Не пугайтесь, моя статья не о спектакле и не только для ценителей оперы и балета:)

В январе этого года на сцену берлинского театра Штаатсопер (Staatsoper) вернулась хореографическая опера «Дидона и Эней» в постановке Саши Вальтц (линк на немецком языке).

Для коллектива оперы сейчас не лучшие времена. На ближайшие полтора года нет «лидера», есть лишь временно исполняющая обязанности интенданта, балетный драматург и менеджер Кристине Теобальд. К тому же во время локдаунов в 2020 и 2021 году театр был закрыт, что творческому энтузиазму тоже не способствовало.

Может быть, поэтому решено было осуществить эту постановку в кооперации с Большим театром города Люксембург (Grand Théâtre de la Ville de Luxembourg) и Национальной оперой Монпелье (Opéra National de Montpellier). Постановка не новая, 2005 года. Для тех, кто считает, что в современном постпостмодерновом мире все должно меняться не реже, чем выпускается новый айфон, она должна считаться полным старьем.

Для других зрителей, которые с удовольствием смотрят не только ультрасовременные спектакли, подобные творческие решения наводят на размышления о нынешних постановках вообще и операх с балетами в частности.

Посещение же на позапрошлой неделе данной хореографической оперы (каждую роль одновременно исполняли два человека - вокал и хореография) вызвало желание обобщить все и поделиться мнением с читателями.

Для того, чтобы мое мнение было все-таки не слишком частным, я опросила некоторое количество не только простых зрителей разного возраста от 20 до 80 лет, но и людей, имеющих отношение к искусству: музыкантов, известного шоу-продюсера, кинорежиссера, дирижеров и хореографа, работающего в театрах Москвы, Лондона и Берлина.

Спектакли не в классической постановке мы смотрим в разных странах и городах на протяжении уже нескольких десятилетий. И часто возникает вопрос - а зачем нужны именно такие творческие решения? Что это - желание действительно как-то особенно выразительно донести до зрителя авторскую мысль, желание произвести впечатление довольно примитивными приемами или желание таким эпатажем обратить на себя внимание? Это такая мода? Или это соответствует запросам современной публики, так как иначе она не пойдет на спектакли?

Ну, например, обнаженные тела на сцене это уже давно не нововведение. Если раньше можно было говорить об освобождении от табу и пр., то уже вроде давно от всего освободились. При нынешней тенденции к бодипозитиву (в новом понимании этого явления), которая есть признак всего современного, голые тела на сцене напоминают баню или нудистский пляж. Можно придумать много умных слов про наготу как «символ незащищенности» или «естества» - едва ли не каждый владеющий пером, воображением и пониманием, как принято об этом нынче писать, может насочинять мейнстримную заметку. Предвижу камень в мой огород по поводу бодипозитива. На что отвечу - лет десять назад в одной мюнхенской галерее в центре города были выставлены на продажу и хорошо продавались картины весьма полных женщин в одних шляпах, но это было талантливо, а не хайп на модной теме.

В постановке Саши Вальтц актеры вылезали из мутной воды огромного, во всю сцену аквариума, поворачивались спиной к залу, вытирались и переодевались - заложенного в этом глубокого смысла мне никто объяснить не смог, даже опрошенный мною хореограф (не Саша Вальтц:)). Читатель может сам посмотреть фото и короткое рекламное видео, которое производит намного более приятное впечатление, чем сам спектакль. Ролик снят очень профессионально и создает интерес у потенциального зрителя - динамика, эмоции, эстетика объятий в аквариуме, символика.

У меня сложилось впечатление, что теперь в любой «прогрессивный» спектакль нужно вставить определенные элементы едва ли не по списку и тогда он будет считаться «наполненным новым смыслом». Слово «смысл» имеет нынче магическое значение - скажешь его относительно чего угодно и сразу получишь одобрение и понимание. В СССР нужно было быть политически грамотным, членом комсомола или партии, тогда человек автоматом получал преимущества. Теперь нужно соответствовать новым прогрессивным направлениям во взглядах: голые тела и пр., непременно должен присутствовать не белый исполнитель (качество исполнения не так важно), должны быть азиаты и арабы, вставные элементы порой напоминают советские постановки, где нужно было обязательно что-нибудь идеологически-клишейное и что-то грубое и примитивное - в Дидоне и Энее с женщины сорвали платье и она осталась в панталонах и с голой грудью. Залу понравилось, зрители смеялись - похоже на балаган на базарной площади, где смех вызывает петрушка, колотящий городового палкой и подобные трюки, гарантированно получающие одобрение толпы. Характерно большое количество непонятных действий и движений и чем абсурдней, тем круче. При этом совершенно не важно, о чем спектакль и насколько перекликается с сюжетом замысел режиссера. Такое ощущение, что спектакль можно наполнить практически любой начинкой. Диверсность ради галочки, эпатаж ради шокового контента.

Меня попытались подловить - спросили, а что, нельзя показывать обнаженных или ставить унитаз на сцене? Можно, если в этом действительно есть смысл, если это талантливо, если это не только дань моде или примитивный трюк. Кроме того, а действительно ли этот унитаз так важен?

Как сказала мне хореограф, с которой я беседовала о смыслах в современных постановках, иногда авторы сами не знают, что у них получится. Бывают эксперименты ради эксперимента. Подобно тому, как некоторые берут кисть, обмакивают в краску, бросают на холст, а потом каждый сам трактует, что он увидел в пятне. Автор в данном случае не мог предсказать, что получится, но его действие задало начальный импульс.

Нынешние кхмеры от искусства или около него не раз обвиняли всех, кому не нравится ныне популярное, в нафталинности. В России еще есть волшебное слово совковость, которое должно сразу наповал обесценить того, по отношению к кому оно применяется. Сюда еще почему-то стало принято в одной связке приплетать салат Оливье и хрусталь. (А немцы с удовольствием едят этот салат и друзья моих детей всегда просят его сделать для каких-нибудь сборищ. Хрусталь вполне неплохо покупают как у антикваров, так и новый, и не страдают при этом комплексами.) Забавно, что многое строится лишь на отрицании - сказал, что классика это «фу», только для старушек, и уже как бы возвысился. Некоторые наши соотечественники, переехавшие в Берлин из провинции и желающие столичной жизни, для поднятия своей «столичности» начали, засучив рукава, безапелляционно утверждать, что классику (отстой) можно смотреть в записи, уж если кому-нибудь так приспичило, а в театрах все должно удивлять публику постоянно меняющимися новыми идеями и формой подачи. Собственно говоря, «смыслы» сместились в сторону некоего шоу или перфоманса. Важно не донести что-то до зрителя, не вызвать у него работу мысли, переживания, радость от эстетического наслаждения, а исключительно удивить новой придумкой.

Многие нынешние обвинения легко представить в революционной газете лет 100 назад. Косная публика, не желающая внимать новому революционному, старое буржуазное на помойку истории ну и т. д. Все это не раз было и еще не раз будет. В каждый исторический момент пытаются создать или сляпать или накреативить что-то новое, как-то обратить на себя внимание, иногда абсолютно любыми способами. Что-то остается, что-то забывается навсегда. Не всякое старое интересно в эстетическом плане. Что-то представляет только исторический интерес, а что-то не имеет никакой ценности. Но и не все новое является достойным внимания.

Во все времена есть непризнанные или непробившиеся гении, а есть и те, кто очень громко и настойчиво о себе заявляет и даже пробивается, являясь при этом посредственностью. Вопрос не в новых формах, которые постоянно опробываются, а в необходимости и уместности. Если обратится к истории искусства в совершенно разных областях, то попытки раздвинуть рамки и границы, шокировать публику с целью обратить внимание на что-то иное и непривычное характерны не только для нынешнего времени. То, что раньше было авангардом и новшеством, сегодня уже давно история не бабушек, а пра- и даже пра-прабабушек нынешней молодежи. Более 100 лет назад Маяковский подвесил рояль к потолку - кого теперь можно удивить подобным действием?

Далеко не все новое, креативное, яркое и пр. является искусством, как бы этого ни хотелось авторам. Легче всего сказать, что публика не та - ну не хочет она смотреть «нормальную современную постановку», где на сцене ненормативная лексика, отправление физиологических потребностей и обнаженка. В Мюнхенской опере в 2009 состоялась премьера Богемы с Анной Нетребко. Как только опустился занавес, с разных сторон послышалось - как хорошо, что это классическая постановка! У немцев абсолютно не принято делиться впечатлениями с незнакомыми людьми, но всем так надоело «креативничанье», что зрителей прорвало. Оказалось, что большому количеству зрителей хочется «красивости» и гармонии, а не эпатажа и перверсности, просто прийти и получить наслаждение, окунуться в прекрасное.

Незадолго до того, как все закрылось из-за пандемии, я была на премьере Турандот в Карлсруэ. Главный герой Калаф был в костюме Че Гевары, а Лиу в костюме медсестры - был ли в этом глубокий смысл? Всю оперу сопровождал очень талантливый видеоряд на четырех экранах (три образовывали одну плоскость, а четвертый был отдельно). Если бы видео было отдельно от оперы, скажем, в кино, то все было бы прекрасно, но зачем совмещать одно с другим, осталось совершенно непонятным - от исполнения самой оперы экраны отвлекали. Может быть, это нормально для тех, кто наделен клиповым сознанием и одновременно может рассредотачиваться на разные источники информации. Для такого зрителя можно представить себе концепцию - опера является звуковым сопровождением к происходящему на четырех экранах (привет из времен немого кинематографа от Метрополиса).

Некоторые люди говорят, что молодежь, да и не только, уже не хочет ходить на классику - она надоела. Тут часто вопрос спроса и предложения входит в такую курино-яичную плоскость. Ответ шоу-продюсера был однозначен - если люди хотят видеть что-то, независимо от качества или вкуса, то нужно им это дать, тут вопрос исключительно коммерческий. С другой стороны, а почему бы не подтянуть публику до иного уровня? Вопрос спроса и предложения тоже не так очевиден. Проведу некоторую параллель с декоративной отделкой квартир, банальнейшей кафельной плиткой. В российских магазинах имеется огромный выбор на любой вкус, в магазинах Германии, Чехии и Польши картина совершенно иная, такого разнообразия нет. Когда я спросила сотрудника одного магазина в Германии, почему это так, он ответил, что продают то, что модно на данный момент. Я показала ему фото плитки из магазинов в Петербурге и он сказал, что тоже бы хотел такую. Эта ситуация с плиткой несколько раз повторялась с сотрудниками специализированных магазинов и просто с людьми, которые выразили желание иметь не только то, что продают. Люди часто покупают то, что им предлагают, а не то, что они бы хотели, если бы у них был достаточный выбор. То есть часто зрители хотят другой репертуар и с удовольствием бы стали смотреть классические постановки.

Среди опрошенных мной не музыкантов были и мои сыновья. Средний, смеясь, отметил, что он тоже нафталин. Младшая невестка не стала профессиональным музыкантом, но в музыке с пяти лет. Играет на валторне в оркестре, иногда играет на публику на органе и фортепьяно. Ей всего 24 года, она немка, никакого ГДР с «совковым» влиянием не застала. Она считает, что дело не в возрасте или косности восприятия, а в слое общества. Одни приемлют, например, грубость на сцене, а другие нет.

Больше двадцати лет назад я возила среднего сына на Спящую красавицу в Мариинский театр. То волшебное ощущение, которое создавали декорации еще до начала спектакля, я помню до сих пор. Фантастическое, изысканное сочетание цвета и материала и художественное решение сразу погружало нас в мир сказки - сцена завораживала и доставляла эстетическое удовольствие. Я думаю, что многие неизбалованные декорациями германские зрители даже не представляют, что такое возможно. Они бы с радостью любовались такой красотой.

Кстати, при нынешней детоохранной политике на Западе, которая плавно распространяется теперь и в России, может случиться так, что классический балет уже скоро некому будет исполнять. А может, и серьезная музыка уйдет. Все то, что требует упорной работы с полной отдачей и без чего не может быть качественного исполнения, может исчезнуть. Надежда Сайдакова на своем прощальном вечере в Дойче Опер (Deutsche Oper) сказала зрителям: «Если я не занимаюсь один день, то замечаю это сама, а если два, то это становится заметно публике». Уже раздаются упреки родителям, которые хотят, чтобы их дети чем-то серьезно занимались - деток нельзя ничем нагружать (даже если они сами хотят этого), все должно доставлять только удовольствие. Проблема западных балетных трупп в том, что нет такой профессиональной подготовки, которая до сих пор есть в России. Немногие исполнители владеют техниками, позволяющими им выполнять элементы классического балета, например, пальцевая техника на пуантах есть не у всех. Сейчас во многих труппах работают те, кто учился в России или на постсоветском пространстве, благодаря им мы еще можем порой наслаждаться наследием «нафталиновых постановок». Весьма вероятно, что и балетмейстеры опираются на возможности состава, когда ставят иной балет. Кроме того, в богатейшей стране Европы вопрос финансирования культуры стоит очень остро, чего многие даже и представить не могут. При этом идут финансовые вливания в убыточные, плохо посещаемые берлинские театры сомнительного качества.

Талантливым могут быть совершенно разные приемы и постановки. Что-то совершенно необычное произведет впечатление, хотя оно не отвечает вкусу или преференциям зрителя. Но не нужно путать любые ухищрения (которые предсказуемо прокатят) и эпатаж ради эпатажа с талантливыми произведениями и нововведениями.

У всех разный вкус, разное представление о прекрасном и допустимом, у некоторых же, несмотря на декларируемую демократичность и толерантность, есть только мое мнение и неправильное. Хотелось бы, чтобы каждый мог выбрать себе направление искусства по своему вкусу, чтобы не было нападок и приклеивания ярлыков на всех без исключения «инаких», и чтобы искусство, дарящее эстетическое наслаждение, не заменялось на шоковый контент, а существовало параллельно с другими современными видами.