На встрече Владимира Путина и Эммануэля Макрона произошли два противоречивых события, на которые стоит обратить внимание. При чем о первом говорят чаще, чем о втором. С одной стороны, общая атмосфера была очень напряженной. По внешним признакам — рукопожатиям, интонациям — можно сделать вывод, что дела обстоят не очень хорошо. Нам рассказывают о развитии экономических связей, совместных культурных проектах — сама встреча была приурочена к открытию выставки, посвященной Петру I, — но потом мы слышим, что говорят лидеры государств на пресс-конференции: отповедь Макрона российским информационным агентствам и телеканалам, права ЛГБТ. Отвечая на вопросы журналистов, ни Путин, ни Макрон не обращались друг к другу, держа дистанцию. Создалось впечатление, что лидеры не смогли ни о чем договориться и просто выполняют протокольную часть своей роли: отчитались о проведенных переговорах, стараясь сохранять видимость дипломатического этикета. Но о серьезных достижениях говорить как будто не приходится.

С другой стороны — переговоры Путина и Макрона длились три часа. Люди, которым говорить не о чем, у которых нет точек соприкосновения, которые принципиально не согласны друг с другом, не смогут провести столько времени в переговорах. Можно вспомнить, как прошли переговоры свежеизбранного тогда президента США Дональда Трампа с австралийским коллегой — они длились 10 минут. Так происходит, когда лидеры принципиально расходятся по ключевым вопросам и им просто не о чем говорить.

Полагаю, президенты смогли договориться о том, чтобы оставаться на своих позициях в вопросах, где мнения расходятся, но работать вместе там, где интересы пересекаются

Три часа — это признак того, что у Путина и Макрона есть точки соприкосновения. И они могли быть не вынесены в разговоре с журналистами на пресс-конференции просто потому, что соответствующие вопросы не были заданы. Как ни странно, все это вселяет оптимизм и позволяет говорить о том, что у российско-французских отношений есть перспектива. Полагаю, упор был сделан на развитие экономических и культурных связей: президенты смогли договориться о том, чтобы оставаться на своих позициях в вопросах, где мнения расходятся, но работать вместе там, где интересы пересекаются. Так что даже если делать вывод о взаимной антипатии Путина и Макрона по фотографиям и выступлению на пресс-конференции, три часа переговоров говорят о том, что лидеры все-таки готовы к продуктивному взаимодействию несмотря на разногласия.

Сможет ли Макрон передать этот настрой другим лидерам Евросоюза — вопрос. Дело в том, что ЕС сейчас вообще больше озабочен не отношениями с Россией (хотя, безусловно, это одна из главных проблем), а собственным будущим. На первом месте сейчас стоят переговоры с Великобританией, а головная боль связана в первую очередь с Брекситом. Об этом свидетельствует и то, что у Макрона уже были переговоры с Терезой Мэй.

Будущая роль Макрона не так однозначна. С одной стороны, он очень настроен на альянс с Германией и на достижение общих для европейских стран целей. С другой стороны, фактор Великобритании никуда не пропал: она может использовать противоречия между странами, чтобы вбить между ними клин и добиться уступок для себя. Это тоже скажется на роли Макрона как одного из лидеров стран Евросоюза и его потенциале влиять на стратегию развития отношений Россия — ЕС.