СБорис Яковлевич, у вас, как всегда, не на один год вперед распланированы гастроли. За прошлый сезон ваша труппа успела исколесить полмира, в том числе посетить США, а сейчас гастролирует в Германии и Австрии. Как вас приняли американские и европейские зрители? Влияют ли последние события в большой политике на наполняемость зрительного зала?

Все спектакли проходили при полных залах, завершаясь овациями. Разумеется, когда сегодня мы отправляемся в Вашингтон, Париж или Берлин, то не можем не помнить о том, что происходит в международной жизни. Сложно об этом забыть, если, приезжая в те же Штаты, ты слышишь от некоторых американцев: теперь мы из принципа не купим на вас билеты, поскольку вы — государственный театр из России. Так что определенная настороженность и предубеждение по отношению ко всему, что связано с нашей страной, на Западе присутствуют. Но невроз проходит, как только в зрительном зале гаснет свет. Публика погружается в атмосферу спектакля и открывается идущему со сцены потоку эмоций, противостоять которому невозможно. Эстетическая провокация, совершаемая ради самой провокации

СВы неоднократно подчеркивали в разных интервью, что занимаетесь культурной дипломатией. Как вы собираетесь повлиять на международные отношения с помощью танца? Ведь обычно в России танец воспринимается как бегство от действительности. Даже современные балетмейстеры редко обращаются к злободневным вещам.

Я не могу влиять на международные отношения политически. Моя миссия как художника в ином. Я создаю искусство, затрагивающее души людей, связывающее представителей разных культур, религий и идеологических систем живыми эмоциональными нитями. Публика, приходящая к нам на спектакли, испытывает сильнейшее внутреннее потрясение, катарсис. Такова особенность нашего театра — он никого не оставляет равнодушным. Да, балет — хрупкое и в известной степени отвлеченное от реальности искусство. Но оно проникает туда, куда не может проникнуть пропаганда, — в сердца людей.   

СВы ездили выступать на Ближний Восток, в Бахрейн, и готовитесь в ноябре отправиться в Китай. Какой репертуар будет там показан? Есть ли разница между западными и восточными зрителями, чего они ждут от русского балета и как его воспринимают?

В Китае мы будем гастролировать на протяжении месяца с балетом «Анна Каренина». Это крупнейший тур в данной стране за всю 38-летнюю историю театра. Выбор репертуара закономерен. «Анна Каренина» поставлена по роману Толстого на музыку Чайковского, то есть представляет великую классическую русскую культуру. В то же время именно в этом спектакле наиболее точно отражена художественная идентичность нашего театра, его уникальный пластический язык и творческая философия. Китайской аудитории хорошо знакома русская хореографическая классика. Наша же задача — познакомить публику этой страны с современным балетным искусством России. А что касается вопроса о специфике восточной аудитории, то давайте я вас удивлю. Самыми продолжительными аплодисментами в истории труппы нас наградили сдержанные и дисциплинированные японцы. В 1990 году после спектакля «Пиноккио» они устроили театру двадцатиминутную овацию.  

СКоснулся ли экономический кризис вашего театра?

Городские и федеральные власти выполняют свои обязательства по финансовому обеспечению театра в полном объеме. Другое дело, что импресарио стало сложнее вывозить труппу на гастроли. Любой наш тур связан с серьезными затратами — на рекламу, аренду площадок, перелеты и проживание артистов, транспортировку тонн декораций и оборудования. В условиях кризиса далеко не каждый организатор готов взяться за такой проект. Но мы не перестаем гастролировать. График театра по традиции расписан на несколько сезонов вперед.

СВ прошлом году ваш театр не включили в список номинантов премии «Золотой софит». Что происходит в этом году?

Ситуация абсурдная. Год назад я опубликовал открытое письмо, в котором отказался от премии «Софит» в будущем, если театр номинируют. А в минувшем августе мою постановку Up & Down выдвинули на эту премию сразу в трех категориях: в двух актерских и в номинации «Лучший балетный спектакль» (с нее я свою работу безуспешно пытаюсь снять). Честно говоря, даже не знаю, как реагировать на такое развитие событий. Хорошо, конечно, что у экспертов «Софита» спала с глаз пелена и они вновь стали замечать наших блестящих танцовщиков. Если же организаторы решили, будто история с письмом была затеяна мною ради получения очередной награды, то это печально. Я искренне хотел помочь премии, называющей себя «высшей театральной премией Петербурга», найти пути выхода из глубокого кризиса. Однако никаких концептуальных сдвигов в работе «Золотого софита» за прошедший год не случилось. И, видимо, уже не случится. Судите сами: в тайном голосовании, определяющем лауреатов премии, участвуют члены ее экспертных советов, а также номинационного совета. Это более тридцати фамилий. Из них мой балет смотрели от силы три-четыре человека. А голосовать будут все. Парадокс! Кулуарность гарантирована априори. Радует одно: сегодня вся театральная Россия открыто говорит о том, что с премиями в сфере сценического искусства у нас явно что-то не так.

СВ последнее время в России заметен рост консервативных настроений. Не испытываете ли вы какого-либо цензурного давления? И как обстоят дела с внутренней цензурой?

Никакого цензурного гнета я не ощущаю. Ни один чиновник сегодня не называет мое творчество «порнографией» и не учит меня сочинять балеты, как это было в советское время. Мой наиболее строгий критик — я сам. Сочиняя спектакль, я, с одной стороны, стремлюсь создать произведение искусства, способное стать прорывом, художественным событием. С другой — помню о том, что никакие творческие эксперименты невозможны, если ты попираешь нравственные нормы, веками определявшие жизнь наших предков. Но самое главное: я думаю о своих зрителях. Отрываясь от повседневных забот, они идут к нам, чтобы получить ту особую энергию жизни, которую рождает лишь соприкосновение с подлинным, высоким искусством. Эстетическая провокация, совершаемая ради самой провокации, с этой энергией несовместима.  

СВ 2013 году вы говорили о том, что балетная сфера испытывает кадровый голод, а балетные школы не справляются с поставленными перед ними задачами, что академии должны готовить больше артистов и хореографов. Тогда же вы предлагали создать при Министерстве культуры комиссию, которая помогла бы преодолеть кризис балетной сферы. Прошло два года. Есть ли изменения и в какую сторону?

При Министерстве культуры создан Координационный совет по хореографическому образованию, объединивший представителей ведущих российских балетных школ. Я рад, что меня наконец услышали и удручающее положение дел в сфере подготовки профессиональных танцовщиков, о котором я трубил на протяжении последних 10–15 лет, перестало быть предметом исключительно моего беспокойства. Но, если мы хотим увидеть серьезный прогресс, нужно запастись терпением. Проблемы подобного масштаба невозможно решить за пару лет. Я возлагаю большие надежды на нашу Академию танца — школу инновационного типа, нацеленную на подготовку универсальных артистов балета. Мы должны воспитать исполнителей экстра-класса, способных освоить любой стиль. Сейчас в академии учатся 200 талантливых детей со всей России. Многие из них уже участвуют в спектаклях нашего театра и выезжают с труппой на гастроли. Надеюсь, именно из стен Академии танца выйдет новая творческая элита страны.

САкадемию танца вы открыли в том же 2013 году, а сейчас, насколько мне известно, правительство Петербурга поддержало проект строительства городского детского театра танца, который будет создан на базе учебного театра академии. Когда и где он откроется? Смогут ли там выступать дети из других балетных школ?

Если все пойдет как задумано, театр появится к лету 2018 года. Он будет располагаться на Петроградской стороне, рядом с Академией танца. Проект детского театра танца поддержал губернатор Петербурга Георгий Полтавченко, за что я ему бесконечно благодарен. Я хочу создать новый очаг художественной жизни, где проходили бы хореографические фестивали и конкурсы, рождались спектакли. Детский театр станет общегородской площадкой, открытой как для воспитанников профессиональных балетных школ, так и для участников самодеятельности.

СО чем будет идти речь на возглавляемой вами секции «Балет и танец» IV Санкт-Петербургского международного культурного форума? Кого вы приглашаете в качестве гостей и спикеров?

В этом году центральным мероприятием нашей секции станет круглый стол на тему «Классическое наследие — музей или театр?». Он состоится 14 декабря в историческом здании Мариинского театра. Мы будем говорить осохранении и реставрации балетных шедевров, но главное — попытаемся обозначить границы эстетически допустимого, о которых должен помнить каждый хореограф, берущийся переосмыслять великие спектакли прошлого. Свое участие в дискуссии уже подтвердили глава Национального китайского балета Фень Инь, президент Международного танцевального совета ЮНЕСКО Алкис Рафтис, знаменитая шведская танцовщица Анна Лагуна, прима Мариинского театра Диана Вишнева. В Академии русского балета имени Вагановой наши коллеги проведут круглый стол «Дом Петипа» и обсудят, среди прочего, культурное значение отечественной системы хореографического образования и план юбилейных мероприятий к 200-летию Мариуса Петипа в 2018 году. Помимо этого в программу секции войдут мастер-класс по искусству танца и экскурсия «Балетный Петербург», маршрут которой был разработан специально для форума. 16 декабря наша труппа представит в Александринском театре балет «По ту сторону греха», поставленный по «Братьям Карамазовым» Достоевского. Это будет дань завершающемуся Году литературы.С