Все говорят про «митинг школьников», но я сам был на Тверской, а также специально пересмотрел все видео стримеров и трансляций и пришел к выводу, что произошел классический трюк символического представления. Он уже имел место в 2011-2012 годах: журналисты окрестили митинги протестом среднего класса — в качестве символа был избран человек с айпадом в руках, что было некорректно. Точно так же вчера все разнообразие участников воплотилось в символической фигуре протестующего школьника. Случилось это потому, что большая часть людей остановилась на Пушкинской площади: в основном это были журналисты и молодежь. Остальные участники просто остались за кадром. Кстати, если вы пересмотрите митинги на Болотной, вы обнаружите, что школьников тогда было намного больше.

[blockquote]Главный аргумент протестующих не «мы имеем право», а «мы на стороне закона»[/blockquote]

На самом деле на митинге в основном присутствовали мужчины от 30 и старше. Много людей пришли во второй раз: впервые вышли в 2011-2012 годах, а второй раз вышли только сейчас. Причем подавляющее большинство вышло, понимая, что акция не согласована.

Социологи «НИИ митингов» делали несколько интервью на несогласованных акциях, в том числе у Соловецкого камня в 2012 году. Тогда было гораздо больше людей старшего поколения: тех, кто успел поучаствовать в антисоветских митингах в конце 1980-х. У Соловецкого камня проходил стационарный митинг, на площади, вероятность, что начнутся массовые задержания, была велика. Люди, которые пришли, были насторожены даже к исследователям-социологам: зачем вы интересуетесь мной? Вместе с тем люди активно артикулировали одну тему: преодоление страха. Мотив проверки себя на смелость был очень явственным.

Вчера проходил митинг «в движении»: не было ясно очерченного пространства, внутри которого могла решаться проблема законности–незаконности. Интересно, что многие не сопротивлялись задержанию, это была игра с чувством законности собственных действий: я на улице, просто гуляю, и если меня задержат — ну и что. Опыт Болотной оказывается нерелевантен, потому что там были столкновения с полицией, кто-то переворачивал биотуалеты — это запечатлелось в сознании как признаки высокого риска. На Тверской и Пушкинской таких рисков не было, участники чувствовали себя более правыми в своих действиях (что может оказаться трагической ошибкой для ряда задержанных: опыт показывает, что логика наказания построена на демонстративности этого действия и несоизмерима с характером нарушений). Но понимание, что активно сопротивляться — это опасно, сохранилось. Главный аргумент протестующих не «мы имеем право», а «мы на стороне закона».

[blockquote]Люди, которые вышли вчера оказались носителями некой новой надежды: обращаться нужно не к Кремлю, а к друг другу[/blockquote]

Важно, что сменился адресат сообщений протестующих. В 2015-2016 году активистская депрессия заключалась в том, что люди выходили, чтобы показать властям, что они не сдались — Кремль был главным адресатом. Вчера наши респонденты отвечали, что мы пришли, чтобы показать людям, друг другу, что они есть и есть с кем двигаться вперед. Это новая нота — фактически, выход из коллективной депрессии. Люди, которые вышли один раз в 2011 году, а второй — в 2017-м оказались носителями некой новой надежды: обращаться нужно не к Кремлю, а к друг другу. Это серьезный сдвиг, который пока как искорка тлеет в пластах еще не изменившейся политической реальности.

Долгое время протест строился на избегании социальной проблематизации: нельзя оттолкнуть ни богатых, ни бедных, ни националистов, ни либералов, ни предпринимателей, ни наемных работников. Именно поэтому очень многое в протестной активности определялось логикой самоцензуры — не сказать ничего слишком определенного.

То, что происходит сейчас — это нащупывание тематической определенности. Хотя все еще есть попытка обойти остросоциальные вопросы, например, про социальное государство и характер перераспределения общественных благ, про устройство медицины и сферы образования. Но оказалось, что все социальные вопросы можно обсуждать в терминах борьбы с коррупцией. Главное в представлении протестующих — не вопросы «должно ли образование быть платным или бесплатным» или «как должна быть устроена социально справедливая медицина», а то, что огромные деньги, которые находятся в коррупционном обороте, теоретически могут решить все эти проблемы. Такой мобилизации может хватит еще на год-полтора.

Вчерашний митинг — мероприятие, проведенное по партийной схеме. Навальный и его соратники создают классическую партию американского типа, основанную на принципе «хватай всех» — в данном случае это не оскорбительный термин, а лишь определение партийного механизма с рациональными приемами от организации региональных ячеек до собственных социологических служб. Это сыграет роль в том, как будет структурироваться протест и, несомненно, скажется на его будущем.