Разные виды счастья
Счастье — нечто невыразимое словами, и уж тем более невозможно его проанализировать. Счастье — это то, к чему мы стремимся. Вкусная еда, прекрасные женщины, захватывающие путешествия, плывущий по реке труп врага, все блага мира — ничто, если они не приносят нам счастья. А если приносят, то они — очень даже что-то.
Таков обыденный взгляд на счастье.
Но есть и научный взгляд, он куда более циничен. С другой стороны, и рассуждать о нем проще: ничего невыразимого словами там и в помине нет.
Посмотрим на это с точки зрения природы (или эволюции — это равно бессмысленные термины, потому что ни та, ни другая, не могут ни на что «смотреть», а просто означают совокупность естественных процессов). Природе абсолютно наплевать, счастливы вы или нет. А также счастлива ли птичка, или ежик, или мотылек. Ей надо, чтобы ежик, птичка, мотылек и вы жили, не ленились, успешно конкурировали за ресурсы и оставили потомство. То есть ей даже этого не надо: просто на сегодняшний день природу составляют существа, которые подчинялись и подчиняются этому правилу. Таков результат эволюции.
Чтобы все они это делали, им нужна мотивация. Нужна некая психологическая награда за выполнение всех тех действий, которые с наибольшей вероятностью приводят к выживанию. Другими словами, нужен механизм в мозгу, связывающий позитивные результаты их действий с субъективным ощущением, побуждающим их повторять эти действия.
Так вот это и есть счастье.
И вот тут уже можно проверять гармонию алгеброй: из каких кирпичиков должно складываться счастье, чтобы максимально соответствовать высокой цели выживания? Как собрать в один сияющий идеал разные стимулы, чтобы они подталкивали ищущего счастья индивидуума в правильном направлении?
Именно в таком духе и рассуждали авторы научного исследования, которое мы сегодня намерены представить вашему вниманию. Психолог Шимон Эдельман и аспирантка-математик Юи Гао, оба из Корнельского университета, назвали свою статью так: «Между радостью и довольством: эволюционная динамика некоторых возможных параметров счастья».
Теперь вот какой вопрос: зачем же безбожнику Эдельману, автору завораживающе циничного бестселлера о счастье, понадобилось вовлекать в свои дела юную девичью душу, к тому же с другого факультета?
Потому что ему надо было сделать компьютерную модель, а именно так называемую «модель действующих агентов» (actor-based model). Теоретики-эволюционисты уже полвека развлекаются такими игрушками: придумывают компьютерный мирок, заселяют его воображаемыми существами, конкурирующими за ресурсы, а потом смотрят, как эволюционирует этот мирок через двадцать или двести поколений. Именно эту часть работы и сделала для хитрого профессора Эдельмана юная девушка азиатской внешности.
Модель
Мир, в котором живут наши «действующие агенты», довольно прост: на плоскости разбросана еда. Она может быть разбросана разными способами: гуще и скуднее, отдельными кучками или более равномерно, как на этой картинке.
Агенты перемещаются на некоторое расстояние и, если находят там еду, насыщаются. Если два агента пришли в одну точку, они становятся конкурентами — побеждает тот, у кого больше фитнес. Фитнес зависит от количества съеденной ранее пищи. Победитель ест.
Когда победитель ест, его фитнес увеличивается, и он испытывает мгновенное счастье (авторы назвали его гедонистическим). Кроме того, «гедонистическое счастье» зависит еще от одного параметра: насколько плохо окружающим агентам. Несчастье ближних дает непосредственный вклад в счастье индивидуума — у одних агентов больше, у других меньше, этот параметр можно задать заранее. Не надо сразу упрекать авторов модели в мизантропии: это ведь вполне естественно, когда кто-то меряет свой уровень благосостояния, сравнивая себя с окружающими, и ему приятно, что он достиг большего успеха, чем серая масса.
Помимо гедонистического счастья есть еще и другое счастье — эвдемоническое. Оно зависит не от быстротекущих наслаждений, а от общего жизненного статуса — другими словами, от интеграла гедонистического счастья за некоторый период времени. Величину периода тоже задают исследователи в виде параметра.
Оба счастья, гедонистическое и эвдемоническое, в сумме и дают счастье как таковое.
И, наконец, это самое счастье рождает мотивацию. Если оно на низком уровне или убывает, мотивация выше. От мотивации зависит дальность вылазок за пищей и вероятность победы в битвах.
Такова унылая и приземленная жизнь наших агентов. А потом наступает смерть: через некоторое количество шагов половина агентов, у которых выше фитнес, дают потомство. Потомство наследует те же значения параметров, которые были у родителя. Тем, у кого фитнес похуже, в размножении отказано. После чего все поколение исчезает и дает место новому.
Все это, надо сказать, сильно напоминает человеческую жизнь, хотя и с неизбежными упрощениями.
Результаты
Исследователи заселяли свой мир группами агентов (обычно 50:50) с разными параметрами счастья: кто-то сильнее завидовал ближнему, кто-то балдел исключительно от еды, а для кого-то мгновенные наслаждения значили гораздо меньше, чем общее осознание своего жизненного благополучия. После полусотни поколений исследователи смотрели, кто из агентов больше преуспел. То есть какую из моделей счастья поддержала эволюция.
Вот, например, что происходило с гедонистами и эвдемонистами в зависимости от наличия ресурсов.
Красные линии — это эволюционный успех тех, у кого мгновенное удовольствие вносит меньше вклада в мотивацию, а счастье зависит главным образом от жизненного успеха в широкой перспективе. Видно, что они преуспевают только в условиях очень скудных ресурсов. Когда еды побольше, имеет смысл жить сегодняшним днем.
А на этой картинке — судьба завистливых (синяя линия) против, скажем так, социально демотивированных (красная линия). Можно видеть, что если ваша мотивация сильно зависит от сравнения себя с референтной группой, вам светит успех только в среде со скудными ресурсами. Во всех остальных случаях лучше наслаждаться собственной жизнью без оглядки на соседей. То есть продвинуться на несколько строчек в списке Forbes — плохая жизненная установка.
Надо сказать, что для таких наглядных эффектов значения параметров пришлось выбрать на уровне разумного предела (0,8 и 0,2, например). Это, видимо, сделано только из соображений наглядности. В реальной жизни не так легко оценить, насколько счастье зависит от несчастья соседа, но очевидно, что различия не столь драматичны. Хотя есть, конечно, чистые святые души, что уж тут говорить.
Много других интересных картинок получили исследователи, но за ними следует обратиться к оригинальной статье по ссылке, очень уж там их много.
Наука и жизнь
Какое отношение все это может иметь к нашей жизни?
Какое-то, наверное, может. Вот посмотрим хотя бы на картинки полянок, где лежит пища. Правая нижняя: пищи вроде бы много, но вполне реально оказаться в точке, где ее совсем нет. Например, в 2006 году обнаружить себя в роли ординатора районной больницы, а не в «Газпроме».
Или вот левая нижняя — точнее, переход от правой к левой. Это уже не 2006, а 2016. Явно ведь сейчас у нас тут происходит что-то похожее: кое-где, где были деньги, они по-прежнему есть, просто таких мест меньше.
Правая верхняя: думаю, так живут в Дании или в Норвегии.
Левая верхняя: это какое-то чучхе.
Хотя, вполне вероятно, с распределением ресурсов тоже можно поиграть: не исключено, что реальный диапазон доступных ресурсов сдвинут в сторону скудости. Именно поэтому, в частности, такие свойства характера как «зависть» и «склонность задумываться о своей жизни в целом» не исчезли начисто из человеческих популяций. И вот сейчас, по мере оскудения ресурсов, они будут становиться все более и более полезными для выживания.
Но, конечно, это все глупые фантазии. Авторы, несомненно, держали в уме людей (иначе бы не стали использовать откровенно вызывающее слово «счастье» в заголовке статьи), но полученные результаты гораздо легче приложить к жизни существ более примитивных. Тех, кто и правда ползает по полянкам, ест и иногда бодается при встрече с себе подобным.
Важно другое. Эту научную работу, конечно, следовало бы заклеймить как «попсовую», ибо она адресована главным образом не научной общественности, а простым мирянам вроде нас с вами. Но она очень наглядно помогает понять, как вообще такие абстрактные эмоциональные категории, как «счастье» (или, например, «зависть»), выковывались эволюцией. Кто-то, возможно, даже захочет прочитать книжку Эдельмана — а то и, чего доброго, перевести ее на русский язык, что было бы совсем неплохо. Боюсь только, для этого пока не хватает материальной мотивации (по крайней мере ее гедонистической компоненты: очень мало платят за такие переводы).
И еще, разумеется, тут есть важный урок: если читатель находит в себе сходство с «действующими агентами» из модели, ему впору задуматься о своей жизни. Постараться поменьше походить на этих завистливых и тщеславных обжор — одно из возможных направлений самосовершенствования. Эвдемонический компонент вашего счастья должен, по идее, возрасти, поскольку вы проживаете жизнь не зря.
Этого мы вам и желаем.