«Накипь» — это сложный синтез эмоций. Совсем как тот, который испытываешь всякий раз, приезжая в родной город после условной Москвы или условного Питера. Здесь уже давно сожжены все мосты, но не твоими руками и не по твоей воле, а как-то по умолчанию, что ли, когда всё случается само собой и потому что пора.
«Накипь» — это неловкие попытки завязать разговор, когда встречаешь старого друга. И такие же неловкие паузы, когда оба понимаете, что говорить вам, в общем-то, больше не о чем. И вы цепляетесь за ниточку прошлого — единственное, что продолжает хоть как-то связывать вас — и дёргаете за неё с такой силой, что она не выдерживает и рвётся окончательно.
«Накипь» — это история, в которой молодой парень Женя пытается починить отношения со своей бывшей девушкой. Он живёт в провинции, много курит и ремонтирует стиральные машины. Вот только чинить отношения с людьми всегда сложнее, чем чинить вышедшую из строя технику — даже если той пятнадцать лет и у неё полетели все механизмы, обеспечивающие более-менее нормальную работу.
— Я, конечно, могу накипь убрать, но проще новую машинку купить.
Говорит Женя. И сам пока не знает, что его слова станут метафорично-пророческими.
На фоне провинциальной откровенности персонаж Данилы Стеклова кажется таким же откровенным. А ещё — немного нерешительным, но не потому что он взаправду такой, а потому что, когда чувствуешь, не зная, как твои чувства воспримутся на том конце провода, всегда чуть-чуть не решаешься. Не решаешься просто открыть дверь, просто нажать звонок или просто прямо поговорить.
Женя будто и сам знает, что разговор напрямую действительно расставит все точки над i и действительно подведёт черту. Жирную и окончательную, которую уже не стереть и не закрасить. Поэтому всё, что остаётся — оттягивать момент, задавать неуклюжие вопросы о Москве, самому же на них отвечать и молча класть в её чай сахар — кажется, если человек знает, сколько ложек сахара класть в твой чай — он и правда тебя любит.
Они живут разными жизнями и на параллельных прямых, которые не имеют точек соприкосновения. Но он — продолжает цепляться за прошлое, наивно полагая, что туманное будущее, нарисованное в голове, когда-нибудь примет реальные очертания, а она — просто живёт здесь и сейчас, поддаётся минутным порывам и делает всё, чтобы не пришлось заглядывать внутрь себя и разбираться, что и к кому она на самом деле чувствует.
Для Тани встреча с Женей — ностальгический прыжок в прошлое, в котором была школьная парта и первая любовь. С разговорами до рассвета, неуклюжими поцелуями и дешёвым вином, которое теперь — «со вкусом юности», и которое новые столичные друзья Тани не понимают и не пьют.
Она потихоньку прирастает к Москве, носит платья, которые немного ретро, и балансирует между ощущениями неловкости и сдержанного кокетства, действующего на Женю совершенно гипнотически.
И мы понимаем его. Потому что просто и без эмоций смотреть в большие карие глаза Дарьи Жовнер решительно невозможно.
«Накипь» — это попытки заново собрать и реабилитировать прошлое, которого больше нет. Всё, что остаётся — неуклюже вспоминать тех себя. Но даже это никто не решается делать вслух.
Это история про взросление и принятие. Про то, что иногда нужно просто отпустить и не пытаться переклеить-переписать-перештопать.
Какое-то время эта рана ещё будет болеть и ныть. А потом зарубцуется навсегда. И останется лишь крохотный, едва заметный шрамик — ностальгическое напоминание о том последнем лете, в котором было дешёвое вино, сигареты на балконе и поцелуи, «вдруг ставшие чем-то лишним».
