Продолжение. Часть 1 читайте здесь.

Часть вторая. О гендерных различиях

В этой части мы вместе с нашей уважаемой читательницей подробно рассмотрим то, что отличает мальчиков от девочек.

Путем безукоризненных рассуждений мы пришли к выводу, что раз уж существует такая штука, как жизнь, нам непременно нужно заниматься сексом. Но мы пока не доказали, что делать это должны столь несхожие между собой существа, как автор и его очаровательная читательница. А не две читательницы или, прости Господи, два автора. У нас пока получилось, что важно слить друг с другом две клетки и хорошенько перемешать там все гены, чтобы среди детишек было разнообразие, из которого природа сможет выбирать. За это приходится расплачиваться эффективностью, потому что одна клетка может делиться, когда хочет, а две клетки должны сперва встретиться. Конечно, проблемы тут неизбежны, но все же природа наверняка многое сделала, дабы повысить вероятность такой встречи, раз уж без этого нельзя.

Не так давно один прекрасный ученый, по имени Дэвид Дьюзенбери, смоделировал, как бы должны вести себя две клетки, если они хотят встретиться наверняка. Через его математику мы точно не прорвемся, но на самом деле очень похожий ответ можно получить из рассуждений, доступных смекалистой старшекласснице. Итак, нам нужно две клетки. Хорошо бы, чтобы после слияния в них было достаточно всяких нужных веществ, из которых будет формироваться зародыш. Это значит, что суммарная масса двух клеток должна быть не меньше некого предельного размера (назовем его С).

Кроме того, клетки должны найти друг друга. Для этого им желательно уметь двигаться. Мы не промахнемся, если предположим, что чем клетка мельче, тем быстрее она движется. А чем быстрее движется каждая из этих двух клеток, тем вероятнее их встреча. Если размеры клеток X и Y, то вероятность встречи, похоже, пропорциональна (1/Х)(1/Y). При этом X+Y=С, как минимум. Наиболее прилежные из читательниц могут сами найти минимум и максимум этой функции, а остальным я скажу, что самая скверная ситуация (минимум вероятности) будет в том случае, если размеры клеток одинаковы (X=Y). А самая большая вероятность встречи – если одна из клеток будет включать в себя почти всю необходимую массу нужных веществ (С), а зато вторая, малюсенькая, станет двигаться с максимально возможной скоростью.

Если вы следили за ловкостью рук, мы только что вывели из воздуха и школьной математики неизбежность существования сперматозоидов и яйцеклеток (или пыльцы и семязачатков, если вам больше нравятся цветочки). Куда более строгие рассуждения Дэвида Дьюзенбери приводят к ровно такому же выводу.

Ту же задачку можно рассмотреть с другой стороны — с точки зрения упертого эволюциониста, последователя Дарвина. Он начнет с предположения, будто когда-то в половом размножении участвовали одинаковые клетки. И тут непременно окажется, что какие-то из этих клеток по случайным причинам окажутся чуть крупнее, с дополнительным запасом питательных веществ. Это сразу же открывает возможность тунеядства: более мелкая клетка приобретает преимущество, поскольку движется быстрее, и у нее есть шансы найти ту самую крупную подругу с хорошим приданым и слиться с ней. Раз есть более юркие клетки-иждивенцы — дородные дамы могут меньше заморачиваться с движением и накопить побольше добра (а то еще, не дай бог, придет нищий тунеядец, и их совместных запасов не хватит на семью). Модель показывает, что такая популяция очень быстро скатится в описанную выше крайность: большая часть клеток мелкие и юркие, меньшая часть — крупные и малоподвижные.

Смотрите, любезные дамы, как глубоко укоренено неравенство полов. Или вы еще не поняли, что речь идет именно о вопиющем неравенстве? Вам кажется, что клетки — клетками, а взрослые многоклеточные особи могли бы вести себя более цивилизовано? Ладно, поясним.

Наши предки выжили за миллиард лет эволюции потому, что очень эффективно тратили свои ресурсы на размножение. Для каждой особи, вздумавшей спариться с другой особью и завести от нее малышей, было жизненно важно вложить в этих карапузов поменьше ресурсов, и чтобы побольше вложил партнер. Тогда у особи остались бы силы на совокупление с другими партнерами, так что она наплодила бы больше таких же циничных и распутных детишек. Итак, если можно вложить в детей не 1/2 необходимых ресурсов, а чуть меньше — за такую возможность схватится каждый, будь то мальчик или девочка.

А дальше просто повторим на новом уровне то же самое рассуждение, которое дало нам клетки разных размеров. Даже если изначально наши особи, «мальчики» и «девочки», ничем не различаются, кто-то из особей по случайным обстоятельствам наверняка станет заботиться о потомстве чуть больше (чем 1/2 всей требуемой заботы). Эта особь сразу станет желанным объектом конкуренции: не прогадают те, кто пустит все силы на завоевание сердца этой замечательной особи. А раз конкуренция сильна — те, кто «желанны», могут расслабиться и не участвовать во всей этой движухе, посвятив себя детишкам. Налицо специализация: одни выбирают конкуренцию, другие чадолюбие. Одни — мужчины, другие — женщины. Промежуточная стратегия просто менее эффективна, чем две эти крайности.

Почему чадолюбие, скорее всего, выберут производители крупных половых клеток*? На самом деле, чтобы подтолкнуть специализацию, достаточно небольшого различия входных условий, и крупная затратная яйцеклетка как раз дает это различие. Сперматозоид — фитюлька, наделать их можно мильон, а яйцеклетка серьезная вещь. Женщина за свою жизнь производит их всего несколько сотен (точнее, все они заложены в ее организме уже на пятый месяц внутриутробного развития, и больше этого Бог ей не даст). Самка, бросившая потомство на самца, довольно много потеряет генетически, если самец окажется негодяем и тоже бросит детишек (которые, конечно же, погибнут). Самец в аналогичном случае не потеряет почти ничего: просто пойдет к другой телочке, и та ему быстро родит кого-то еще. Циничная природа каждый раз сравнивает, что выгоднее: растить этого детеныша или родить нового. И получается, что у самца оптимальный выбор не такой, как у самки. Просто потому, что изначально яйцеклетка крупнее сперматозоида**.

Вот как суммирует эту коллизию Ричард Докинз в своей славной книжке «Эгоистичный ген»: «Женский пол находится в положении эксплуатируемого, и эволюционная основа для эксплуатации — тот факт, что яйцеклетка крупнее сперматозоида».

Но ведь не может быть, чтобы природа была так жестока и цинична? Жестока и цинична — может; зато она далеко не так прямолинейна. Об этом мы поговорим в следующей части.

(Продолжение читайте здесь.)

____________

Примечания

* Скорее всего, но далеко не всегда. Существуют виды, у которых на конкуренции как раз специализируется пол, производящий яйцеклетки. Некоторые особенности человеческого поведения – например, яркость женских одежд и макияжа – подсказывает, что наш человеческий род, или некоторые его подгруппы, потихоньку скатывается в эту пропасть. Из наших рассуждений следует лишь, что неизбежно само скатывание в ту или иную сторону, а выбор, куда именно, лишь отчасти определяется размером гамет. А почему мы туда скатываемся? Да ровно потому же, почему и клетки специализируются, зря я, что ли, объяснял?! Если мужчина совершенствуется в зарабатывании денег и начинает зарабатывать чуть больше, чем ему нужно, это открывает возможность паразитирования на нем, и преимущества получает женщина без принципов, с идеальной фигурой и модной прической. То есть вклад ресурсов женщины в свою прическу и маникюр дадут ей куда большую отдачу, чем получение диплома по информационным технологиям. Все 90-е и нулевые в России дела обстояли именно так, оттого все и ходят «на лабутенах». В Европе офигительных штанов меньше просто потому, что вклад женщины в свое образование и профессиональный рост не столь безнадежно проигрышный.

** С яйцеклеткой тоже все не так просто. Возьмем, например, тех же рыб. Самка мечет икру (крупные клетки), самец выливает на нее сперму (мелкие клетки). Будем исходить из того, что каждый из них только и мечтает свалить, бросив потомство на другого. Беда в том, что самец не может сделать свое дело раньше самки – легкие спермии быстро рассеются в воде. Он ждет, пока самка отнерестится. И тут у самки есть пара секунд, чтобы свалить. Если даже самец обидится и не станет эякулировать, икринки – крупные клетки! – довольно долго проболтаются в воде, слипшись в комок, так что у них есть шанс дождаться другого самца. Таким образом, у рыбы крупные яйцеклетки как раз дают преимущество – и подталкивают к распутству. Стоит ли удивляться, что именно у рыб чаще всего и наблюдается парадоксальная ситуация, когда заботу о потомстве берет на себя самец, а не самка.