В аэропорту Внуково было не людно. Пока я не дошла до паспортного контроля, где пограничники подолгу держали у окошка гастарбайтеров, арабских женщин в хиджабах и остальных «понаехавших». Я тоже приготовилась к вопросам, впрочем вполне привычным, задаваемым иммиграционным контролем в других странах: цель поездки, адрес пребывания. Молодой человек сверил мою физиономию с паспортной фотографией и лишь спросил: на Родину? Я кивнула, скрывая удивление, и услышав дружелюбное «добро пожаловать» прошла на территорию РФ шагом хозяйки.
Пройдя первый квест с такой легкостью, бдительности я все же не потеряла и приготовилась к битве за нормальную цену на такси или поездке на поезде, чтобы затем доехать на такси уже от Киевского вокзала, где в прошлом году меня довезли втридорога (как я узнала об этом позже). Решила ознакомиться с официальным ценником на поездку и подошла к стойке «такси Внуково», где девушка мне мило улыбнулась, спросила точный адрес, сверила с компьютером и назвала вполне приемлемую цену, эквивалентную 22 долларам. Затем она долго и терпеливо помогала мне, забывшей от многочисленных перелетов пин-код карточки, вспомнить его, и с третьей попытки поездка была оплачена. Девушка шустро подхватила один из моих чемоданов (хотела схватить оба, но я поспешила захватить второй; она была довольно хрупким созданием, а я умудряюсь впихнуть в чемодан пол жизни), и мы вышли наружу, где она передала меня подъехавшему водителю желтой Тойоты, пожелав счастливого пути. Вся процедура заняла меньше времени, чем мои потуги с вспоминанием кода.
Таксист был неразговорчив. Он предпочитал радиостанцию Монте Карло, с частот которой звучала любимая песня моей американской внучки «Country roads, take me home to the place I belong», хотя зеркальные небоскребы за окном такси с просторами Wест Virginia имели мало общего. Подъехав к воротам дома, таксист выгрузил мои чемоданы, и их быстро подхватил моментально появившийся Назым, охранник, хотя, скорее, хозяин нашего двора. За год, что мы не виделись, он сменил золотые зубы на керамические и теперь улыбался своей новой белоснежной улыбкой еще чаще и радостнее: «А у нас все хорошё, как и было. Ничё не изменилось», уверил он меня, загружая чемоданы в лифт. В ушах у меня еще звучала заунывная Вирджиния, когда лифт, а не проселочные дороги, доставил нас с чемоданами домой.