Как только открыли границы, я ринулась к маме в Тель-Авив. Пришлось сделать штук пять ПЦР-тестов, пройди изнурительное анкетирование, но это того стоило: пляж, море, люди в одних трусах и на самокатах...
И вот я уже стою в примерочной одного тель-авивского магазина и на мне кожаная юбка.
Из соседней кабинки выглядывает мужчина (в точно такой же, кстати, юбке) и говорит:
— А вот это неплохо. Ты же, конечно, как настоящая русская будешь носить её с высокими каблуками...
— Вам не стыдно, молодой человек? – сразу начинаю защищаться я. – Эти ваши стереотипы...
Вбегает моя мама: «Да ты что, это был комплимент! В Израиле считается, что россиянки лучше всех разбираются в моде и умеют одеваться. Он имел в виду...»
Стоп. Во всей этой истории есть что-то нездоровое. Для россиянок, простите за очередное напоминание о стереотипах, характерна одна неприятная черта: тенденция к модному шеймингу. Это когда «я в этом не выйду, засмеют» или когда «посмотри на неё, каблуки в 10 утра». Когда «наших за километр можно узнать» или когда «глянь на неё». Это «а вот в Европе», «а вот моя бабушка», «а вот Александр Васильев говорил» и дальше по списку.
Звучит знакомо?
Когда я стала работать стилистом, этот нарыв буквально вскрылся. Ещё ни разу я не работала с женщиной, которая не стала бы критиковать себя, свою соседку, дочь, проходящую мимо женщину и вообще любой фонарный столб за внешний вид. Комбинация может быть какая угодно.
И я решила, что хватит. И позвала на серьёзный разговор исследователя моды, арт-дизайнера и автора YouTube - канала "Немодно о моде" Наталью Ксенчак.
— Откуда вообще он взялся, этот модный шейминг? С чего всё началось?
— Увы, шейминг был, есть и будет существовать до тех пор, пока есть вариативность с точки зрения внешнего вида, а мы понимаем, что человеческая популяция – весьма разнообразная. Мы бываем любыми – тёмными и светлыми, худыми и полными, какими угодными.
Так вот, свою теорию на этот счёт я основала на трудах Дарвина. В основе нашей жизни лежит удовлетворение трёх основных потребностей (и от себя добавлю – одеваемся мы тоже ради их удовлетворения): здоровье, защита и превосходство. Например, шейминг тела – когда родители обеспокоены здоровьем ребенка, а бабушки все норовят его накормить, «какой ребенок худенький!». Кстати, а ведь шейминг с этого и начинается. Как родители говорят? «На улицу ты в таком виде не пойдёшь!» – имея в виду, что ребёнок оделся не по погоде и может заболеть.
— Действительно, наши первые критиканы – это как раз родители!
— Да. Я полагаю, что эта критика, самая первая, так и остаётся с нами, когда мы взрослеем. Вторая потребность – это защита и стремление принадлежать к группе, которая обеспечит нашу безопасность. Когда ты отличаешься от основной массы внешне, ты ставишь под угрозу возможность социума тебя защитить. Более того, в нас встроен такой психологический конструкт, что непохожий кажется нам враждебным. Он опасный.
— Были исследования, когда младенцам показывали людей других рас – они реагировали испугом и плачем.
— Вот именно. Взрослые люди в течение жизни, общаясь с представителями других этносов и не получая отрицательного опыта, понимают, что другой цвет кожи – это безопасно. Этот индиец, китаец, африканец – он тебе ничего не сделает. Но за годы эволюции наш мозг выработал защиту от непохожего, отсюда и вторая причина для шейминга: «ты слишком странный».
— И снова родители: всё сказанное выше наводит на мысль о том, что все эти войны с бунтующими подростками, которые красят волосы в зелёный и странно одеваются, – результат родительского страха. «Тебя не примет группа», «ты не в безопасности», «я боюсь за тебя». Как следствие – внутренний критикан растёт в нас самих.
— Людьми движет страх, что их не допустят к общим ресурсам. Что их потомство не будет здоровым. Ну и, наконец, третья потребность по Дарвину – превосходство. Не надо понимать это буквально: мол, нацепил всё самое дорогое и пошёл. Человек может стремиться демонстрировать через внешний вид свои ресурсы опосредованно. Например – я обладаю знаниями и фантазией, поэтому хорошо, интересно одет. Знания и фантазия – прерогатива человека, у которого есть свободное время, он обеспеченный.
— С этим всё понятно. Но возникает вот какой вопрос. Новая этика все изменила. Тем более разнообразно общество, тем оно считается более развитым: в мегаполисах самых развитых стран мы видим калейдоскоп из типов внешности, стилей, этносов. Так вот, в современных реалиях осуждают не того, кто выглядит странно, а того, КТО осуждает. Стыдно не одеться как-то не так – стыдно показывать пальцем...
— Поделюсь своим опытом: я долгое время жила в небольшом городе и помню, как не могла выйти в каком-то необычном головном уборе, потому что сразу были эти злые взгляды, молчаливая критика. Потом переехала в относительно крупный Нижний Новгород и ощутила, что всем безразлично, как и во что я одета. Ты никого не знаешь, тебя никто не знает, будь таким, каким ты хочешь быть.
Спустя время я снова вернулась в свой городок и увидела, что тенденция сменилась: люди стали более лояльны к непохожему. Более того – я начала видеть на улицах гораздо больше нестандартно одетых людей. Эксцентрично модных, необычных. И никакого осуждения. Тут, конечно, огромную роль сыграл интернет: люди видят в сети такое разнообразие, что уже не страшно выглядеть странно, раз там и не такое «показывают». Ну и доставка: можно в небольшой город что-нибудь заказать. Впрочем, тут есть и отрицательные стороны: всё осуждение теперь ушло в интернет. На улице тебе уже никто ничего не скажет, а вот в интернете ты сталкиваешься с таким огромным количеством чужих глаз, что оскорбительные комментарии становятся неизбежными.
— Быть может, медиа диктует эту норму? Например, какой-нибудь звёздный стилист делает обзор, типа «10 худших нарядов в Каннах», и люди считывают это так: критиковать чужой наряд – нормально.
— Я считаю, что как раз стилисты имеют право говорить о чужом образе. Ведь звёзды, за редким исключением, одеваются не сами. Их наряжают стилисты. Это такой профессиональный обзор, и он полезен, ведь через звёзд в общество приходят эстетика, тренды. Какой-то жести от стилистов я не слышала, всё, что мне довелось читать или видеть, было достаточно конструктивным.
— Очень хотелось бы, чтобы каждый такой обзор сопровождался предупреждением под звёздочкой: «Здесь стилист обсуждает работу другого стилиста, а не живого человека и уж тем более – не вас». Как если бы в передаче про ремонт два прораба смотрели на стыковку плинтуса с напольным покрытием – профессиональный такой разговор, а не шейминг живого человека.
— Тут всё сложнее. Дело в том, что мода вообще очень любит диктат. Раньше она осуществляла его при помощи глянца, сейчас появился интернет. Соответственно, если глянец вёл чистый монолог, то теперь есть и обратная связь, даже такое многоголосье: что-то сказал звёздный стилист, подпел хор подписчиков и дальше по списку. Мода всегда имела свойство что-то навязывать, сейчас всего лишь изменился инструмент – вернее, расширился. Отсюда и это ощущение, что все шеймят всех.
— Этот диктат – топливо моды?
— Да, мода во многом напоминает религию. Она должна провоцировать желание покупать, создавать иллюзию, что вот-вот ты её догонишь. Как ослик и морковка: дотянуться невозможно. В религии есть идея, что ещё чуть-чуть – и я стану хорошим безгрешным человеком, но всё строится именно на этой ускользающей возможности, и тебе надо больше молиться, стараться, учиться и так далее. Дизайнерам приходится постоянно что-то выдумывать, чтобы ты так и не стал «окончательно» модным, продолжал бежать за морковкой, вот и всё.
— Внутри модного шейминга есть ещё и слатшейминг. С ним сталкивалась я, когда речь шла о моём «провокационном» внешнем виде. Как вы думаете, откуда он возник не просто в обществе, а внутри модного контекста?
— Мода всегда говорит о взаимоотношении полов. Большое влияние на сексуальное закрепощение оказали беженцы. В 2010-х годах в Европу хлынул большой приток эмигрантов из воюющих стран. Среди них было очень много молодых мужчин, которые приехали зарабатывать деньги и отправлять своим семьям на родину. Группы безработных парней шатались по европейским улицам и приставали к местным жительницам. Последним пришлось прикрыться, чтобы не подвергать себя опасности. Мода стала более скромной, а это уже в свою очередь и повлияло на весь контекст.
Теперь во многих европейских столицах сексуальная одежда стала считаться «странной». Отсюда и слатшейминг – вы же помните, что мы боимся непохожего? Раньше это было не так, но сегодня эротизм в одежде и есть «непохожее». Отсюда у людей возникает страх одеться чуть ярче, чем обычно: не признают, скажут – «ты чужой». К тому же эротизированный образ делает человека более заметным, а заметность тебя выделяет.
— России, как мне кажется, это касается в гораздо меньшей степени.
— В России своя дивная традиция слатшейминга, обусловленная гендерным перекосом в сторону женщин. Это всего лишь страх конкуренции, он передаётся из поколения в поколение из-за большого количества войн, которые мы пережили.
— Слышала, что статистика меняется, но это, наверное, как в том анекдоте – ложечки нашлись, а осадок остался. Это так утомляет. Тебя стыдят за привлекательность и оскорбляют за скромность. От тебя требуют быть модным – и при этом не выделяться. Ты должна быть сексуальной, но не быть соперницей... Может, хватит?..
— В наших силах что-то менять. Мы можем об этом говорить, рассказывать другим, приводить примеры. Мы как модные инсайдеры должны чаще поднимать эту тему. Не игнорировать проблему, а показывать её «лицом». Вся эта схема действительно довольна простая: мода навязывает правила, наши родители стыдят нас из страха за нас же самих. Что нас отвергнут и мы окажемся в опасности. Мы вырастаем с нездоровой рефлексией относительно своего внешнего вида, и только поэтому показываем пальцем на прохожих или оставляем злые комментарии под фотками звёзд.
Но перемены – исключительно в наших руках. Мы сами можем для начала прекратить критиковать самих себя, принять свои вкусовые предпочтения точно так же, как мы принимаем цвет глаз и собственный рост. Это уже даст огромные перемены!
«Всю свою молодость я дрался, “отвечая за шмот”»
Готовя этот материал, я поговорила со своими друзьями и подписчиками в социальных сетях о том, становились ли они сами жертвами модного шейминга. Вот что они рассказали.
Аля, 32 года:
«Моя мама до сих пор говорит мне: «Прикройся, на тебя смотрят мужики!», – а я уже не ребёнок! Это меня ранит, хотя я адекватно себя оцениваю и не прислушиваюсь к критике».
Саша, 28 лет:
«Я слышал, что парни не должны носить длинные волосы, им нельзя ходить в шортах и что я выгляжу так, что непонятно, мальчик я или девочка. В мои годы уже плевать, но раньше меня это бесило и всю свою молодость я постоянно дрался, “отвечая за шмот”».
Марина, 35 лет:
«Меня за «слишком провокационную одежду» выгнали из общеобразовательной школы. Исключили и просто не дали там больше учиться. И это во многом определило мою дальнейшую жизнь, потому что я попала в другое учебное заведение и отправилась к своему профессиональному предназначению. Иронично, но модному шеймингу я хочу сказать спасибо».
Аня, 30 лет:
«Когда я хочу купить себе модное платье и уже несу его в примерочную, в голове слышу голоса родителей, которые постоянно говорили, что я выгляжу «по-бабски». Это означало «слишком женственно». А женственной быть плохо – не знаю, почему. До сих пор отказываю себе в некоторых вещах, которые выглядят «по-бабски», хотя мозгами понимаю, что это бред».
Света, 38 лет:
«Я занимаюсь спортом с детства, у меня хорошая фигура, но мне очень неловко покупать себе короткие юбки или шорты: сразу думается, что мне «не по возрасту». Никто на меня не показывает пальцем, но всё равно страх осуждения присутствует во мне».
Лена, 55 лет:
«У меня был гормональный сбой и я здорово поправилась, и это уже, скорее всего, необратимо. Я дико хочу одеваться как раньше, носить одежду в своём любимом французском стиле, но постоянно чувствую на себе взгляды, говорящие “и куда ты так вырядилась с такой фигурой?”».
Евгения, 42 года:
«Когда я переехала в Австралию, мне было очень страшно выглядеть «как русская». Всегда казалось, что я одета слишком откровенно, все будут думать – «очередная почтовая невеста приехала к престарелому жениху». Я выкинула свои любимые платья, чтобы не попадать под эти стереотипы».
Александра, 58 лет:
«Я довольно обеспеченная женщина и мне нравятся дорогие бренды, но когда я открываю светскую хронику и вижу, что пишут о стиле Яны Рудковской или Анастасии Вилочковой, мне становится стыдно. У меня есть дорогущая коллекция сумок, ради которых, извините, я тяжело работала и «делала себя» годами. Но я не ношу их потому, что не хочу выглядеть пошло. Хотя я очень уважаю и Яну и Анастасию, мне просто не хватает их смелости: их критикуют, а они всё равно носят, что хотят!».
Алиса, 17 лет:
«Я увлекаюсь культурой аниме и крашу волосы в синий и в розовый, ношу одежду в стиле любимой манги, но постоянно выслушиваю от отчима: «мне с тобой стыдно», «кто такое носит», «почему ты меня позоришь» и так далее. Мама мне всё разрешает, отчим тоже ничего не может запретить, но эти замечания заставляют меня кипеть и чувствовать себя бессильной».
Алена, 34 года:
«Я выучилась на целого стилиста потому, что всегда боялась одеться «неправильно». Всю мою жизнь у меня было чувство, что я выгляжу вульгарно, неуместно, немодно, несовременно... Когда я стала профессионалом, до меня дошло, что это просто стереотипы: стиль может быть абсолютно любым. Но кто мне вернёт все эти годы, когда я смотрела на свой гардероб и мне было так жгуче стыдно?..»
Мария, 27 лет:
«Мой молодой человек заставлял меня присылать ему фотки из примерочных и мог «отбраковать» вещи, которые я выбрала. Он говорил так: «это уже никто не носит», «в таком моя женщина на улицу выходить не будет», «это ты сможешь только дома носить». Я всегда сама оплачивала свои покупки, но он считал, что имеет право говорить мне, что покупать. И, что самое обидное, – я прислушивалась».
Женя, 47 лет:
«Долгие годы у меня были две подруги, которые могли совершенно спокойно сказать, что «пора менять гардероб», «сегодня так не одеваются», «брюки тебя полнят» и так далее. Типа, по-дружески. На терапии до меня дошло, что всё это время я дико комплексовала из-за этих «советов», накручивала себя и постоянно чувствовала себя неловко, в чём бы я ни была одета. Хорошо, что после той сессии я распрощалась с этими «подругами» и стала жить гораздо счастливее».
Надя, 29 лет:
«Когда я попала работать в одну из своих первых больших компаний, мне ясно дали понять, что дресс-кода там нет. Однако в один из дней меня поймал генеральный директор и на виду у всех отчитал за внешний вид. На мне была майка с героями «Теории Большого Взрыва», джинсы и салатовые кеды. Я сказала, что никто не имеет права со мной разговаривать в таком тоне, а мой начальник под угрозой увольнения заставил пойти и извиниться перед директором. Потом я долго не могла понять – а как надо было одеваться? Просила, чтоб мне дали инструкцию – её так и не дали».
Настя, 33 года:
«Когда в метро мужчина схватил меня за талию и попытался потрогать ниже спины, я возмутилась и дала ему пощёчину. Стоявшая рядом пожилая женщина сказала: «Ну, раз так разоделась, чего ты хочешь?!» Мне очень жаль, что мы всё ещё живём в такой реальности».
Дима, 24 года:
«Моя девушка постоянно пыталась меня переодеть, аргументируя это тем, что «все девчонки наряжают своих парней». Она навязывала мне, как ей казалось, стильные майки и отказывалась идти со мной к нашим общим друзьям, если я не надену то, что ей нравится. Как хорошо, что эта девушка – уже бывшая».
Лина, 15:
«Знаете, что самое страшное? Когда тебя шеймят за внешний вид, ты постоянно чувствуешь себя неуместным, неважно, что на тебе надето. Как бы ты ни старался, этот стыд в тебе сидит и мучает тебя, как будто сверлит изнутри. Поэтому я поняла: что бы мне ни говорили родители или учителя – это их мнение, а не «правдивая правда». Так что нам всем надо завязывать с шеймингом – он никого не делает лучше!»
Все фото: Наталья Ксенчак