Вверх тормашками
Перефразируя В. Стасова, если новый русский язык, музыкальный и поэтический, создали Глинка с Пушкиным, то реформатором европейского и в большей степени немецкого симфонизма, также оперного искусства, был, конечно, Рихард Вагнер.
Вообще Вагнер, если можно так сказать, был катастрофически гениален! Причём не только в оперном жанре. Но и в литературе, философии, истории музыки, эссеистике.
На своих концертах он поражал публику феноменальной памятью, дирижируя огромные по масштабу произведения наизусть. Без нот.
Однажды в Лондоне (в 1855-м) после такого «фокуса» с тремя симфониями Бетховена публика — с непривычки — как-то уж очень сдержанно встретила дирижёра. Не оценив выступления «по памяти». Почувствовав в том какую-то иррациональность. Подвох…
Назавтра Вагнер, выйдя на авансцену, как положено, разложил бетховенские ноты. В итоге произведя фурор!
Всё было на своих местах — дирижёр, оркестр, великолепное исполнение. Объёмная партитура на пульте. Одно лишь «но»…
История умолчала, что — когда закрылся занавес, внимательный глаз мог заметить то, что было у Вагнера вместо нот.
Это была партитура оперы «Иван Сусанин» русского композитора Глинки. Но и это ещё не всё.
Глинка стоял на пульте… вверх тормашками! Ведь Вагнер абсолютно не нуждался ни в чьих подсказках.
Мой милый папочка
Как известно, Ференц Лист был тестем почти одногодку Рихарду Вагнеру. С которым сблизился в начале 1850-х гг. на почве создания новаторского Союза «веймарцев». В противовес более академичным «лейпцигцам» (Шуман, Мендельсон, Брамс). Что-то наподобие российских «карамзинистов» и «шишковистов» — прогнившей, по мнению оппонентов, державинско-крыловской «Беседы» и продвинуто-модного юморного «Арзамаса» начала XIX века.
Будучи прогрессивным философом, Вагнер, соответствуя веянию времён, был ещё и немалым шутником.
Посему один из ведущих музыкальных мотивов во втором акте «Валькирии» он полностью сплагиатил из листовского «Фауста».
Когда на одном из званых вечеров Лист исполнял своего «Фауста» и дошёл до этого места в партитуре, к фортепьяно приблизился Вагнер и честно, но скабрезно ухмыляясь, признался:
— Мой милый папочка, именно этот мотив я и слямзил у вас.
Добродушный Лист, который абсолютно без зависти относился к необычайным успехам своего зятя, ответил:
— Это замечательно, сынок. По крайней мере, люди смогут его лучше расслышать.
Примечание:
Рисунки обложки и в тексте: великий художник Ярослав СОЛОНИН