В центре сюжета — дерзкое ограбление начала XXI века. 20 лет назад итальянский аферист Леонардо Нотарбартоло под видом торговца драгоценными камнями арендовал офис в здании Антверпенского алмазного центра (Бельгия), а затем ограбил хранилище. Ущерб составил 100 миллионов евро. Поймать преступника помогла счастливая случайность, однако подельники Нотарбартоло остались на свободе, а украденные бриллианты так и не были найдены. До сих пор в «алмазном ограбления века» много пробелов, именно их Стужев и заполняет в своем новом романе.
Книга только сегодня вышла из типографии и отправилась на выставку, а пока поклонники творчества Остапа Стужева могут поближе познакомиться с персонажами. Несмотря на то, что действие произведения разворачивается в небольшой европейском городке, на страницах новой книги российские читатели встретят и соотечественников — людей с советским прошлым.
Елена
Уже в детстве про Лену можно было сказать, что она человек «тонкой душевной организации». Учеников музыкальных школ (особенно лауреатов различных конкурсов) часто называют детьми без детства, потому что мастерство музицирования требует времени. Каждодневные многочасовые репетиции вместо игр со сверстниками. Моцарт и Бетховен вместо мультиков. И боль в пальцах. И бесконечные переживания перед важными концертами.
Однако Лена перед очередным важным концертом совсем не волновалась. Потому что «разученный ею этюд Дебюсси она могла сыграть с закрытыми глазами, наверное, даже с любого места». Девочка, что называется, училась на чужих ошибках: глядя, как другие сбиваются во время ответственных выступлений, делала все, чтобы не оказаться на месте нерадивых музыкантов, и репетировала, репетировала, репетировала... А погулять с подружками и сплести венок из первых весенних цветов можно и после концерта.
Утонченность ее натуры проявлялась не только в искренней любви к искусству. Будучи девочкой из благополучной и полной семьи, Лена была на удивление эмпатичной и скромной. Вместе со всеми тратила по два часа на дорогу общественным транспортом с пересадками до места проведения концерта, хотя, судя по всему, родители могли привезти девочку сами. Не задирала нос, хотя, остальные юные музыканты не могли похвастаться таким идеальным слухом, как у нее (да и в плане техники игры на инструменте Лена была на голову выше других участников концерта). Но главное, девочка довольно рано поняла, что мир несправедлив, и восприняла это довольно болезненно. Хотя, несправедливость эта коснулась даже не ее лично.
«Не придавай этому большого значения. Не все могут ходить в музыкальную школу и получить правильное воспитание», — посоветовал ей папа.
Но как не придавать значения тому, что человеку (пусть и незнакомому) причиняют боль?
Иван Сапунов
«Иван Сапунов числился в литейном на какой-то мизерной ставке», но, очевидно, был далеко не последнем человеком на производстве. Ибо степень доверия этому уже не молодому человеку со стороны директора измерялась не должностью. На вопросах снабжения Ваня, что называется, собаку съел. И хотя на заводе был целый отдел, в котором трудились прилежные барышни, реальной логистикой занимался именно Сапунов.
Были у Вани «свои люди» и на различных базах, и на складах, но даже не этим он заработал безграничную благосклонность руководителя. Про Сапунова говорили, что и сам он когда-то был простым трудягой на этом же заводе, катал вагонетки с угольным шлаком. Теперь же Иван Сапунов пользовался привилегией не сдавать рабочий пропуск, то есть имел постоянный допуск на территорию. В порядочности этого человека начальник не сомневался. «Как бы ни страдал Генеральный после вчерашней попойки, первую рюмку он неизменно выпивал только с Сапуновым».
В этом человеке удивительным образом сочетались надежность и умение провернуть любой шахер-махер. И кто бы мог подумать, что есть у Сапунова моральные принципы? А ведь были. «Не могу я у народа красть», — заявил «снабженец» боссу после неудавшейся сделки с кавказцами. Чем, впрочем, директора ни разу не удивил.
Юрий Сорокин
С понятием «мягкая власть» Юрий Сорокин вряд ли сталкивался, так как в университетах, судя по всему, не учился и про концепции Джозефа Найта даже не слышал. Однако суть этого термина понял еще в подростковом возрасте. Звали его тогда Юркой Мормышкой. Физической силой или уважением сверстников он не пользовался. Зато он считался хозяином огромной псины по кличке Нерус.
«Собаку вроде и не боялись, особенно когда Мормышка болтался рядом, но каждый знал наверняка, что, попади он в зону досягаемости Неруса, так, собственно, и звали кобеля, тот непременно изловчится и заставит гладить себя за ухом, пресекая угрожающим рыком всякие попытки улизнуть». Так однажды Нерус два часа сдерживал гнев одного Юркиного неприятеля. Мормышка не спешил вмешиваться не столько от страха, сколько от замешательства. (Все равно потом пришлось убегать от хулигана).
Тот урок Юрка запомнил надолго. И будучи взрослым тщательно выбирал, когда стоит вмешиваться, а когда имеет смысл остаться в стороне, созерцая действие «мягкой силы». Так, несколько лет спустя, стоя во дворе военкомата, Сорокин вызвался на одно место «без документов и медосмотра». Волею судьбы оказался в Афгане и даже вернулся, что называется, не понюхав пороху — без ПТСР.
Выбор между вмешиваться или не вмешиваться Сорокин, очевидно, делал не раз, когда после армии пошел в милицию. А уж на посту начальника службы безопасности крупного банка и подавно. Там, кстати, пригодились и скиллы армейского связиста. В итоге стал Мормышка уважаемым человеком при деньгах. И совершенно случайно узнал значение клички пса, благодаря которому познал он «мягкую силу».
Эдуард Филиппов
«Как легко открываются замки перед тем, кто осмеливается быть свободным», Эдик понял еще в школе. И урок этот преподнес ему трудовик — тем, что регулярно оставлял ученика один на один с фрезерным станком. Нужные детали у Эдика не всегда совпадали с чертежом, но все-таки принимали форму готового изделия. А вот с копией ключа от класса все получилось сразу.
Пару раз Эдик даже заглядывал в пустую комнату — просто так, убедиться, что ключ работает. Лишь много месяцев спустя заветная отмычка реально пригодилась. Но сколько замков он открыл за это время!
Больше всего Эдику хотелось подобрать ключик к сердцу понравившейся одноклассницы. Долго он копил на заветные тюльпаны к 8 Марта. Даже курить бросил, чтобы сэкономить лишние тридцать пять копеек. И ведь шалость удалась!
Еще Эдику хотелось, чтобы молодая учительница не придиралась к нему попусту. Но та невзлюбила школьника, и каждый раз требовала дневник. Выйти из ситуации помог товарищ, который согласился прятать дневник в надежном месте.
Еще Эдик всеми правдами и неправдами пытался избавиться от бабулиной гиперопеки. Иногда ему даже удавалось проскользнуть мимо нее в свой угол незамеченным. И даже когда предвзятая учительница таки добралась до заветного дневника и вызвала «родителей в школу», Эдик вышел сухим из воды.
Так, общеобразовательная советская стала школой жизни для Эдуарда Филиппова — человека, которые подбирал ключи к любимы замкам, находил выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций и избавлялся от ключей, когда в них больше не было необходимости.
Виктор Земцов
Задолго до того, как Виктор Павлович Земцов стал большим человеком, он был женат. Супруга его красотой не отличалась, но, судя по всему, любил он ее. А, может, и нет, но был тем еще собственником. По крайней мере, загрустил он, когда узнал о неверности.
Когда-то Земцов хорошо играл в футбол. Но проблемы в личной жизни сделали из него человека неповоротливого. А, может, просто ленивого. Как бы то ни было, некогда меткий форвард будто намеренно мазал в перекладину (чтобы лишний раз не бежать за мячом).
Когда-то Земцов был честным человеком. Но потом заключил сделку с преступником. Да и выбора у него, по сути, не было. «Ты все уже решил», — сказал ему Гоша Арестант. И разве он ошибался?
Когда-то Виктор Земцов был типичным человеком, родившимся в середине сороковых годов прошлого столетия: октябренок, пионер, комсомолец... Даже в МАДИ поступил (правда, вылетел на третьем курсе).
Но разве возможно оставаться типичным после всего, что произошло?