличался по ценам и ассортименту от наших магазинов. А вот вам примеры цен на непродуктовые товары того же торгового центра: аспирин 100 таблеток — 30 центов, приличные женские блузки — 30-40 долларов, «дешёвенькое» — 8 долларов, европейская мужская обувь — 200 долларов, диван Икеа — 800 долларов, золотые кольца — 200-300 долларов. 

Внутри Северной Кореи теперь действует мобильная связь, для которой используют мобильные телефоны только местного производства, есть и Интранет в виде нескольких десятков справочных баз данных. Все иностранные каналы, понятное дело, отключены. И наоборот — то, что я видела в качестве северокорейского телевидения в гостиничном номере, были какими-то последовательно запущенными пропагандистскими роликами. Но по выходным, как мне сказали Ким и Лин, у них показывают международные новости и международные фильмы, естественно с урезанным содержанием и под определенным углом. А судя по передачам в гостиничных залах-ресторанах, у них постоянно крутят российские ТВ программы, причем преимущественно новогодние елки-огоньки. Делается это настолько часто, что, например, в одном из действительно хороших ресторанов Пхеньяна, в мае в фойе я увидела искусственную новогоднюю елку. На моё неподдельное удивление, Лин ответила, что это — китайская елка и установлена как украшение, что на сам Новый год корейцы ёлки в дом не ставят, поэтому никаких ассоциаций у них не возникает, «а так — красиво» и добавлю от себя — «как в телевизоре». В общем, можно сделать вывод, что единственной условно доступной Европой в Северной Корее является Россия, а единственными «ритмами зарубежной эстрады» — наши российские огоньки, причем с задержкой в несколько лет. 

За обедом Лин вытащила свой мобильный телефон и, показывая мне фото певицы Жасмин, спросила: 

— Это жена Путина? 

Я ответила, что нет, вроде другая, но похожа).

— А мне сказали, что она!

— ??…ну ты знаешь, Лин, вы же официально ничего не знаете о личной жизни Ким Чен Ына?

— Нет, мы ничего не знаем.

— Вот так и мы, ничего не знаем о его личной жизни.

Чуть позже:

— А Дима Билан и Сергей Лазарев женаты? 

Я ответила, что не женаты, объяснила, почему они не женаты, и сказала, что, наверное, не стоит ей о них мечтать. 

— ООо, как же так... а мне они так нравятся, такие красивые…

…

— А Жанна умерла? 

— Жанна умерла… 

И ещё несколько раз за обедом я слышала её вздохи: «Сергей Лазарев, Сергей Лазарев...».

На протяжении всего моего путешествия, сколько бы я не общалась с местными, увы, только гидами, хотя их было около десяти, или — не наблюдала за местными со стороны, я не заметила у них хоть какого-то стеснения или ограничения в темах. И, мне кажется причина здесь в том, что они не знают таких понятий современного мира, как, скажем, прайваси или харасмент. Точно также как Лин не знает, кто такой принц Гарри. К тому же у них отсутствует это ежечасное погружение в соцсети и чаты, но есть большой интерес к противоположному полу (родина женьшеня — Северная Корея). Поэтому, чтобы не слушать исключительно песни о партии и её руководителях, северокорейцы много общаются живьем — в парах, в компаниях, много флиртуют, обсуждают за ужином девушек и задают много ненужных вопросов. Приведу лишь пару примеров на эту тему. Корейцы любят аллегории и ассоциации, условно говоря, какие камни на вершине какой скалы на что могут быть похожи, или какие естественные горные рисунки, сталактиты или сталагмиты что вам напоминают. Так вот на одной из экскурсий в карстовой пещере молодая девушка-гид, после рассказа о том, как здесь побывал Ким Чен Ын, и как для него прорубили проход, чтобы ему не нужно было наклоняться (не пристало!), около получаса рассказывала нам про сталактиты, похожие на человеческие органы из интимной сферы. А у военного гида на северокорейской границе, чуть ли не первым вопросом, когда он садился в машину, было предложение образовать с ним временную пару и остаться на время на границе. Дальнейшее муссирование этой темы в сочетании с эстетикой государственной границы, автоматами, колючей проволокой и «звенящей напряженностью», как он сам её называл, напомнили мне фильмы конца 90-х об Остине Пауэрсе, в которых присутствовала шпионская тематика в сочетании с утрированным флиртом. Понятное дело, что всё это было в шутку и являлось частью игры, но к своему большому удивлению я увидела в Северной Корее то, что уже исчезло или является абсолютно неприличным в современном мире. Так что, если хотите понять, в каком направлении движется мир, нужно хотя бы ненадолго попасть в прошлое.

 

* Чучхе – государственная идеология Северной Кореи, разработанная Ким Ир Сеном, является трансформацией идей марксизма-ленинизма на основе конфуцианства. Самым важным её постулатом является мысль о том, что человек — это властелин мира и хозяин своей судьбы.