Когда в мире все стабильно, государства покупают современное модное красивое оружие, а когда идет война, надо считать деньги, рассчитывать, кто будет поставлять комплектующие и запчасти. Оружие в таких ситуациях — не средство для проведения красивых парадов, а расходный материал, который можно использовать быстро и дешево и работе с которым не надо будет долго обучать.

В этом плане у российского оружия самая выгодная позиция: надежность, неприхотливость и дешевизна (хотя понятие дешевизны здесь очень относительно). Например, среди самого востребованного российского оружия — автомат Калашникова. Использованию АК стрелка можно обучить за 2 часа, у нас его даже школьники собирают и разбирают за 20 секунд. Надежность и относительная дешевизна — характеристики, справедливые и для другого российского оружия и военной техники, например, вертолетов. До сих пор американцы вынуждены мириться с тем, что Афганистан закупает вертолеты у России, хотя их техника более технологична и комфортна. Но в итоге технологичность и комфорт проигрывают простоте использования.

[blockquote]В разработке боевых роботов больше других преуспели США, Китай, Израиль и Великобритания. Россия в десятке лидеров, но до Америки и Китая нам еще далеко[/blockquote]

В военной отрасли сейчас происходит технологическая революция. Многие страны работают над новыми видами вооружений, вкладывают огромные деньги в разработку боевых роботов. Больше всего в этом преуспели США, Китай, Израиль и Великобритания. Россия в десятке лидеров, но до Америки и Китая нам еще далеко. Элементы этих технологий тем не менее уже используются на старом вооружении: в первую очередь в навигации и системах наведения оружия.

Для России ситуация в мире с точки зрения экспорта оружия очень благоприятная. Российское оружие хорошо показало себя в Сирии. Портфель заказов вырос, в прошлом году «Рособоронэкспорт» поставил оружия на 14 миллиардов долларов. Но вообще оценить долю российского рынка экспорта вооружения сложно, она оценивается не заработанными деньгами и не просто количеством танков — это сложный коэффициент, включающий в себя множество переменных. Ежегодно его высчитывает Стокгольмский международный институт исследования проблем мира (SIPRI), но и их инструмент несовершенен: они не учитывают разные мощности вооружения, фактически делая «среднюю температуру по больнице».

Военно-техническое сотрудничество — это побочный продукт внешней политики. Есть некоторые товары в сфере торговли вооружений, например, ВВС и ПВО, которые считаются стратегическими — их можно приобретать только у надежного внешнеполитического партнера. Потому что, приобретая такую технику, вы становитесь стратегически зависимым от поставщика: купил самолет, но и информационные системы, и запчасти может обеспечить только продавец этого самолета. Так что, приобретая самолет, мы должны быть уверены, что в случае конфликта — военного или политического — отношения сохранятся. Иначе выйдет как с французскими «Мистралями», продажа России которых сорвалась из-за санкций.

[blockquote]В США власть меняется каждые четыре года — приходится подстраиваться и менять стратегию военно-технического сотрудничества. А в России — стабильность[/blockquote]

Чтобы такого не было, покупатель должен быть уверен в долгосрочном партнерстве. Значит, если Россия поставляет кому-то самолеты и системы ПВО (а продажа ПВО — это еще «продажа частички неба», которая будет контролироваться покупателем), она рассчитывает на крепкое внешнеполитическое сотрудничество. Нашими давними стабильными партнерами были и остаются Индия и Китай, а также Алжир, Вьетнам и Иран.

Но так как в последнее время в Азиатско-Тихоокеанском регионе возрастает напряженность, растут и продажи. Индии важно, что Россия соблюдает все свои обязательства, несмотря на санкции и другие политические события. И в случае, не дай бог, индо-пакистанского военного конфликта, когда все скажут «ну все, началось, надо ограничить поставки оружия в регион», Россия выполнит свои обязательства — при любой власти и любой политической картине. Я и сам слышал от индийских военных: в США власть меняется каждые четыре года, у каждого президента свои планы на внешнюю политику — приходится подстраиваться и постоянно менять стратегию. А вот в России — стабильность, которая позволяет не нарушать договоренности.