Считается, что в США лучшая медицина в мире. Вполне возможно, что это так, только убедиться в этом доводится не каждому американцу: даже счастливым обладателям медицинской страховки ни профилактика, ни лечение, как правило, не по карману.
Расскажу две истории, которые случились со мной и моим мужем. В августе 2016-го мы переехали в Америку из Москвы, а в октябре я проснулась ночью от чудовищной боли в спине и ноге. Утром муж затолкал меня на заднее сиденье машины, как длинный негибкий предмет – я не могла даже сидеть – и повез к врачу. Тот выписал мне мощные опиаты и сообщил, что нужно делать МРТ и, скорее всего, операцию на позвоночнике. С надеждой я стала принимать таблетки, но они не помогли: сознание начинало плыть, а боль при этом не уменьшалась. Так что опиаты я бросила, не увидев в них смысла, и, несмотря на страшные мучения, принялась изучать условия медицинской страховки, которую мы успели приобрести. Я обнаружила, что за МРТ мы должны были заплатить сами, а стоимость его варьировалась – внимание! – от $2500 до $5000 за один скан, причем заранее цену узнать было невозможно, только постфактум, когда выставят счет.
Эти деньги показались мне совершенно безумными, и я заявила мужу, что МРТ делать не буду. Тем более, я уже знала, что у меня, скорее всего, защемление нерва, и, как это ни странно, в подавляющем большинстве случаев оно проходит само, так что и дорогостоящие исследования, и операции оказываются бесполезными. Однако терпеть было сложно: почти каждый день мне хотелось выброситься из окна. Дни я проводила лежа на животе, так как не могла ни двигаться, ни сидеть, ни стоять. Мой муж героически ухаживал за мной, мыл меня в душе и возил на физиотерапию, где меня растягивали, как на дыбе, били током и крутили в разные стороны. Я даже съездила к хиропрактору, в которых не верю. В конце концов я пришла к мысли, что моя единственная надежда – это клиника в штате Миннесота, где такой вид боли, как у меня, лечат тяжелыми нагрузками на специальных высокотехнологичных тренажерах.
Мы с мужем отправились покупать машину, в которой меня можно было перевезти через полстраны. В офисе автодилера я лежала под столом на коврике для йоги и пересчитывала деньги. Проходящие мимо люди обязательно останавливались и, узнав, что со мной, рассказывали, как у их тети было точно такое же, и ей пришлось сделать пять операций, прежде чем она снова смогла сесть за руль. Оптимизма такие истории, конечно, не добавляли. Мы приобрели внедорожник, задние сидения которого складывались таким образом, что получалась большая ровная поверхность, и туда можно было положить человека. А что если придется резко затормозить, и я вылечу через лобовое стекло? подумали мы. И купили сбрую для строительных альпинистов. Облачившись в нее, я легла, муж пристегнул меня за карабины ремнями, и мы отправились в путь. Эти три дня в дороге были, наверное, самыми ужасными за все время: боль казалась невыносимой. Ночами мы останавливались в отелях, но не спали, потому что я почти все время адски стонала – молчать было невозможно.
Наконец, мы приехали в Миннесоту и поселились в снятой на три месяца квартире в городе Сент-Пол на берегу Миссисипи. (Вы знали, что Миннеаполис и Сент-Пол называют городами-близнецами? Они сливаются друг с другом, и получается один большой мегаполис.) Дважды в неделю муж возил меня на занятия в клинику. Первое продлилось всего несколько минут: мне нужно было сесть в тренажер и прокачать определенные мышцы, но сидеть я не могла – слезы брызнули из моих глаз фонтаном, как у клоунов в цирке. Однако мало-помалу продолжительность занятий увеличивалась, и за три месяца уровень моей боли снизился примерно вполовину. Это был гигантский прогресс, потому что я начала ходить и сидеть. Ужином в ресторане мы отметили памятное событие – первый за долгое время ужин в ресторане (до этого я ела почти исключительно лежа на животе).
Я занимаюсь на тренажере в клинике в Миннесоте
А через некоторое время я села на самолет и улетела в Москву. Там я сделала МРТ (за 4000 рублей!), показавшее грыжу межпозвонкового диска, и сходила на прием к гениальному нейрохиругу Алексею Кащееву. Надо сказать, что на тот момент я была убежденным противником операций, так как прочла уже несколько книг по теме, и все они твердили: только консервативная терапия. Однако Кащеев сообщил мне, что хирургическое вмешательство требуется примерно четверти пациентов с грыжами, и я, к сожалению, попала в эти 25 процентов: без операции я за несколько лет потеряю некоторые функции ноги. Уже через несколько дней он прооперировал меня в частной клинике, оборудованной по последнему слову техники, и после наркоза я проснулась новым человеком – без какого-либо намека на боль. Вместе с анализами, двумя сутками в палате, анестезией и т.д., вмешательство стоило мне $2500. Столько, сколько стоит в Америке только один скан на аппарате МРТ!
А теперь вторая история, более страшная.
Примерно в то время, когда мне сделали операцию, муж решил возобновить занятия карате. И не рассчитал силы: стал тренироваться слишком интенсивно после многолетнего перерыва. Возвращаясь после очередного занятия, он обнаружил, что практически не может передвигаться, и чуть не попал под машину. А когда через пару-тройку недель восстановилась подвижность суставов и прошли боли в мышцах, оказалось, что у него неконтролируемо дергается нога, в руке – спазмы, а перед глазами возникают какие-то странные спецэффекты. Мы вдвоем перелопатили кучу медицинской литературы о спортивных травмах и пришли к выводу, что через несколько месяцев все пройдет само. Иногда я все-таки предлагала мужу пойти к врачу, но он отказывался, памятуя о моих приключениях.
Сделать это ему все же пришлось, так как даже спустя полгода лучше не стало. Муж отправился на прием к неврологу, который сообщил, что его симптомы не связаны с карате, так как это... типичное начало рассеянного склероза! Но чтобы подтвердить диагноз, нужно сделать МРТ, причем сразу два, а лучше три скана: головного мозга, а также двух отделов спинного. $2500 умножаем на три, и получаем... ну, вы понимаете. Муж возмутился и сказал, что даже если бы у него были лишние деньги, он бы их не потратил, потому что это тупо – выбрасывать их на ветер. Ведь все мы знаем, сколько стоит МРТ на самом деле – 4000 рублей.
Однако ехать в Россию мы были не готовы, и я решила, что надо услышать второе мнение. Мало ли, что сказал один врач – а вдруг он сумасшедший или плохо учился? Я записала мужа на консультацию в один из лучших в мире центров по диагностике и лечению рассеянного склероза – в Weill Cornell Multiple Sclerosis Center. Доктор Сьюзан Готье – одна из лучших специалистов – долго и очень внимательно осматривала его, стукала молоточком, щипала, даже изучила подошвы его кроссовок, и в итоге сказала все то же самое: это рассеянный склероз, 99 процентов, и еще лет пятнадцать назад, когда аппаратов МРТ было мало, моему мужу назначили бы лекарства только на основании симптомов. Но сейчас так не делают, поэтому нужно сделать МРТ.
Мы вернулись в ту же точку. И еще целых полгода жили, пытаясь смириться с почти неотвратимым будущим. Рассеянный склероз – это аутоиммунное заболевание, которое даже при интенсивной терапии порой прогрессирует так быстро, что за несколько лет человек теряет способность двигаться и дышать. Терапия же в США стоит (я уточнила) от $60 000 до $100 000 в год; разумеется, что-то из этого платит страховка, но далеко не все, и как жить с этим дальше, мы не понимали. Мне вспомнилась история знаменитого режиссера, с которым я как-то разговорилась на вечеринке в Москве. Он очень успешно работал в Голливуде, а потом внезапно вернулся в Россию. “Почему?” – поинтересовалась я. Режиссер ответил, что у него обнаружили хроническую болезнь: в России ее лечат бесплатно, а в Америке он не смог бы себе позволить лечиться. Мы с мужем говорили о том, что, возможно, нас ждет то же самое.
Но я продолжала искать решение, и однажды каким-то чудом нашла клинику в Нью Джерси, где МРТ делают за наличные тем, у кого нет медстраховки. За два скана с введением в вену контрастного вещества они попросили $1100 – конечно, не как в Москве, но эта сумма была более-менее приемлемой и, что важно, заранее оговоренной. Сами сканы нам выдали на руки, а расшифровку отослали лечащему врачу. И вот нам звонит доктор Готье и говорит фразу: “У меня есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая: это не рассеянный склероз. Плохая: нужна консультация нейрохирурга”.
В панике я переслала сканы Алексею Кащееву, а он попросил срочно ему перезвонить. И начал так: “Как бы вам сказать... Операцию лучше не откладывать”. Это он не хотел нас пугать. Уже впоследствии мы узнали, что мужа теоретически могло парализовать в любую секунду, а он прожил весь этот год, не подозревая об этом. Уже через три дня мы были в Москве, и муж лежал на операционном столе в той самой клинике, где год назад делали операцию мне. Пошутив, что у нас какой-то странный семейный подряд на спинальную хирургию, Кащеев разрезал ему шею и заменил два межпозвонковых диска на импланты.
Конечно, из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что мы просто дураки – зачем откладывали сначала одно, потом другое, рискуя здоровьем? Тогда я задам вопрос: а кто бы не откладывал, с учетом этих астрономических цен? Только те, для кого несколько тысяч долларов вообще ничего не значат, а таких людей крайне мало. Большинство американцев ровно так же, как и мы, страдают от этой системы, в которой обычный человек не может себе позволить элементарных вещей. Два года назад все американские газеты облетела новость о жительнице Бостона, которой зажало ногу между поездом и платформой. Когда очевидцы попытались вызвать скорую, она стала умолять их этого не делать – она не могла себе позволить ее оплатить, хотя у нее, как и у нас, была медицинская страховка!
А теперь расскажу, почему все это устроено именно так – в общих чертах, чтобы не утомлять деталями. Например, почему такие раздутые, непристойные суммы тут просят за любую, даже незначительную процедуру.
Дело в том, что эти цены – не в каждом конкретном случае, а в целом – не рассчитаны на то, что их будут оплачивать полностью. Когда больница или врач или лаборатория выставляют счет, они заранее знают, что страховая компания попытается его снизить и заплатить лишь малую его часть. Это правила игры. Больница или врач или лаборатория попытаются, в свою очередь, не дать страховщику это сделать. Американские колледжи ежегодно выпускают десятки тысяч людей, обученных именно этому: сражаться или на стороне страховой компании, или медицинских бизнесов при помощи страховых кодов, которые присваиваются каждой процедуре. Бизнесы задирают цену, а страховщики сбрасывают, и зарплаты всей этой гигантской армии, манипулиющей кодами, тоже в итоге оказываются включены в цены медицинских услуг.
Но тут возникает парадоксальная ситуация: если у человека нет медицинской страховки, ему выставляют счета с этими же задранными ценами. Только у него нет никакой возможности их снизить, потому что он – не гигантская корпорация. И по этой причине люди выписываются из госпиталей, оказываясь должными, например, полмиллиона долларов.
Меня поразила история парня, которую я прочла пару лет назад. Ему было восемнадцать, он снимал квартиру вместе с двумя друзьями и работал, собираясь поступать в колледж. Страховки у него не было, потому что не было денег, ну и вообще, зачем она молодому здоровому человеку? Однажды он потерял сознание прямо на улице; прохожие вызвали скорую, которая увезла его в больницу. Оказалось, что у парня было какое-то редкое заболевание, при котором человек периодически падает в обморок. Когда он пришел в себя, он уже был должен несколько сотен тысяч долларов. В результате этот совсем еще молодой человек не пошел учиться, и следующие десять лет работал только на то, чтобы расплатиться со счетами. Причем обмороки у него случались регулярно, но он приноровился чувствовать их приближение и прятался в это время дома, чтобы не потерять сознание на улице и чтобы прохожие снова не вызвали скорую! Потому что страховку он по-прежнему не мог себе позволить. Я не помню, где я прочла эту историю, поэтому не могу подтвердить ее ссылкой, но статьи о том, как медицинские счета разрушают жизни, выходят постоянно и в огромных количествах.
Не все поступают так, как этот парень. Многие выбирают пройти через процедуру банкротства, так как понимают, что не смогут расплатиться вообще никогда. Гигантские медицинские счета – самая распространенная причина банкротства физлиц в США.
Если интересно, сколько же стоит эта самая страховка, то цифры примерно такие. $500 в месяц за одного человека – это считается дешево. За эти деньги вам практически ничего не положено: один чекап в год у терапевта (самые простые анализы, ЭКГ и физический осмотр) и один прием гинеколога в год для женщин. За все остальное ты платишь сам, пока не достигнешь определенной суммы, которая называется deductible. Если за календарный год ты потратил больше этой суммы, тогда включается страховка и платит от того, что сверх этой суммы, какую-то часть – например, 80 процентов. Deductible обычно бывает $7500 на человека, и на практике это означает, что если у тебя нет серьезного заболевания, то за медицинские услуги ты платишь из собственного кармана. По сути, эта страховка нужна только на случай непредвиденной катастрофы – такой, какая произошла с тем парнем.
Ах да, обычный страховой план не включает глаза и зубы. На эти органы нужно покупать отдельный страховой продукт либо оплачивать их лечение самостоятельно. Но и это не все: вот эту самую медицинскую страховку, которая стоит бешеных денег, не так-то просто купить. Сделать это можно только в определенный период, как правило, с 1 ноября по 15 декабря. В другое время для вас сделают исключение только при определенных обстоятельствах: кто-то умер, кто-то родился, вы только что переехали в США.
Что же получается в итоге? Что медицина здесь доступна либо самым богатым, либо самым бедным, которых покрывает федеральная программа Medicaid. А средний класс оказывется в этой ситуации самым незащищенным. По этой причине миллионы людей работают на нелюбимых работах просто потому, что работодатель предоставляет им хорошую страховку, которую либо не надо оплачивать, либо оплачивать частично. Ищут работу тоже по этому принципу: не где я смогу реализоваться наиболее полным образом, а будет ли страховка, которую дает компания, покрывать членов моей семьи.
Известная писательница и профессор Колумбийского университета Линн Стронг (я знаю ее лично) ведет в газете The Guardian колонку, в которой пишет, что им с мужем пришлось отказаться от медицинской страховки: она стоила $1430 долларов в месяц на семью (с тем самым deductible в $7500 на человека), и они просто не могли ее себе позволить. Уже много лет Стронг жует только одной стороной рта, так как на лечение зуба у нее нет денег. И, разумеется, спрашивает: как это может быть?!
Эту тему обсуждают многие: чуть ли не ежедневно в американских СМИ выходят возмущенные материалы, призывающие разрушить существующую бесчеловечную систему и построить на ее месте что-то новое. Но это точно не произойдет в ближайшее время. Главное, что эта система устраивает страховых гигантов, которые страшно богаты и возводят по всей Америке небоскребы и стадионы имени себя. Так что пока каждый отдельный житель США решает проблему, как может. Кто-то работает на ненавистной работе и не уходит, кто-то едет медицинским туристом в Мексику или Коста-Рику. Кто-то просто плюет на здоровье и не лечится совсем. Многие смотрят в сторону соседней Канады, где медицина бесплатна. Однако там, говорят, страшные очереди, и пациенты ждут лечения годами, поэтому две трети населения приобретают еще и частные страховые планы. В любом случае, расхожая фраза “лучше не болеть” обрастает на североамериканском континенте дополнительными смыслами.