…Кем только не выступает перед нами герой этого романа. Король интриг, распиаренный олигарх, знаменитый изгнанник, всесильный воротила, великий манипулятор, шофер на втором сиденье. На самом деле, новая книга Саши Кругосветова «Полёт саранчи» — не только о Борисе Березовском, собравшем в жизни множество эпитетов и сравнений, но и про его предшественников — русских авантюристов прошлого века — Троцкого, Азефа, Парвуса. «Почему выбраны именно они? — уточняет автор. — Отчаянные игроки, в каждом можно усмотреть перекличку с характером и жизнью нашего современника — БАБа (Бориса Абрамовича Березовского), великого и ужасного. Все очень похоже начинали, шумели, блистали и как под копирку бесславно закончили свои шумные и блистательные карьеры».
«Полёт саранчи» Саши Кругосветова — это, по сути, два романа в одной истории о судьбах революции — 1917-го и 1991-го годов. Устроено все в книге так, что жизнь самого Березовского, по сюжету, представлена со слов его соратника Сергея Турчина, руководившего питерским филиалом ЛогоВАЗа, которого уже в наше время приглашают на радио рассказать о своем боссе. И рассказывает он несколько в ином регистре, нежели все привыкли слышать из уст предыдущих мемуаристов. Возможно, благодаря этому и пригласили?
Как бы там ни было, но рассказ Турчина о начале и конце карьеры Березовского — это теневая история «революционных» свершений того времени. Подкрепленная, к тому же, не только пестрым калейдоскопом выдержек из прессы, но и яркими приключениями вышеупомянутых предшественников. И поэтому гангстерские войны 90-х предваряются войной царской охранки с агитаторами и бомбистами, а пьяный угар «лихих» девяностых — с политическими убийствами, народными демонстрациями и установкой памятника Иуде Искариоту как первому революционеру и борцу за справедливость.
В результате, все это дает замечательный эффект литературного водевиля, о котором упоминает автор: «Возможно, маразм жизни Березовского в тот период (после 2010 года) был естественным продолжением маразма и фальши периода его советской — так называемой научной — деятельности, в которой он обменивал колеса и запчасти с АвтоВАЗа на степени и звания, торговал постельным бельем в Махачкале, тогда же вступил в партию, чтобы сделать карьеру, соблазнил деньгами жену друга и благодетеля, а потом имел одновременно три семьи — настоящий Сан Саныч Любомудров из «Прохиндиады», живущий по принципу «Ты — мне, я — тебе», — все начиналось весело и забойно, словно увертюра первоклассного водевиля!»
Подобным образом, смешивая документальный и художественный жанры — яркий нон-фикшн и смелую прозу — автор все-таки остается верен «литературному» контексту своего проекта. Он то и дело возвращается к истокам, дарящим аналогии с его героем, и в полной мере объясняющим его характер, натуру и харизму. Ведь уже написан Вертер! То есть, конечно же, повесть Стругацких «Понедельник начинается в субботу», как нельзя лучше иллюстрирующая картину становления нашего героя, который «под фанфары вошел в лучший из советских НИИЧАВО, чтобы заниматься — естественно — чародейством и волшебством».
Кроме Стругацких, в романе то и дело упоминаются Ильф и Петров, и тогда на память приходит Паниковский, а иногда даже автор «Путешествий Гулливера». «ИПУ в те годы напоминал свифтовскую Лапуту — отмечает автор, — и по созвучию, и по содержанию их бурной деятельности. Кстати, вы знаете, что такое Лапута? Очень просто — la puta, путана по-испански. Что-то от работы путаны было и в этом НИИЧАВО — денег научный рай съедал немерено, но философского камня для волшебных превращений нашей отсталой промышленности мы так и не дождались. Полный аналог продажного секса: стоит дорого, удовольствия — ноль!»
И совсем другие ноты в рассказе летописца эпохи звучат в романе, когда нам раскрывают тайны то ли культовых мест Петербурга девяностых, то ли вовсе разворачивают панораму культурной жизни времен оттепели.
И на память при этом приходит и Юрий Казаков, и Василий Аксенов. «Появился театр Современник, а в 64-м — обновленный Юрием Любимовым Театр на Таганке. В Москве проводился Конкурс Чайковского и возобновился международный кинофестиваль. Рупорами шестидесятников стали Новый мир и Юность, вечера поэзии в Политехническом музее, зарождался новый жанр бардовской песни, впервые после возвращения из Китая прошли гастроли оркестра Олега Лундстрема, вживую появился американский джаз в лице биг-бенда короля свинга Бенни Гудмена. И садовые скамейки куйбышевского Бродвея, на которых весной 62-го собиралась молодежь, действительно были. И там действительно бурлили идеи, кипели страсти, обсуждались замыслы… Молодежные движения и объединения по всем городам Союза росли как грибы».
Точно так же бурлит жизнью роман Саши Кругосветова, и не важно, кого символизирует саранча в его названии — новых русских или старую номенклатуру — книга в любом случае останется памятником эпохи. А уж какой она была — прекрасной или не очень — решать читателю этой необычной хроники революционных лет.
Саша Кругосветов. Полет саранчи. — М.: АСТ, 2023. — 960 с. — (Городская проза).
Приобрести книгу можно по ссылке.