ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ

«Мужчина и женщина: тело, мода, культура. СССР — Оттепель»

Автор: Наталья Лебина

М.: Новое литературное обозрение, 2014

Наталья Лебина берет на себя решение огромной задачи — описание всего мира межличностных отношений советских людей эпохи оттепели. При этом книга, о которой идет речь, является лишь частью большого исследования, которое Лебина ведет на протяжении нескольких десятилетий. Прежде она уже описала раннесоветские правила поведения и общения, зафиксировала, как жили люди в 30–40-е годы.

Книжка говорит об одной из самых интересных эпох советской жизни. Эпоха оттепели была связана с появлением нового типа человека, воспитанного в рамках советского проекта,  но тем не менее погруженного в пространство личного выбора, не ограниченного ни военным коммунизмом, ни Гражданской войной, ни мировой войной. Это был первый советский человек, сам определявший свои правила жизни и поведения.

Автор рассказывает о том, как мужчины и женщины оттепели встречались, что нового появлялось в брачном обряде, как люди разводились и какова была специфика внебрачных сексуальных отношений. Притом что эта книга иногда слишком академичная, это принципиально неважно. Она дает не научную картинку, а чистое пространство описания людского поведения, которое сами люди, жившие в ту пору, опознают как правдоподобное.

Несколько людей, которые говорили со мной об этой книге, подмечали вот какой способ ее использования. «Меня часто спрашивают мои дети и внуки, как же вы жили в 70-е годы в Советском Союзе. Теперь вместо того, чтобы про это рассказывать, я буду давать книгу Натальи Лебиной. Вот так мы и жили». Замечательно, что книгу сопровождает список упомянутых кинофильмов. Лебина, мне кажется, один из первых исследователей, говорящих о советском человеке, запечатленном как в текстах, так и в кино. Этот полный, объемный образ оказывается гораздо более верным и точным, чем тот образ, который можно было бы вычитать из одних только букв.

 

«Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме и смысле»

Автор: Сергей Кавтарадзе

М.: Издательский дом ВШЭ, 2016

Невозможно поверить, что эта книга написана сегодня, а не 300 лет назад. Дело в том, что Сергей Кавтарадзе объединяет в этой книге подход очень популярный и очень глубокий. Некоторым образом, это не упрощение специального знания об архитектуре, а возвращение этого знания обратно к самому началу, к тому истоку, из которого произрастают и умение человека построить будку для собаки, и понимание того, что совершили архитекторы за время развития этого вида искусства.

Кавтарадзе предлагает двигаться не от имен, не от истории искусства, не от построек, а от формы, массы, логики, смысла. Это дает поразительные результаты. Вместо того, чтобы путаться в бесконечных нагромождениях имен людей, которые попали в историю благодаря тому, что придумали какую-нибудь новую форму окошечка, мы видим выстроенное здание знания. Странным образом, главное достоинство этой книжки — это ее архитектурность. В любой момент автор умеет обратить внимание читателя на те технологические, прагматические или связанные собственно с развитием искусства обстоятельства, которые позволили или даже заставили архитекторов предпринять те или иные шаги по изменению пространства, в котором мы живем.  

Кавтарадзе показывает, каким образом архитектурные произведения находятся в едином интеллектуальном процессе с другими видами искусств своего времени, как появление новых технологий заставило выбирать новые материалы. Он включает в единый процесс и религиозную, и бытовую архитектуру, внимательнейшим образом смотрит на точки пересечения культурных влияний, например, арабского культурного влияния на испанскую архитектуру города Гранада.

Поразительно, что ни в какой момент времени это повествование не становится ни занудным, ни легковесным. Мне всегда казалось, что такими бывают только хорошо выстроенные лекции. Но книжка показывает запечатленное в слове последовательное и логичное изложение того, как мыслители древности и современности пытались осознать пространство, объем и массу, что в итоге породило все то, что мы привыкли называть архитектурой и по чему мажем беглым взглядом на обзорных экскурсиях по городам.

«Экономика всего. Как институты определяют нашу жизнь»

Автор: Александр Аузан

М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014

У науки экономики плохое реноме. Люди привыкли думать, что экономика — это какие-то столбцы цифр, рассказывающие о том, как именно, по выражению Л. И. Брежнева, она должна быть экономной. В действительности экономика в последнее время является чрезвычайно живой, энергичной и бодро развивающейся наукой, рассказывающей о том, как люди принимают решения и что управляет их поступками. В основном речь идет о решениях и поступках в какой-то деятельности, которую принято называть экономической. Но если мы думаем, что приобретение курицы на обед — это экономика, а ритуалы выпивания бутылки водки на троих — не экономика, то это ошибка. Институциональная экономика, та самая, о которой автор говорит в своей книжке, показывает, что примерно все, что мы делаем в жизни, так или иначе управляется институтами. Описанными или неописанными сводами правил и инструментами наказания за их неисполнение. Если мы видим, что существует сколь угодно неформальный свод правил и инструментов наказания за их неисполнение, значит, там есть экономический институт. Вот именно эти институты упоминаются в подзаголовке книги Александра Аузана.

В этом смысле правила дворовой жизни или понятия, по которым живут наркодилеры, ничуть не менее экономически описуемы и влиятельны, чем принятие государственного бюджета на год. Именно такой экономика и предстает в книге Аузана. Он рассказывает обо всем: о Нобелевских премиях по экономике за последнее время, о своих походах в архивы Штази, о выстраивании теневой экономики параллельно с официальной, о том, как государства переходят от позиции кочующего бандита к позиции бандита оседлого. И все это он делает с необыкновенным обаянием, хорошо известным каждому, кто когда-либо слышал устные выступления Александра Александровича.

К сожалению, Аузан является настолько влиятельным теоретиком современных экономических процессов, что послушать его удается только людям, чрезвычайно близко расположенным к центру принятия тех или иных очень крупных решений — государственных или коммерческих. Поэтому нам страшно повезло. Эта книга возникла потому, что сотрудники журнала Esquire, зная о том, какой Аузан прекрасный, пришли к нему за большим интервью, а в итоге получили этот текст. Он уже выходил в виде приложения к журналу Esquire, но отдельной книгой выходит впервые, и она сразу же оказалась в шорт-листе «Просветителя» сезона 2016 года.

 

«Что такое Африка»

Авторы: Кирилл Бабаев, Александра Архангельская

М.: Рипол Классик, 2015

Лингвист, банкир, миллионер и филантроп Кирилл Бабаев и его коллега, путешественница Александра Архангельская написали вместе книгу о том, почему Африку не следует называть черным континентом.

То есть и черным, конечно, можно, но главная идея пространного повествования об истории, географии, животном мире этого огромного пространства планеты (в России известного в основном потому, что в него не следует отправляться гулять детям) в том, что Африка вбирает в себя все цвета, все разнообразие и великолепие, какое только может представить себе человек. Величие и ничтожество, богатство и нищета, огромные пустыни и битвы за плодородные земли — все это разноцветная Африка. Она оказывается одновременно и пугающим, и притягательным, и чрезмерно огромным объектом описания; почти всякий ответ на вопрос, заданный в названии книги, находит обоснование. Мы можем говорить о древних культурах и о новообразованных государствах, о животном мире саванн и животном мире пустынь, о населяющих Африку великанах и пигмеях. Волшебство Марокко и пустыня Калахари, Египет с фараонами и папирусами и Южно-Африканская Республика с бурами и Нельсоном Манделой, огромные пустоши и плодородные земли юга — все она.

То, что смогли со всем этим разнообразием — природным, языковым, религиозным, культурным — сделать авторы, вполне удивительно.  В качестве научно-популярной книга Бабаева и Архангельской популяризирует одну из древнейших описательных наук — географию. Только совсем не географию сухого перечисления полезных ископаемых и занимаемых территорий, а старинную географию, полную восторга перед диковинами и страсти познания неведомого. Этой книгой, вероятно, был бы доволен Николай Гумилев с его шпионскими миссиями и любовью к изысканным жирафам.

Не нужно ждать от книги «Что такое Африка» окончательных ответов. Эта книга распахивает калитку в яркий мир перед читателем. Всякому, кто прочтет ее от начала до конца, непременно станет что-нибудь интересно. И это интересное потребует углубления в отдельную тему. И каждая из тем приведет к прочтению еще пары сотен книг примерно такого же объема, как эта. А может быть, и просто в Африку.

ЕСТЕСТВЕННЫЕ И ТОЧНЫЕ НАУКИ

«Физика глазами физика» (в двух частях)

Моисей Каганов

М.: МЦНМО, 2014

Книга «Физика глазами физика», выпущенная библиотечкой журнала «Квант» для чего-то в двух томах, — плод почти пятидесятилетней работы Моисея Каганова, бывшего профессора Харьковского университета, знаменитого лектора и популяризатора науки, начавшего свою работу еще в конце 60-х годов. Несколько поколений людей, сегодня составляющих очень активное лобби этой книги, обязаны своим представлением об устройстве мира в целом личным усилиям Моисея Исааковича и даже теперь вспоминают о встречах с ним восторженно. Редкий учитель так надолго овладевает умами слушателей.

Советские профессора физики не всегда оказывались такими блестящими лекторами, как Моисей Каганов, но еще меньшая часть из них оказывалась такими замечательными писателями. В этих двух небольших томиках собраны статьи, опубликованные в научно-популярном журнале «Квант», и первая из них вышла в свет в декабрьском номере 1970 года! Казалось бы, за это время наука ушла вперед, научно-популярная работа, становясь то сильнее, то слабее, продолжалась на протяжении всего этого времени. Можно было бы положить статьи классиков в архив и иногда возвращаться к ним из ностальгических соображений. Не тут-то было. Статьи Каганова сегодня работают не хуже, чем в то время, когда были выпущены. Другое дело, что общественная ситуация немного изменилась. В годы, когда эти статьи выходили в «Кванте», физика была одной из самых прорывных наук. И то, о чем Каганов рассказывал читателям, вне зависимости от того, было ли это жизнеописание Льва Давидовича Ландау или описание каких-то категорий современной ему науки, было горячими новинками знаний. Он открывал новые возможности видеть мир.

Сегодня, когда физика сначала передала эстафету химии, потом химия — биологии, а биология — генетике, эти статьи рассказывают нам уже не о новинках, а об основаниях научного знания сегодняшнего дня. Но рассказывают с той страстью очевидца и участника, какую не сможет обеспечить наш современник. В этом смысле у книги, представляющей собой только сборник статей, формально не связанных друг с другом, есть сквозной сюжет, обозначенный на обложке. Этим сюжетом является жизнь Моисея Исааковича Каганова, человека, который рассказывал о физике многим поколениям слушателей, который говорил об открытиях науки, который сегодня в свои 95 лет в добром здравии и ясном уме. Чествованием этого пути и стал выход книжки «Физика глазами физика» в финал премии Дмитрия Зимина «Просветитель».

Та школа научно-популярных практик, к которой принадлежит Каганов, закладывалась еще в 50-е годы, а в 70-е достигла наивысшего развития. Она рассчитывала на то, что каждый советский человек (тут нужно отдельно оговориться, что советский человек должен был оказаться очень сознательным и очень любопытным, другой человек не мог считаться советским) может поинтересоваться состоянием современной науки и должен получить внятный ответ вне зависимости от своей стартовой подготовки. Журнал «Квант» способствовал этому много лет. И в этом смысле статьи Каганова сегодня выглядят приветом из сияющего славного "завтра" нашего коммунистического «вчера».

«Сумма биотехнологии»

Александр Панчин

М.: АСТ: Corpus, 2015

Время от времени какая-нибудь наука делает значительный рывок вперед — так, что оказывающиеся в ее распоряжении силы и возможности начинают всерьез пугать человечество. Мы помним такое по ядерной физике, помним также по химии в 70–80-х годах. Сегодня это, конечно же, та отрасль генетики, которая называется биотехнологиями (генная инженерия, генная модификация и т. д.). Книжка научного журналиста и биоинформатика Александра Панчина посвящена именно этой теме. Причем даже больше общественному восприятию и общественному ужасу, чем самим технологиям, которые изменились в генетике. Панчин — представитель целой генерации молодых деятелей научпопа, которые очень хотят объяснить всем, кто заблуждается, в чем именно они не правы. Это и Александр Соколов, и Ася Казанцева и другие. Поэтому Александр Панчин берет с самого начала чрезвычайно высокую ноту, цепляясь за самую горячую тему в биотехнологиях сегодняшнего дня — запреты или разрешения на использование ГМО.

Панчин, как и другие его коллеги, сияет верой в прогресс и позитив: если технологии есть, их нужно тестировать, пробовать и использовать. Это его абсолютная убежденность. Замечательно, что выход этой книги практически совпал с запретом Государственной думы РФ на использование ГМО в сельском хозяйстве. Никакой лучшей рекламной кампании этой книге и нельзя было пожелать. Понятно, что Панчин, одержимый просветительской страстью, иногда становится слишком настойчив в проповеди своих взглядов. Это давняя традиция: как только Дарвин сообщил миру свою эволюционную теорию, у него немедленно нашлись горячие сторонники и пропагандисты, которые несли по миру его теорию с гораздо большим пылом, чем он сам. Неслучайно одного из крупнейших публицистов эволюционного направления того времени, Томаса Генри Гексли, современники называли «бульдогом Дарвина».

Название книги Панчина восходит к книге Станислава Лема «Сумма технологии», рассказывающей о том технологическом переломе, который произошел в середине ХХ века и оказал огромное влияние на все области человеческого знания, поведения, социальных и домашних практик. В свою очередь название книжки Лема восходит к средневековым суммам, то есть к книгам, собирающим все точки зрения относительно какого-то отдельного вопроса, например, «Сумма против язычников» Фомы Аквинского. Панчин в этом смысле отходит от средневековой суммы еще дальше, чем Лем. Если для Лема важно попробовать понять, как технология может повлиять на жизнь и что, скорее всего, изменится в ближайшие десятилетия, в зависимости от того, какие технологии будут внедрены и какое они получат развитие, то для Панчина важнее всего доказать, что существующие технологии могут и должны применяться. Тут бы вместо слова «сумма» стоило употребить выражение «крестовый поход», но оно, кажется, почему-то менее модное.

«Введение в поведение»

Борис Жуков

М.: АСТ: Corpus, 2016

Книга биолога и научного журналиста Бориса Жукова посвящена одной из самых поздно оформившихся наук, сопровождавших человека всю его историю. Недавние исследования убедительно показали, что кроманьонцы, потомком которых, строго говоря, является современный человек, победили неандертальцев не в малой степени потому, что приручили к этому моменту собак и использовали их для защиты своей территории.

Понять, почему животные ведут себя так или иначе, люди пытались всегда. А в отдельное научное направление эти усилия выделились практически только в ХХ веке. Борис Жуков показывает исторические корни этологии, двигаясь по истории понимания и изучения поведения животных от самых первых попыток до современности, и показывает тех людей, которые совершили значительный прорыв на этом пути, именно через их личные истории.

С одной стороны, это увлекательная история про научные догадки: какие гипотезы о животных возникали у человечества в разные эпохи. С другой стороны, это история об ученых, которые занимались изучением поведения животных. В конце концов, мы заново подходим к вопросу о том (хотя этот вопрос только частично затронут в книге), могут ли те принципы и подходы, которые выработаны применительно к изучению поведения животных, быть в обратную сторону применены к человеку? В одном ли ряду находится человек с остальными животными? Или о поведении человека мы судим по каким-то другим принципам? Может быть, эта тема могла бы стать предметом следующей книжки автора?

Борис Жуков — профессиональный биолог, но, кроме того, еще и профессиональный научный журналист и популяризатор науки. У него есть свой собственный способ и инструментарий рассказывания о научных достижениях, отработанный на малых формах — газетных или радийных. Именно поэтому книжка дробится внутренне на довольно мелкие кусочки, подобно россыпи самоцветов, каждый из которых может быть употреблен за небольшое время. Необязательно сидеть и «жевать» эту книжку от начала и до конца, можно «выкусывать» из нее какие-то фрагменты, хотя все они соединены в очень интересное и элегантное повествование.

«Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников»

Владимир Динец

М.: АСТ: Corpus, 2015

Книга Владимира Динеца может быть прочитана на разных уровнях. Это увлекательная книга ученого-зоолога, написанная в манере Джеральда Даррелла. Это просто интересное и в большой мере документальное повествование о жизни человека, сделавшего свободные и почти безденежные перемещения по поверхности земного шара своей основной страстью. Действие этой книги разворачивается почти на всех континентах планеты, где Владимир Динец всегда находит возможность повстречаться с кем-нибудь из огромного царства крокодилов.

«Песни драконов» могут быть прочитаны даже как лавстори, поскольку основное, чем занимается герой этой книги, совпадающий с повествователем и автором, — это исследование брачных ритуалов крокодилов, а параллельно с этим исследованием разворачивается его собственная любовная история, закономерно и радостно увенчавшаяся хеппи-эндом.

Но самое интересное в этой книжке другое. Книга американского зоолога и русского писателя Владимира Динеца рассказывает о том, как устроен научный поиск. Когда Динец рассказывает о зоологии, объектом нашего внимания оказываются крокодилы. Но когда Динец рассказывает о том, как проверяет свою научную гипотезу о природе и ритуальном наполнении брачных практик крокодилов, мы видим, что его основным предметом изображения является сам ученый, который вырабатывает гипотезу, проверяет ее, отвергает неудачные ветви и в конце приходит к некоторому завершенному научному построению. В этом смысле книжка рассказывает нам не только и не столько об окружающем мире, как о самом ученом. Этот способ читать книгу приносит нам не такой тип опыта, который мы обретаем, приходя в зоопарк и разглядывая зверьков, а такой, какой мы обретаем, входя в прямой контакт с людьми, глубоко погруженными в какую-то духовную работу.

Динец не только популяризирует научное знание о крокодилах, но и популяризирует (то есть объясняет простыми словами сложное) сам научный поиск, и в этом смысле это дважды научно-популярная книжка.