Многие известные предприниматели, с которыми Вы были в списках Forbes, покупали футбольные клубы, собирали картины, фарфор, другие произведения искусства, а Вы, насколько мне известно, разыскивали по всему миру раритеты тракторной техники, как так произошло?
Четко сказать, почему и тем более как я пришел к идее, честно говоря, не могу. Надо было сделать что-то интересное для себя и в то же время полезное для предприятия и города (Чебоксары — прим. авт.), где находились и находятся до сих пор основные мощности концерна «Тракторные заводы». Мы столкнулись с банальной проблемой — нехваткой квалифицированных кадров, в связи с чем пришли к выводу, что необходимо возвращать престиж профессии инженера, а без воспитания, начиная с детского сада, школы и так далее, это сделать просто невозможно. Поэтому мы решили пойти по длинному пути и вовлекать разных людей, которые с удивлением узнавали, что тракторный завод существует, работает и, более того, производит что-то полезное. Тогда, да и сейчас, некий скепсис по поводу российского машиностроения еще присутствовал, хотя сейчас все это более или менее развеялось, а люди поверили, что мы действительно сами можем что-то делать. Не все, но многое.
На самом деле однажды я увидел в каком-то магазине тракторные модельки, и сперва родилась идея создать самую большую в стране коллекцию тракторной техники со всего мира в миниатюре, что мы в музее и реализовали. Я в течение долгого времени просил всех своих коллег, которые когда-то ездили за границу, на выставки, привозить такие модельки. Подобным образом удалось сформировать коллекцию, в которую вошло около 1 000 различных единиц и которая представлена сейчас в музее. Потом естественным образом пришла идея собирать различные прототипы. В то время был институт НАТИ, сейчас, к сожалению, вместо него построили шикарный жилой комплекс в районе «Белорусской», и там на постаменте перед входом стоял старый-старый трактор СXТЗ-НАТИ. Это и явилось своего рода толчком к переходу от моделек к настоящим тракторам. Задача была собрать коллекцию техники, которая выпускалась и в СССР, и в России, и по всему миру.
Существует какой-то отдельный рынок ретротракторов? Или это было в духе Индианы Джонса, и Ваши друзья или скауты отыскивали в разных местах какие-то забытые легенды?
Я бы не сказал, что существует какой-то развитый рынок б/у (бывших в употреблении — прим. авт.) или восстановленных тракторов. Есть энтузиасты своего дела, в основном они базируются в Бельгии, Франции, Англии и Америке. Я их называю «самоделкины». Они «творят» буквально у себя в гараже, для души покупают или собирают на свалках запчасти и модели для реставрирования. В каталогах это все продавали наряду с б/у ретроавтомобилями. У нас был агент, находившийся тогда в Германии, который добросовестно изучал каждый выпуск специализированных журналов, вел переговоры с конкретным человеком, который сам восстанавливал тот или иной экземпляр. Есть модели, которые на ходу, есть модели, которые просто красивые. Цены были разные, условно от 3 000 до 30 000 фунтов, в зависимости от состояния, года выпуска. Основная проблема, с которой мы столкнулись, — таможня. Мы, как законопослушные граждане, ввозили эту технику официально, однако таможенного кода для такой техники не было. Восстановленный ретротрактор, который никому не нужен? С другой стороны, это и не музейный экспонат, потому что на него нет сертификата, что он представляет культурную или историческую ценность. Все участники процесса все прекрасно понимали, но решение этих проблем занимало очень много времени. Мы писали кучу объяснений, но тем не менее не забросили это дело, а продолжали все ввозить в Россию официально. Все отечественные машины, которые, начиная от СXТЗ-НАТИ, мы покупали, условно говоря, «под забором» в виде металлолома, восстанавливали своими силами на предприятиях. Все достаточно просто, но долго и трудоемко.
Какова их дальнейшая судьба?
Сейчас они находятся в Научно-техническом музее истории трактора в Чебоксарах. Он был включен во все туристические маршруты Чувашии. Для туристов, которые прибывают на речных теплоходах, это место является обязательным маршрутом в городе Чебоксары. Поэтому музей трактора из мелкого муниципального мероприятия превратился уже в федеральный проект.
Коллекцию тракторов часто просят экспонировать на различных выставках, связанных с сельским хозяйством и машиностроением, в качестве некой фишки мероприятия.
У музея достаточно места для развития. Изначально предполагалось развитие экспозиции за счет различных видов оборудования, например конца XIX и XX века. Идея была в первую очередь в том, чтобы детям показывать работающие экспонаты, начиная с токарных станков до сверлильных, точильных и так далее. Многие модели восстанавливались как специалистами завода, так и учащимися ближайших школ и колледжей. Энтузиасты под руководством директора музея своими руками все это восстанавливают. Да, это тяжело и совсем не быстро, но задача в том, чтобы вовлечь в это мероприятие будущих машиностроителей. На мой взгляд, музей получился вполне достойный.
Многие музеи и галереи создавали свои издательские программы. Было ли у Вас желание создать что-то подобное?
Желания создать издательскую программу не было. Я проявил инициативу и вместе с двумя коллегами, которые занимались обработкой фотографий и переводами различных западных источников, решил создать сборник-монографию об истории трактора «Трактор. Прошлое, настоящее, будущее». Эта книга уже получила два переиздания, а с появлением новой волны электрических машин (речь идёт о первом российском электрическом тракторе «Силант Универсал Электро» — прим. авт.), думаю, будет и дополненное третье издание. Особой программы не было, это была такая инициатива, как говорится, «на попробовать». Книга в первую очередь позиционируется как подарочная, но тем не менее немало колледжей и библиотек с удовольствием берут ее к себе в каталоги. Многие библиотеки просили прислать им экземпляры книги, что мы с удовольствием и сделали. Когда будет третье издание, сказать не готов, все зависит от скорости развития электрического транспорта.
Как интересно, то есть Вас можно считать писателем?
Нет, я не писатель, я «компилятор». Писателем пока не стал, но все еще впереди, какие наши годы!
Когда я готовился к интервью, то увидел, что у Вас есть различные патенты и изобретения. Можете ли Вы рассказать о них?
Я это отношу к неким визионерским идеям. Много идей нашли воплощение в железе, много идей ждут своего часа, потому что идеи есть, а рынка под них нет. Многие коллеги критиковали меня за то, что мы бежим впереди паровоза. Например, первый электрический комбайн мы спроектировали в 2012 году, а работающий прототип, который прошел все испытания, — в 2015-м. Но рынка для него нет и сейчас, хотя все говорят об электрических машинах, экологии, импортозамещении. Он действительно по своей концепции, по своим характеристикам опередил время. Машина есть, все говорят «классно!», но покупать не готовы. И таких примеров реализации технических идей накопилось много. Ну что ж, подождем!
У Вас есть свой телеграм-канал «Промышленная среда», в котором вы еще несколько лет назад давали неутешительные прогнозы относительно санкций. Как возник канал и нравится ли Вам симбиоз писателя-редактора?
По импортозамещению, к сожалению, мои грустные прогнозы сбылись. Я всегда во всех интервью и публичных выступлениях говорил: «Ребята, у нас санкции навсегда». Для моего поколения так точно. Я надеюсь, что наши дети встретят то время, когда санкции так или иначе «исчезнут», назовем это так. Никаких иллюзий насчет наших друзей, партнеров, коллег со всего мира у меня и тогда не было, и, конечно же, нет и сейчас. В ближайшие десять лет, на мой взгляд, санкции останутся, так как даже само снятие санкций — это отдельный и очень длительный процесс. Все проекты, которые мы начинали делать, как раз и были рассчитаны на подготовку к ужесточению санкций. Многие коллеги кивали, но включали тихий грамотный саботаж, объясняя, почему мы не можем это делать сейчас, ведь было проще купить готовое решение за рубежом. Но время все расставляет на свои места, и сейчас мы многие технические заготовки пускаем в ход.
Что касается создания самого телеграм-канала «Промышленная среда», то эта идея не моя. Один мой коллега рассказал как-то раз, что есть такой новый тренд, так что почему бы не попробовать? Я сначала ответил, что вообще-то я не писатель, а скорее читатель, но тем не менее группа единомышленников убедила меня, что стоит попробовать.
Какие тенденции Вы видите в будущем?
Какие бы гадости ни говорили о нашем машиностроении, если дать деньги и волшебный пинок, наши предприятия и конструкторы могут сделать все.
Существует ли какая-то проблема с «упаковкой» конечного продукта? Есть ли такие тонкости в промышленности?
Эстетичный внешний вид, безусловно, должен быть в любом продукте, Дизайн, современный внешний обвес должны быть и у промышленной техники, потому что на нашем рынке мы конкурируем с иностранной техникой, особенно с западной. У нас должно быть не хуже, а на самом деле даже лучше, но это вопрос ресурсов. У нас очень маленький внутренний рынок конечной продукции, и затраты на хороший дизайн в расчете на единицу продукции у нас получаются очень высокие. Раньше можно было нанять любого дизайнера со всего мира, который с удовольствием за разумные деньги мог нарисовать дизайн любого трактора, а сейчас мы уже должны справляться своими силами.
Я много раз приводил примеры: объем производства СССР упал в десять раз, но при этом в десять раз упал и рынок. При Советском Союзе рынок, то есть потребление всего соцсектора составляло миллиард человек, сейчас у нас условно 145 миллионов — вот прямая пропорция. Многие об этом забывают, и поэтому возникает вопрос: ради чего и как соперничать с дизайнерскими бюро, которые разрабатывают продукты для международных компаний, у которых рынок — пять миллиардов человек? Это просто невозможно.
Вы построили что-то вроде «дальней дачи» в Горном Алтае. А сейчас бум, строятся многочисленные курорты . Расскажите, как это было тогда, когда Вы это придумали. И откуда взялись маралы?
Я не называю это «дальней дачей», это скорее место для оздоровления себя и своих близких друзей. Начиналось это давно, по работе я был в Барнауле, коллеги пригласили меня принять в качестве развлечений пантовые ванны, а у меня, в свою очередь, как у бывшего химика, кандидата химических наук, был почти научный интерес в том, как же эти пантовые ванны из рогов маралов оказывают благотворное действие на человеческий организм. Мы приняли одну пантовую ванну, приняли другую ванну в другом месте — и они кардинально отличались. Оказалось, что одна из них была «настоящая», а другая — скорее для туристов, для показухи. Я предложил своим единомышленникам самим создать мараловодческое хозяйство, чтобы там пантовые ванны были настоящие и мы могли приехать в правильное время и принять ванны. А если из этого получится сделать какой-то бизнес, то вообще будет отлично. Ни о каком росте туристического потока в Горный Алтай я в начале 2010-х даже не думал, это было просто нереалистично. На старте многие коллеги выступили младшими партнерами, но в итоге по разным причинам покинули проект. Сейчас мы развиваем хозяйство как наш семейный проект. Не было задачи сделать из этого объекта туристический бизнес, но все равно приятно, что этот проект развивается.
Сначала мы купили землю, это было долго, муторно, потом потратили большое количество денег на забор, потом заказали проект в Новосибирске и сделали все по советским стандартам: маральник, загоны, парки для животных. А маралов мы купили племенных у соседних существующих маральников. Изначально в стаде было 50 маралов, потихоньку естественным образом оно приросло до 500 голов. В этом сезоне мы заготовим уже больше 1,5 т. сырых пантов. Начиная с пандемийных годов, в маральник приезжает все больше внешних посетителей в поиске спокойного отдыха и настоящих пантовых ванн.