Небесный Стокгольм. Отрывок
Глава 20
— Мухин, ты где был? Столько времени ни слуху ни духу. — Вера в халате напоминала главврача.
— В Стокгольме.
— И что, решил там под машину броситься?
— Нет, это уже в Москве все случилось. Там я только в тюрьме немного посидел.
Мухин попал в аварию, чуть не убился, но уцелел и лежал в Склифе. Произошло все нелепо. Кобзон спешил с концерта на концерт. Перед первым выступлением в Колонном
зале встретили Гагарина с Титовым, в буфете выпили с ними коньячку, космонавтов часто приглашали на подобные мероприятия в качестве почетных гостей. Как обычно, на сцене Кобзон перебрал по времени, в Лужники уже практически не успевали, и Титов на своей «Волге» предложил их подвезти. Зима, гололед, гнали вовсю. На Пироговке уходили от лобового и въехали в стоящий троллейбус, как раз той стороной, где сидел Мухин. Все были живы-здоровы, серьезно пострадал только он.
Собрались всей компанией, Петя даже позвонил Гарину. Купили апельсинов, конфет шоколадных, колбасы-сыру, коньяк пять звездочек и приехали к нему в больницу.
Было уже поздно, и их еле пустили. Всем выдали белые халаты, они шли по коридору, как запоздалый консилиум. В отделении Гарин сразу же вызвался пойти отвлечь мед-
сестру, чтобы спокойно можно было выпить и не таиться. Соседей у Мухина было трое, один уже спал, а двое других где-то в коридоре играли в шахматы.
Мухин лежал красиво, как больной Некрасов. Выдвинули на середину палаты тумбочку, Вера с Люсей стали хлопотать и превращать ее в праздничный стол.
— Я, Веруня, за этот год уже полсоюза успел объездить, — похвастался Мухин. — И еще десять дней в Швеции был.
— Все с Кобзоном?
— Нет, туда поехал как джазмен.
— Ты же джаз не играешь, — удивился Кира.
— А кто его вообще в Москве играет, на гитаре-то? — Мухин уже оценил принесенные дары, и ему хотелось уже побыстрее начать. — Туда бригаду собирали по особому
принципу. Для шведов было самым главным, чтобы артисты диковато выглядели.
— Это как? Бородатая женщина на арфе?
— Типа того. С нами был оперный бас из Бурятии, лицо как блин, колобок во фраке, только с бакенбардами. Певица Подошьян, персонаж из сказок Шахерезады, хотя
джаз пела здорово. Еще был акробатический номер, так те вообще скакали, как гунны.
— Мухин, а как выглядят гунны? — уточнил Антон.
— Примерно как гномы.
Наконец выпили, и Мухин повеселел.
— Первое выступление в Стокгольме, концерт-холл, сначала отделение играл оркестр Каунта Бэйси. Потом уже мы вышли. Ничего, хлопали. В газете заголовок видел: «Русские медведи играют джаз».
В это момент проснулся сосед напротив. Посмотрел на них, повернулся на другой бок и снова заснул.
— Концертов играли много — по два-три в день. Это первый был в таком шикарном зале, а потом бог знает где выступали: и в больнице, и в шахте. Миша Мунтян, наш пианист, взмолился. «У меня, — говорит, — руки уже отваливаются всем вам аккомпанировать. Кто меня спасет — поставлю ящик коньяка». Я вызвался.
— Играл на рояле?
— Нет, стал клоуном. Я за всю свою жизнь в сборных концертах столько сценок повидал... Вот кое-что и вспомнил. Пришел в посольство, попросил перевести текст на
шведский. Выучил его и начал выступать.
— И что за сценки?
— Ну, например, я выхожу и говорю: «Здравствуйте, сколько стоит эта большая ягода — арбуз?» Потом начинаю есть арбуз. И так минут пятнадцать. В этот момент Мунтян отдыхает. По приезду проставился.
— А как в тюрьму-то попал?
— Из-за Кеннеди.
Похоже, настал час мухинского триумфа.
— Двадцать второго ноября отыграли концерт, нас попросили спуститься вниз и закрыли в комнате с решеткой. Там такие есть в театре, для буянов. Сидели там часа три. Приехал советник из нашего посольства, выяснилось, что Кеннеди убили.
— Погоди, а какая связь-то? Его убили в Далласе, вы в Стокгольме. На сцене.
— Ну, вроде его бывший советский гражданин убил, там на это особо обращалось внимание. А мы — русские артисты, Стокгольм таких в первый раз видит, тем более все как на подбор гунны, буряты... Потом выпустили. Я там газету купил, где были фото его убийства, провез ее в рукаве в Москву.
— Покажешь? — спросил Петя.
— Да я уже ее выбросил, зачем мне такое в квартире-то держать?
Все замолчали. Потом решили помянуть Кеннеди, хорошего человека.
— У меня бабушка плакала, когда его убили, — вздохнул Петя.
— А мне моя начальница, Ильина, про своего знакомого рассказала, из «Известий» 1, — вступила в разговор Люся, — вы его статьи наверняка читали, у него еще имя странное — Мэлор. В тот день он дежурил по газете, и, когда телетайпы отстучали новость, вечерний тираж уже грузили в машины. Но «Неделя» еще версталась, и он на свой страх и риск напечатал там огромный портрет Кеннеди. Ну как-то и с человеческой точки зрения это правильно, и с политической, телетайпы-то наяривают, что Кеннеди убил «бывший советский гражданин». На следующее утро ему звонит Ильичев, как главный идеолог и куратор всего нашего агитпропа. Мой Огурцов в лифте, помните? И пошел на него орать: «Кто вам дал право брать на себя функцию Бога?!» А Мэлор ничего не понимает. «Вы поместили у себя в газете портрет такой величины, какой мы печатаем только на смерть кого-то из Политбюро! Партбилет в карман и быстро ко мне. Но вернетесь без него, обещаю».
— Перерожденец, — покачал головой Петя. — А мы его за прогрессивного считали.
— Мелковат оказался, — согласилась Люся. — Мэлор поднялся к главному редактору, к Аджубею, и все ему рассказал. Тот сначала долго матерился, а потом говорит: «Не ходи никуда. Хрущев уже принял решение — Микояна на похороны посылает. Хотел сам лететь, еле отговорили».
— Вот так у нас Кеннеди и членом Политбюро стал, — подвел итог Кира. — Посмертно.
Выпили не чокаясь.
***
Сидели хорошо. У батареи уже стояли две пустые бутылки с нежно-голубой этикеткой, коньяк был грузинский, но шел исключительно.
— Ну а что здесь-то творится? — Мухин немного разомлел и опять почувствовал себя слегка иностранцем.
— Скоро всем загранпаспорта выдадут, — объявила Вера. — Можешь в свой Стокгольм вернуться. И клоуном там работать, шведский ты знаешь. Будешь опять про арбуз свой рассказывать.
— И про ням-ням, — невпопад вспомнил Петя.
Кира с Антоном засмеялись.
— А вы, дорогие, зря смеетесь, у вас допуск, секретность. Будете дома сидеть. А так, всем другим лафа.
Все мало что понимали, о чем вообще Вера.
— Хрущев у Тито был в августе, две недели провел 2, — пояснила она. — Тот его сначала к себе на остров Бриони затащил, а нашему на месте не сидится, так и объездили вдвоем всю Югославию, неразлейвода. Тито своими успехами хвастался — смотри, мол, что у нас тут творится. Хрущев-то на разведку поехал, югославскую модель посмотреть, как там все работает, что там за советы на предприятиях, эффективно ли самоуправление. В итоге понял, что все то же самое, только в другой цвет выкрашено, показуха и бутафория, у нас будет по-другому. Но... Увидел миллион иностранных туристов — немцев, французов. Спрашивает у Тито: «А чего это у вас тут? Вы что, шпионов не боитесь?» — «Нет, — отвечает тот, — не боимся. Шпионов мало, а зато туристов смотри сколько. Знаешь, сколько они приносят валюты в год?» Хрущев: «Понятно. А своих-то не страшно из страны отпускать?» — «Да кому они там нужны? Поработают немного и возвращаются. Зато деньги опять же привозят. А кто там остается, родным шлет». В общем, поехал Хрущев за одним, а вернулся с другим, вот как бывает. Короче, готовьтесь — скоро границу откроют. Сначала сюда, а потом и на выезд. Каждый сможет путешествовать, а если захочет — и поработать. Если, конечно, устроится. Будет возможность самовыразиться.
— Я могу Ихтиандром, — задумчиво сказал Антон, — у меня неплохо получается. Костюм мне бы только хороший сшить.
— Ты сначала английский выучи, дружок. А то придется тебе за круизными теплоходами плавать, кильку просить.
Тут вбежала Белка, она была без всякого халата, в своей белой синтетической шубке, и опять выглядела как Снегурочка.
— Мухин, ну как Стокгольм?
— Он там клоуном работал, — сдал своего друга Антон. — И в тюрьме сидел.
— А стриптиз видел? На порнофильмы ходил? Эротические журналы с красавицами покупал? Признавайся! Ну хоть как-то сексуальная революция тебя охватила?
— Мне она ни к чему, и так справляюсь. Ходил на фильм Бергмана.
— Ого! — удивилась Белка. — Ничего себе!
— Там есть такая сцена, женщину один привязал к кровати и насилует. Разрешили посмотреть 3. А журналов не покупал, видел на лотках, но побоялся. Вот только с Кеннеди газету купил.
— И Кеннеди убили, и КВН похоронили. — Кира вздохнул. — По крайней мере, для всей Европы.
— Это каким же образом? — удивилась Люся.
— Осенью его решили поставить в программу трансляций на Интервидение 4. Ну, естественно, все забегали, хочется как следует все сделать, показать всему миру со-
временного советского молодого человека, какой он умный и свободный. Прямой эфир назначили на 23 ноября. Вдруг накануне бац — убит президент США. Американцы на всех телеканалах поставили заставку с одним только словом — «Позор», во многих странах объявили траур. А тут нужно выходить на всю Европу с веселыми конкурсами.
— И что? Вышли?
— Никто не хотел принимать в этом участие. Жюри отлавливали по домам. Заставили.
— Позор.
Достали четвертую бутылку. Сосед окончательно проснулся, налили и ему. Вспомнили про Гарина, он, видимо, по-прежнему отвлекал медсестру. Кончилась закуска, остались одни апельсины.
— Кто-нибудь пробовал апельсины с черной икрой? — спросил Мухин.
— А где икра? — насторожилась Белка.
— Я просто ел такое. На свадьбе у Николаева с Терешковой.
— Мухин, это бесстыдство, — не выдержала Белка. — Мы тут крутимся как белки, извините, в колесе, а ты — и в Африке, и в ГДР, клоуном в Стокгольме поработал, в
тюрьме посидел, один космонавт тебя чуть не угробил, другие тебя на свадьбе апельсинами с икрой угощают. Мы, может, в разных странах с тобой живем?
— У вас Москва одна, у меня другая, — загадочно ответил Мухин. — Все вот здесь. И он показал себе на грудь.
— А я хочу, чтобы у меня тоже была тюрьма с Африкой. И апельсины с икрой. И у всех у нас.
— Мухин, ну давай про свадьбу-то расскажи. Они тоже в прачечную-автомат ездили? — Антон приобнял Веру.
— Бери выше. У них орбита была.
Мухин взял паузу и все в этот момент начали представлять кто чего.
— А на свадьбе... Скукота. Сначала на «Чайках» на улицу Грибоедова поехали, во Дворец бракосочетания, но это без меня. Потом в Кремлевском дворце застолье, все официально, Хрущев речи говорил, концерт небольшой, мы играли, а потом нас Адриан с Валей уже в Звездный пригласили. Выпивки полно, а из еды — только апельсины и икра, ни корки хлеба. Пара-то звездная... Из космоса, похоже, до сих пор не прилетели. Я с Надей был, с женой, она голодная, так Николаев ей апельсин икрой намазал — ешь, говорит.
— А как с Кобзоном? — поинтересовался Кира. — Нравится? Музыку-то хватает времени сочинять?
— Да где там, — махнул рукой Мухин. — Иной раз по пять концертов в день играем. А если сольно, так он три часа на сцене поет. Недавно выступали в Дубне, уже двенадцать
ночи, он все поет, мы ему говорим: «Заканчивай, домой пора». — «Сейчас», — говорит, а сам поет. Тогда мы разозлились и после того, как он наконец со сцены ушел, еще четыре номера сольно сыграли. На что он опять вышел и запел.
— Мухин, а «Битлз» в Стокгольме популярны? — вдруг спросила Белка. — У нас этой осенью вся Москва с ума по ним сходит.
— Не люблю я их. Одно кривлянье. Играть не умеют.
— А ты можешь, как «Битлз»?
— Не получится у него, — улыбнулся Кира. — Их много, а он один.
— Табуретка? — догадался Петя.
***
— Кресло-каталка! — Гарин ввез в палату инвалидное кресло. — Сейчас мы тебя, старик, покатаем. Чтобы спалось крепче.
В палату возвратились соседи-шахматисты, следом зашла медсестра, сказала, что тянуть с отбоем уже нельзя, пора выключать в палате свет.
Мухина переложили в кресло и вывезли в коридор.
— А давайте свадьбу сыграем? — предложил Петя.
— А где твоя-то царевна-лебедь? — Вера посмотрела на него с интересом.
— Танцует, сегодня спектакль. Только она там Фея-Весна.
Решили поженить Гарина с медсестрой, был вариант еще Киры с Люсей, но в последнее время у них происходило что-то непонятное, и их трогать не стали.
Выпить уже было нечего, к таксистам за бутылкой бежать опасно, назад могли не впустить. Тогда медсестра сказала, что она сейчас все организует. Ждали спирт, а она прикатила откуда-то еще и какой-то баллон. Сказала, что, когда есть выбор, это лучше. И предложила лечь на кушетку первому желающему. Пете было интересно, и он лег. Антон ему сказал, что это наверняка веселящий газ, закись азота, тут главное все рассчитать правильно.
Стало действительно веселей. Все стали ложиться по очереди, в конце легла сама медсестра, маску ей подставил Гарин.
Спирт тоже пили, медсестра только просила всех не шуметь, а то ее убьют. Не шуметь уже никак не получалось, стали играть в рикшу, разгоняться с Мухиным по коридору. Кира прикатил еще одну каталку, теперь можно было устроить гонки. Вера держалась дольше всех, уводила Антона домой, а потом вдруг запела украинские песни. Из палат стали выходить больные, соревнование пришлось отменить, а свадьба продолжалась. Фату сделали из бинтов, разрезали на ленты и скрепили резинкой сверху. Гарин был и так красивый, он всегда выглядел как жених. Медсестра сказала, что можно пойти в при-
емный покой, там есть особый бокс на случай эпидемии, он всегда пустой. Там действительно было просторно и пусто, хотя очень страшно. Стояли в ряд какие-то страшные ванны, по другую стороны кафельные ниши — душевые. Видимо, тут планировалось встречать тифозных больных. Антон сказал, что эпидемий больше не будет, предрассудки долой, и включил воду везде, где только мог. Люся читала Ахмадулину, но никак не могла вспомнить финал. Белка отцепила от стены какой-то канат и раскачивалась вдоль всего бункера, как мартышка. Вера продолжала петь по-украински про сосну. Мухин сидел, как цыганский барон, цветов только не хватало. Петя сказал, что где-то тут наверняка есть искусственные цветы и, если медсестра покажет ему дорогу в морг, он быстро сгоняет.
Тут все немного протрезвели. Медсестра закрыла воду. Вера кончила петь. Люся о чем-то задумалась. Белка наконец упала. Мухин заснул. Кира и так был спокоен.
Антон сказал, что пора домой.
__________________
1 На самом деле эту историю я взял отсюда: М. Стуруа. Кто вам дал право брать на себя роль Бога?! «Известия». 21 ноября 2003.
2 В очередной раз Вера проявляет свою осведомленность благодаря книге: С. Хрущев. Никита Хрущев. Реформатор. М.: Время, 2010. С. 955–956.
3 Судя по всему, Мухин немного перепутал, фильм «Стыд» вышел только в 1968 году.
4 Е. Гальперина. КВН — как это делалось (или метаморфозы Клуба веселых и находчивых ).