За семь месяцев жизни в Чили, кроме русскоязычных подруг,  я обзавелась также иностранными друзьями, среди которых  ирландская учительница географии, корейский тревел-блогер, шведская модель и совсем юная актриса из Бразилии. Но, конечно, загадочную русскую душу больше всего тянет к соотечественникам. С кем еще можно так непринужденно шутить «на одной волне»,  в первые же минуты знакомства  вкратце изложить все перипетии своей нелегкой судьбы, а уже через час считать новых приятелей своими лучшими друзьями и «ну, очень приятными людьми»? Русскоязычная диаспора в Чили немногочисленна,  но в Сантьяго есть русский культурный центр,  условное «русское кафе» с оливье,  детский клуб с развивающими занятиями, детский садик и тематические группы на фейсбуке  с предложением пельменей домашней сборки  и селедки с гречкой, в общем, стандартный набор, нигде не дающий пропасть нашему человеку.

Русские идут!...

Встреча русскоязычных девушек в Сантьяго в одном из парков столицы больше всего напоминала кастинг в модельное агентство. Бегбедер в своей «Идеаль» с восторгом описывающий россиянок, был абсолютно прав: женщины –  наше национальное достояние и главное богатство бывшего СССР: «Весь мир наслышан о власти русских женщин; именно поэтому им отказывают в визах.  Женщины всех национальностей ненавидят их, потому что красота  несправедлива, а против несправедливости следует бороться. Русские девушки — это враги». Красивые, как на подбор,  стройные нарядные девушки в лучших отечественных традициях  принесли с собой огромное количество еды, так что фотографии пикника в парке на пледах напомнили «лагерь беженцев», как ахнула моя подруга, увидев фотографии.

- А почему местом встречи выбрали именно  парк? –поинтересовалась я у организатора встречи скорее из любопытства, чем  жалуясь на радушное застолье из разномастных пледов посреди парка Бисентенарио с тортами и арбузами.

- Пробовали собираться в ресторане, - рассказала Олеся, - но где нам забронируют стол на 30 человек? И в ресторанах так шумно, не поговорить. Кроме того, мамам с детишками гораздо удобнее в парке. Были попытки встречаться дома, во многих же зданиях есть залы для праздников, но во-первых, даже они не рассчитаны на такую толпу народа, во-вторых, у консьержей от обилия славянских красавиц  мутится разум, они бросают работу, пытаясь селфиться на фоне этого великолепия. Но девушки только смеются над ними, с чувством юмора у них все в порядке.

- Это не Москва, - говорит Аля, модель и звезда на местном телевидении. – Там хоть голой ложись на Красной площади, не привлечешь ничьего внимания, равнодушная толпа перешагнет через тебя и дальше пойдет, а здесь в халате и в бигудях выйди на улицу – ты все равно Королева! …

А если это война?

- Ты так строга с Евой, - укоризненно заметил мой чилийский муж.

– Ей ведь всего одиннадцать  лет!

- У нас в одиннадцать лет дети снаряды на фронте подносили, - заметила я, - что уж тут говорить про обязанности по дому.

Муж тяжело вздохнул:

- Вы, русские, помешаны на своей войне. Ты же вроде не застала войну? А у тебя если вертолеты кружат над городом, сразу тревога: не  военные ли действия начались? Дорогая, у нас не бывает терактов, и в войнах  Чили давным-давно не участвует. Не исключено, что именно поэтому с чилийским паспортом нам везде открыты границы в отличии от россиян…

Но наш домашний уклад кажется суровым не только моему мужу, его друзей чилийцев шокируют мои требования к дочери разделить со мной хозяйственные дела, а многочисленные претензии «почему опять бардак в комнате!» и «кто будет, наконец, мыть посуду после ужина?» кажутся им несправедливым истязанием бедного ребенка.

- У детей должно быть детство, - неодобрительно заметила мне дизайнер Клаудиа, занимающаяся нашим новым домом, когда я, убегая по делам,  при ней попросила Еву накормить Лили и почитать ей «Паддингтона».

Чилийские крылатые качели

Детство, если и кончается когда-то, как в старой доброй песенке, то точно не в Чили: здесь молодые люди считаются детьми или тинейджерами лет до тридцати, наверное. Моя коллега Лилиан  делится со мной своими переживаниями:

- Мой Густаво уезжает в следующем году в США на несколько месяцев  учиться в магистратуре после чилийского универститета, я так переживаю, как он будет там один, ведь ему всего лишь двадцать шесть.

Мне сложно согласиться с ней, ведь в  российской реальности парень двадцати шести лет считается зрелым мужчиной,  к этом возрасту он  уже давным-давно где-то работает, и если еще не обзавелся семьей, то, возможно,  близок к этому, по крайней мере большинство мужчин  давно уже живет автономной от родителей жизнью.

- Я хотела бы продержать детей как можно дольше около себя, - продолжает Лилиан, - насколько это возможно.

- Зачем? – недоумеваю  я.

Во взгляде Лилиан читается «тыжемать»:

- В нашей стране дети – это подарок судьбы, и ты должен отдать им все самое лучшее, оградить их от проблем, максимально помочь им в жизни, все за них решив, чтобы они как можно меньше страдали. Если есть финансовые возможности, конечно. У нас с мужем, к счастью, они есть!

Моя банальная для России история «с шестнадцати лет живу одна» вызывает сочувствие у чилийцев,  я кажусь им человеком нелегкой судьбы. Они не понимают, зачем нужен опыт – сын ошибок трудных и что  хорошего в ранних замужествах. Под «ранними» подразумеваются браки, заключенные в Чили до тридцати-тридцати пяти лет.

Невыносимая легкость бытия

Многие чилийские дети обеспеченных родителей, получив дорогое высшее образование, не спешат искать работу, находясь на иждивении у родителей по системе «all inclusive». Поиск себя на вечеринках и в путешествиях – тоже задача не из легких. Рикардо, друг моего мужа, например, только недавно покинул родительское гнездо, «оперившись» к тридцати шесть годам. Решение покинуть родительское гнездо далось нелегко, но становилось все труднее совмещать проживание с родителями с личной жизнью. Наши девушки находят чилийцев до тридцати пяти лет очень инфантильными, хотя, безусловно, бывают и счастливые исключения. И чилийские родители вряд ли поняли бы подругу моей мамы,  которая не так давно жаловалась мне на свою двадцатичетырёхлетнюю дочь, вернувшуюся к ней после развода, без работы и в легком депрессивном состоянии.

- Ну, представь, -  жаловалась мне Аллочка в телефонном разговоре, - и я должна теперь ее содержать?Я ей говорю: "Настя, дорогая, иди немедленно на работу, да хоть в Макдональдс, если не можешь найти себя по специальности».

О кормлении грудью: за или против?

Молодые чилийские мамы совсем не фанаты грудного вскармливания, это занятие считается старомодным в  обеспеченных кругах Сантьяго и почти предано забвению. Зачем кормить грудью, если можно с первых же дней рождения ребенка нанять недорогую двадцатичетырёхчасовую колумбийскую няню и заниматься собой, проводя много времени в спортивном зале? Адепты грудного вскармливания, а также Фрейд с Юнгом, утверждающие, что тесное общение с матерью необходимо ребенку не только с точки зрения хорошего иммунитета, но и психического развития, потерпели бы полный крах. Россиянкам, традиционно привыкшим к сочетанию работы с домашним хозяйством, воспитанию детей и обязательного поддержания красоты, кажутся странными жалобы чилиек на жизнь с домашним сервисом и очень семейно-ориентированными мужьями, которые во всем им помогают, в том числе и с грудничками. Конечно, неудивительно, что наши женщины пользуются такой популярностью, и не только в Чили…

Длинная рука венесуэльской диаспоры

Не успела моя подруга Одри из Венесуэлы переехать в Чили, как дружная венесуэльская диаспора тут же начала ей предлагать работу в Сантьяго. Разместившись у меня дома на первое время, она целыми днями вела телефонные переговоры и искала жилье, полностью оккупировав мой ноутбук. С Одри нас связывали теплые дружеские отношения десятилетней давности, со времен моей жизни в Венесуэле, где она была моим телохранителем. Но это уже, как говорится, совсем другая история. С легкой завистью я наблюдала как ей было предложено жилье в хорошем районе у венесуэльской пары по цене явно ниже рыночной.

- Ты знаешь этих людей? – удивилась я.

- Нет, но они тоже как и я из Баркисимето.

Когда мы перевозили ее вещи в новую квартиру, венесуэльская пара встретила свою соотечественницу как близкую родственницу, с бутылкой вина на столе и фоновой веселой сальсой. Одри и хозяйка дома кинулись друг к другу как родные. Из их оживленной беседы я уловила много теплых слов и восторженных комплиментов друг другу. Какой-то Рауль, сын сестры коллеги маминого мужа, предложил ей работу в крупной компании по производству картона. После интервью моя подруга вернулась домой очень вдохновленная, ей понравились условия, офис и новые коллеги. Оставалось только решить проблему с разрешением на работу.

Всюду жизнь

Ловкие венесуэльцы, чья эмиграция в Чили приняла уже масштабный характер, открыли фирмы, решающие подобные проблемы за небольшие деньги, не знаю, правда, насколько этот процесс легален, но буквально за неделю у Одри были на руках уже все бумаги, за которыми ей даже не пришлось ездить в миграционный офис с его жуткими многокилометровыми очередями. Параллельно с Одри моя украинская подруга Аннушка, несколько дней пробивавшаяся за готовой визой в такой очереди с гаитянами, колумбийцами и эквадорцами, совсем было отчаялась получить желанную  годовую визу. Она пробовала приезжать к семи утра, потом к пяти, и наконец, заняв очередь с четырех утра, ей удалось ближе к полудню гордо выйти из миграционного офиса с годовой визой в паспорте. Правда, что страдания для одних, обычно хороший бизнес  для других. Очередь за визой ловко обслуживают тележки с завтраками и обедами. Мигель, другой венесуэльский соотечественник Одри и ее хороший знакомый, не растерявшись купил дом где-то на окраине Сантьяго, сдавая его несчастным гаитянам втридорога, расселяя их там как в плацкартном вагоне. Но они и этому рады, ведь на Родине - еще хуже… A у моей подруги Одри с легкой руки венесуэльской  диаспоры, без особых проблем, с которыми так часто сталкиваются эмигранты, началась ее новая жизнь в Чили, по ее словам, очень приятная и многообещающая…