По заверениям моего деда, они застегивали ширинку на выходе из туалета.
Однажды умный человек сказал мне, что на чужбине прижиться сложно, ибо несмотря на максимальную ассимиляцию и интеграцию, «мы играли в разных песочницах». Возможно, это и правда, но отнюдь не для тех, кто родился после падения Берлинской стены: мы все смотрели Черепашек Ниндзя перед школой, играли в Марио на уроках информатики, танцевали макарену и напевали "Чип, Чип, Чип, Чип и Дейл". Даже фильм «Ночной дозор» – вполне себе тема для интернациональных дискуссий, хоть я его и не смотрел.
Что действительно отличает меня за границей от местных – так это информационный ген, хранящий память поколений, и отягощенный бабушкиным воспитанием. И ничего с этим нельзя поделать:
- Они свистят посреди офиса – я трясусь изнутри, меня не понимают.
- Они выбрасывают хлеб в помойное ведро – я бешусь, меня не понимают.
- Они перешагивают через меня, когда я лежу на полу, но не перешагивают обратно – я возмущаюсь, меня не понимают.
- Они говорят, что я "не секси" в тапочках дома – я фыркаю, меня не понимают.
- Они возвращаются, забыв дома ключи, и не смотрятся в зеркало – я переживаю, меня не понимают.
- Они ловят божью коровку и отпускают ее ПРОСТО ТАК – я не успеваю ничего попросить, меня не понимают.
- Они полощут воспаленное горло парацетамолом и «лечат» простуду витаминами – я просто злобно посмеиваюсь, склонившись над вареной картошечкой.
А вы говорите песочница.