Август, Болгария, пляж… Говорят, что это было «отбойное течение». Это когда ни в коем случае нельзя грести обратно к берегу, а надо плыть вдоль него, чтобы течение не засосало, не закрутило, не обессилило окончательно… Юра был такой спортивный. Крепкий. Мог танцевать часами напролет. Ну как же так? Отбойное течение…
С отъездом из России в марте 2022 года в его жизни поменялось все: страна, где он поселился, подмостки и залы, где репетировал, актеры, которые зачастую не знали русского языка, а потому без переводчика было не обойтись…
И тем не менее Бутусов работал, боролся, бился. Не сдавался. Снова шел репетировать. По большому счету, ему ничего больше было не надо и не особенно интересно. «Репетиция — любовь моя!». Кажется, это одна из немногих книг, которую он захватил с собой в эмиграцию. Так раньше брали в дальние странствия семейный Псалтырь или Библию. Книга Анатолия Васильевича Эфроса и была главной театральной библией Юрия Бутусова. А ее название — Символ Веры и просто руководство к действию.
У меня была с ним одна большая беседа на фестивале Bytusov Fest, который организовал продюсерский центр SNAMI в Таллинне. О, это было непросто! ЮН не особо скрывал, что любое интервью требует от него немыслимых усилий и нервов. На публичный разговор ему надо было долго настраиваться, как настраивают старые рояли перед концертом в консерватории. Но в Таллинне его первый выход получился эффектный. Вначале появилась коляска с двухлетней девочкой, потом в проеме лифта возникла молодая рыжеволосая сияющая жена Маша, следом за ней сын Серафим — ангелической внешности мальчик шести лет. И только после того, как семейство торжественно покинуло кабину лифта, показался сам Юрий Николаевич Бутусов.
Я подумал, что надо бы им в таком составе выйти и к публике BUTUSOV FEST, но ЮН будто прочитал мои мысли и поспешил заверить, что дети недолго и тихо посидят в зале, а потом вместе с мамой удалятся в фойе и будут там ждать окончания нашего public talk. На том и порешили.
Не хочу сейчас воспроизводить наш подробный двухчасовой разговор. Есть видео. Самые главные впечатления. Конечно, Бутусов был актером. И актером первоклассным. Недаром в свое время он так хотел поступить на актерский. Но его не взяли. Кстати, первым разглядел и почувствовал в нем будущего режиссера Лев Абрамович Додин. Но актер в нем никуда не делся. Бутусов знал, что на публике обязан быть заразительным, что зритель не должен скучать, слушая его размышления и воспоминания.
Теперь я понимаю, зачем он выходил на сцену в «Макбет. Кино» и в «Чайке», где танцевал вместе со всеми. Надо же куда-то было девать эту бешеную энергию, эту нерастраченную актерскую ярость и жажду игры!
Но самое интересное было присутствовать при рождении образов, которые возникали в процессе нашего разговора. Мы как будто вместе с ними заглядывали во тьму колодца, о дно которого с грохотом ударялось ведро, а потом с превеликим трудом вытаскивали его. Живая вода воспоминаний. Тут и Гатчина, где прошло детство, и бесконечные его поступления в ЛГИТМИК, где он был самый старший на курсе — 29 лет. И первый громкий успех, когда о нем все заговорили — «В ожидании Годо» с Хабенским, Трухиным и Пореченковым.
«У нас были прекрасные пять лет», — мечтательно скажет ЮН. А потом все рассыпалось, распалось. И новый круг воспоминаний — Константин Райкин, «Сатирикон», первые штурмы Москвы…
И каждый рассказ как маленькая новелла о Жизни и Смерти. И каждое имя, возникавшее в ходе разговора, становилось поводом для мемуарного эскиза, впечатляющего наброска, устного портрета. Сколько же потрясающих людей было в его жизни! И столько поразительных совпадений!
Он рассказал мне, как впервые прочитал рецензию Аси Волошиной на его «Утиную охоту» в Болгарии и обалдел. Неужели это все он поставил? Или как играл ее монопьесу «Мама» в Театре Ленсовета. Монолог женщины, умирающей от рака. Десять страниц обжигающего текста, под конец которого нельзя было не задохнуться от слез. «Мама… мама…» Ася, как и Бутусов, уехала после 24 февраля 2022 года. В своей жизни она поменяла все, включая имя. Теперь она Эстер Бол.
Или Римас Туминас, который позвал ЮН в Театр Вахтангова, когда тому пришлось уйти из Ленсовета. Великодушный жест мэтра, старшего товарища по профессии. Притом что они очень разные. Но им удавалось сохранять почтительный нейтралитет на заминированной территории одного театра. Бутусов смешно показал, как молча сидели и курили три великих литовца — Туминас, Латенас и Яцовскис. И лишь изредка перебрасывались друг с другом словами на непонятном никому литовском языке. Три чужака, три иностранных агента литовского театра, хотя тогда еще не было этого термина. И точно так же Туминас молчал, когда уже после всего ЮН вместе с семьей заехал к нему на хутор по дороге на свою новую локацию, как принято теперь говорить.
Римас не любил лишних слов. «Как хорошо поговорили!» — одобрительно восклицал он, допивая послеобеденный кофе.
У Туминаса был большой яблоневый сад. Он обожал свои яблони. Наверное, с ними он был чуть разговорчивее. И эти пахучие осенние яблоки, и бутыли с домашним соком и сидром, которыми Римас щедро забил им багажник, — все эти дары его последней осени Бутусов увез с собой в Ригу.
А в прошлом декабре он получил от Римаса еще один привет: спектакль «Розенкранц и Гильденстерн», который Бутусов поставил в Вильнюсе, пригласили во Францию, в театр Les Gemeaux, где буквально за год до того гастролировал театр Гешер с предпоследним спектаклем Туминаса «Анна Каренина». И опять так все странно сошлось и совпало — эта сцена, небольшой, но вместительный зал, скромный пригород, откуда каждый вечер Римас сбегал, чтобы попрощаться с Парижем.
Мы почти не успели поговорить с ЮН о новых спектаклях и планах.
Самое важное открытие, которое сделал Бутусов уже здесь, в эмиграции, — необязательно всю дорогу жить одним только театром. Есть еще и другая жизнь. И ее тоже надо уважать, находить для нее время и место в душе. Раньше он совсем этого не умел. А потом смирился. И даже находил в этом кайф. Наша беседа называлась: «Я не должен знать, что будет со мной завтра».
Под конец блиц. Я начинаю фразу, а Бутусов должен ее продолжить.
— Образ счастья для меня…
— Аэропорт.
— Я никогда не выхожу из дома…
— Без плейера.
— У меня лучше всего получается?
— Репетировать…
— У меня хуже всего получается?
— Репетировать.
— Я чувствую себя дома…
— В театре.
— Мой самый смелый поступок
— Отъезд из России в 2022 году.
— Я хотел бы о себе прочитать…
— В эпитафии? — ехидно уточняет Бутусов.
— В газете, в интернете… — смеюсь я.
— «Он старался никогда не врать».
Или вот еще одна из любимых его максим: «Если в театре ты не делаешь усилия, значит, это не театр». Или: «Я чувствую воздух за окном». Это ведь не только про себя, но и про Театр, который он создавал много лет на разных площадках, а потом уже в разных странах.
Он чувствовал движение воздуха на сцене и в жизни, но не знал, что такое «отбойное течение».
Прощание будет в Москве. Похоронят Юрия Николаевича Бутусова в родном Петербурге. Так решила вдова.