— Радар, капитан Хельдебранд поживёт у нас день...
— Пойдёмте, сэр, в палатку для очень важных гостей!
Въезд на одну из маленьких уютных улочек Провиденсии, одного из районов Сантьяго, издалека напоминает восточный рынок: огромные бесформенные тюки, толпы людей, большая пробка из машин на въезде. Запах жареных ареп, мелодичная сальса.
У одной из обочин - импровизированная парикмахерская. Мужчины, которых стригут, что-то бурно обсуждают между собой, несколько человек ждут в очереди.
- Можно вас сфотографировать? – спрашиваю у «клиентов» парикмахерской.
-Да запросто, - радуются они, - почему бы и нет?
Краем глаза замечаю рядом примерочную с большим осколком старого зеркала, вокруг которого, прямо на земле разложены горы одежды.
- Смотри, - говорит фигуристая брюнетка в ярко-красных обтягивающих джинсах другой, - отличная дубленка! Прямо на тебя!
- У меня есть, - улыбается та, - но отнесу ее сестре, она так сильно мерзнет.
Я в импровизированном палаточном лагере, которые разбили венесуэльцы перед своим посольством, с требованием вернуть их домой.
Венесуэльцы
- Как жизнь? – спрашиваю у Алехандро Парады, одного из координаторов.
- Как сказать, - говорит он, - мы собрались здесь, потому что нам некуда больше идти. Из-за пандемии мы потеряли работу, в карантин стало нечем платить за жилье. В Чили жизнь недешевая, поэтому все, что мы хотим сейчас - вернуться домой, в Венесуэлу.
- Дома и родные стены помогают, - кивает головой стоящая рядом с ним женщина с двухлетним малышом на руках. – В Венесуэле у нас остались родственники, семьи, дома, квартиры…. Там проще пережить кризис. В Сантьяго мы оказались просто на улице, и просим помощи у нашего посольства
- Давно вы в Чили? – спрашиваю ее.
- Меня зовут Адриана, это мой третий год в Сантьяго, - начинает она свой рассказ, и я замечаю какая грязная на ней одежда, изрядно выцветшая спортивная куртка, у малыша - разные ботинки, один на размер больше другого. – Я убирала офисы и квартиры, пока Томасито был в садике, нам хватало этих денег на комнату. С подругами сидели по очереди за детьми. А потом стало нечем платить за еду, жилье…
Она отворачивается, смахивая слезы.
Иду по улице Bustos вдоль стройных рядов палаток. Они разбиты на тротуаре вдоль проезжей части. Перед темно-зеленым особняком в колониальном стиле дежурит наряд полицейских, los carabineros. Дверь посольства наглухо закрыта, никаких признаков жизни внутри.
- Посольство нас игнорирует, - говорит Дороти, с которой меня знакомит Алехандро
- от них даже стакана воды не добьешься, не говоря уже о возвращении домой. Сколько уже людей вернулись в свои страны, правительства не бросили их, организовали самолеты, но разве Мадуро на это способен?
Повсюду горы матрасов, на которых лежат люди, замотанные в разношерстные пледа и одеяла. В Сантьяго – осень, и ночи становятся все холоднее и холоднее. Днем тоже не жарко.
Смотрю на маленький детский садик, внутри огороженного пространства разбросаны игрушки и ползают малыши.
За ними одновременно присматривают несколько женщин.
- Чего вам больше всего не хватает? – спрашиваю у них. – Что принести завтра?
- У нас достаточно еды, - рассказывают они, - смотри, нам постоянно что-то привозят . Но на всех не хватает масок, антисептиков. В церкви по соседству есть душ, мы можем там мыться по очереди, 5 минут на каждого, и это лучше чем ничего. Нам бы мыла побольше, дезодорантов, - мечтают они.
- Сколько человек живут в палатках? - спрашиваю у Алехандро, он здесь негласный лидер,
который организует жизнь этого «города в городе».
Его слушают, к нему идут со всеми бедами, у него постоянно звонит телефон, и он мелькает в чилийских новостях.
Около одной машины вдруг начинает образовываться очередь:
- Еду привезли!
Длинноволосая девушка в рыжей дубленке раздает пластиковые контейнеры прямо из багажника машины.
- Что внутри? – заглядываю с любопытством.
- Курица с рисом - объясняет она. – Отдельно соус, горячий кофе в термосах. И печеньки.
- А вы из какого-то фонда?
- Нет, мы не фонд никакой, просто переживаем с мужем за людей и привозим иногда еду сюда, ну, что можем, чтобы поддержать наших соотечественников.
Благодаря таким неравнодушным жителям Сантьяго и гуманитарным фондам венесуэльцы смогли протянуть на улице больше месяца.
Не вполне справедливой была критика в социальных сетях чилийских властей, которые в отличии от посольства, участвовали в решении проблемы, почти с первых дней предлагая не только семьям с детьми, пожилым людям, беременным женщинам переехать в лагерь с питанием, но и всем остальным тоже.
- Как только мы уйдем с улицы, о нас забудут, - прокомментировал отказ Алехандро. – Пока мы на улице в центре города, у нас есть шанс привлечь к себе внимание прессы и гораздо больше шансов добиться от венесуэльского правительства нашего возвращения домой…
Жители близлежащих домов сочувствовали венесуэльцам, приносили им еду и теплые вещи. Но через пару недель их начала раздражать шумная жизнь палаточного лагеря у них под окнами.
- Они там ночами пьют алкоголь, отношения выясняют, а мы сидим на карантине, - жаловались они в социальных сетях.
Но выпавший снег в горах, резкое похолодание, тяжелые бытовые условия и сильно заболевший двухлетний ребенок заставили венесуэльцев принять предложение чилийских властей и переехать в лагерь, который был оборудован на территории одного из муниципальных лицеев.
Посольство Венесуэлы до сих пор в молчании…
В течении мая 2020 года Сантьяго начал превращаться в город палаток. Венесуэльцы были первыми, решившимися на такой отчаянный шаг, как жизнь на улице. Но в течение месяца перед посольствами Колумбии, Эквадора и Перу образовались подобные лагеря.
Триста боливийцев, двести пятьдесят колумбийцев, двести перуанцев и пятьдесят эквадорцев обратились к своим посольствам с просьбой вернуть их домой. На воротах боливийского консульства написали: «Господин Консул, наша судьба в ваших руках!», «Все что мы хотим, это вернуться домой», «Спасибо вам, чилийские братья!».
- Представьте себе, - рассказал мне Кристиан, сотрудник мунициаплитета Провиденсии в Сантьяго, - все эти посольства находятся в нашем районе, мы, конечно, делаем все, что можем, но у нас тоже ограниченные ресурсы.
Боливийцы
Самыми жалкими среди жителей палаточных городков выглядели боливийцы. Большинство из них, простые крестьяне из боливийских деревень, приехали на юг Чили на несколько месяцев на сельскохозяйственные работы. Они никогда не жили в больших городах и у них даже не было обуви. Голые ноги в пляжных сланцах при температуре +5 градусов выглядели ужасающе, особенно у женщин.
Дружелюбные, наивные боливийцы были похожи на испуганных детей, потерявших своих родителей. К счастью, они меньше всех провели время на улице, ровно через неделю они переехали в муниципальный лагерь.
Они были единственными, кто ничего не просил потом привезти им в муниципальный лагерь, они были рады крыше над головой, горячей воде и простому горячему питанию.
Колумбийцы
Колумбийцы провели в общей сложности на улице около месяца. Среди них было больше всего беременных женщин, причем на последних месяцах, матерей одиночек, пожилых людей, с ними было несколько грудничков, самому младшему из которых было всего три недели, в общем, они были самые «vulnerable».
У них был самый строгий лагерный порядок, строгое дежурство на кухне.
Они были единственные, кто распределял одежду, обувь, игрушки между собой по спискам, согласно потребностям.
Приезжая к ним каждый день, я наблюдала как они убирают свою территорию, мужчины упаковывают мусор, женщины подметают красивые опавшие красно-желтые. Зато вечерами они устраивали дебаты с дежурившими полицейскими.
- Они напиваются и начинают бурно дискутировать, - пожаловался Паоло, «el carabinero».
Больше всего я подружилась с Авриль, симпатичной молодой женщиной, у которой был рак груди. Несмотря на свои тяжелые обстоятельства, она всегда беспокоилась о других. Просила привезти лекарство от астмы для Хавьеры, у которой началось обострение болезни из-за холода, молочную смесь для малыша Тьерри. Сегодня, когда она уже вернулась домой в Колумбию с гуманитарным рейсом, который все-таки организовало правительство Колумбии для своих граждан, она до сих продолжает мне писать, интересуясь как у меня дела.
- Лара, ты обязательно должна приехать к нам в Колумбию, - говорили мне мои новые колумбийские друзья. – Наша страна такая красивая. Ты знаешь, что наш кофе - лучший в мире? – и они предлагали мне попробовать их арепы, которые пекли прямо на улице.
Они тоже сдались через месяц жизни на улице. В последний день, когда их забирали автобусы, я приехала к ним с огромными кастрюлями. Клэр, с которой я познакомилась через facebook, сварила ароматный суп с креветками. Я напоминала себе бабушку, которая напоследок торопливо кормит внука, отъезжающего в пионерский лагерь.
Эквадорцы
Посольство Колумбии и Эквадора находятся в соседних зданиях, так что два лагеря образовались совсем рядом друг с другом. С проезжей части вообще казалось, что это один огромный лагерь.
- А вы не общаетесь друг с другом? – спросила я у Лилианы, координатора эквадорцев. – Нет, - сухо отрезала она. Внятного ответа на мой вопрос «как же так, почему» я так и не смогла от них добиться. Но определенная вялотекущая неприязнь друг к другу, обусловленная возможно какими-нибудь предшествующими историческими событиями, очевидно прослеживалась.
У эквадорцев не было своей кухни, в отличии от колумбийцев, они стойко держались около двух недель на сэндвичах, супах из пакета, но предпочитали не обращаться за помощью к соседям с более устроенным бытом.
Перуанцы
Они тоже были одни из первых, поселившихся на улице перед своим посольством. Они были очень мрачные и подавленные и вообще не хотели ни с кем разговаривать. Все, что они хотели, это вернуться домой. Они сухо благодарили за еду, вещи, одежду, сидя перед их со скорбными лицами. Их поддерживали перуанские организации, которых в Чили довольно много.
- У нас то густо, то пусто с едой, - рассказала мне Николь, мама четырехлетней малышки Марии. – То в один день разные люди привозят еду все в одно и тоже время, то на следующий день – никого…
Перуанцы быстрее всех получили ответ от своего посольства, они сначала переехали в муниципальный лагерь, потом вернулись автобусами в Перу, откуда счастливая Николь мне недавно присылала фото из своего дома, в окружении своих родственников.
Очень гибкая визовая политика Чили, начатая бывшим президентом Чили, Мишель Бачелет относительно эмигрантов за последние несколько лет привела к тому, что сотни тысяч гаитян, венесуэльцев, колумбийцев и других жителей стран Латиноамериканского континента заполонили страну, которая оказалась не готова к такому массовому нашествию. Система перестала справляться с огромным количеством визовых запросов, иностранцы оказались в очереди, в буквальном смысле слова, годами ожидая свои визы резидентов. «Visa en tramite» стало звучать как приговор, а ожидание визы второй или третий год стало обычным явлением.
Огромные очереди в муниципальных школах, больницах постепенно стали вызывать раздражение у чилийцев, также как отъем иностранцами их рабочих мест. Пандемия коронавируса в Чили и введенные меры вроде строгого карантина ударила в первую очередь именно по эмигрантам, занятым в сфере сервиса. Они остались без работы, и очень быстро, без средств к существованию. Самые нуждающиеся из них пришли к своим посольствам просить о помощи, вернуть их на Родину, где по крайней мере, у многих из них остались родственники, недвижимость.
Часть из них уже вернулась на родину, остальные продолжают жить в лагерях, ожидая от их правительств решения вопроса… Но в городе по-прежнему появляются палаточные лагеря, куда теперь уходят жить отчаявшиеся чилийцы, потерявшие работу. Только вот у них нет даже призрачной надежды на посольство, которое им поможет…
P.S. Огромное спасибо всем причастным к проекту.
24 июня 2020
Чили, Сантьяго