Хьюберт Селби: Бес
~ перевод с английского Игоря Карича под редакцией Анастасии Грызуновой
Рассвет близился, и очередь все удлинялась, и вскоре в небе появились намеки на свет, а потом на земле – острые тени, и солнце поползло по чистому бесстрастному небу. Разговоры оживлялись и наполнялись радостью, когда людей настигало тепло солнца. Прихожане то и дело поглядывали на часы, и шум ранних автомобилей приводил за собою новый день. Гарри смутно заметил съемочные группы, что устанавливали оборудование, и услышал, как кто-то упомянул, что службу станут транслировать на весь мир, что 200 000 000 человек будут смотреть, как кардинал Летерман служит мессу. Затем скрип огромных резных дверей официально провозгласил наступление нового дня. Пришло пасхальное воскресенье.
Гарри
прижал к себе сверток и вошел. Он медленно и безошибочно направлялся к тому месту, которое про себя выбрал. Приблизился к первому ряду скамеек, затем свернул влево и сел. И стал ждать.
Пятачок под ногами изменился в текстуре и цвете, но Гарри было все равно: он глядел туда и сжимал под курткой сверток. Он оставался равнодушен к безмолвным людям, что входили в церковь, и вставали на колени, и молились, перебирая четки. Орган играл очень тихо, сливаясь с шорохами в соборе.
Солнце поднималось, и пятачок под ногами светлел, и витражи пылали жизнью, и тепло жизни в любви наполняло громадный собор и прогревало тяжелые камни.
ГОСПОДЬ ВОИСТИНУ ВОСКРЕС, АЛЛИЛУЙЯ.
ДА ПРЕБУДЕТ СЛАВА И ЦАРСТВИЕ ЕГО НА ВЕКИ
ВЕКОВ
Солнечный свет проникал в углы, и альковы, и ниши, и мягко, нежно рассеивал тьму Страстей Христовых в стояниях Его на Крестном пути
Господь с вами.
И со духом твоим. Мир
да будет с вами. И со духом
твоим.
и страстной мольбы Сына Человеческого о прощении людских грехов, и нежные ясные души в витражах с любовью взирали на Стояния, и на Страсти Христовы, и на всех, кто праздновал Воскресение, и звали их восхвалять Господа всей душой,
Сердце чистое сотвори во мне, Боже,
и дух правый обнови внутри меня1.
Аминь.
и Гарри все глядел на тот же самый пятачок, не видя и не слыша безграничной красоты и радости мира и любви, что его окружали, но так углубился в себя, что чувствовал лишь боль и бесконечное отчаяние по углам и в темных нишах, и огромную клоаку, которой себя ощущал и которой не мог избежать,
…Он ходил, благотворя и исцеляя
всех, обладаемых диаволом,
потому что Бог был с Ним…2
и чувствовал лишь всепроникающую тошноту что словно пронизывала тело и растекалась по рукам и ногам и пальцам и костям и тошнота была почти зрима внутри и ее безобразие и нелепость питали ее и тошнота становилась все невыносимее и Гарри только и мог пребывать в себе и все больше сливаться со своим недугом
… О Нем все пророки свидетельствуют,
что всякий верующий в Него
получит прощение грехов
именем Его3. – Это слово
Господа4 Благодарение Богу.
и еще крепче обнять сверток и собственное нутро и еще чуть-чуть склониться под гнетом собственной безнадежности все больше ужасаясь тому что должно случиться и не в силах найти способ выкрикнуть Нет и отступить но в состоянии лишь следовать за мучительным предчувствием внутри что будто высасывало саму жидкость из позвоночника и мозг из костей, и ноги так ослабели что Гарри едва мог сидеть,
…Вовек милость Его5.
Сей день сотворил Господь:
возрадуемся и возвеселимся в оный6.
и оно неотступно затягивало его все глубже в то что пугало и ужасало его, и голос кардинала плыл сквозь яркий косой свет пасхального солнца и прихожане стояли на коленях и кланялись а Гарри не двигался и орган ощущался и хор пел и месса продолжалась и поток слез плескался в Гарри и бился в глаза точно море в утесы
ПАСХА НАША, ХРИСТОС, ЗАКЛАН ЗА НАС.
ПОСЕМУ СТАНЕМ ПРАЗДНОВАТЬ
С ОПРЕСНОКАМИ ЧИСТОТЫ И ИСТИНЫ,
АЛЛИЛУЙЯ.
и Гарри вместе с остальными подошел к перилам и пристроился в хвосте и стал на колени и ждал почти ослепнув от всего, что неумолимо вздымалось в нем, и время теперь оживало, и Гарри замечал, как движется кардинал, приближается, благословляя, молясь, кладя облатки на языки коленопреклоненных, и Гарри слышал орган и раздраженные чувства его обострились и ладан жег ноздри и Гарри обонял бархат на котором преклонил колена и кардинал подходил все ближе, аккуратно кладя облатки на языки и благословляя тихо почти невнятно и Гарри задрожал взор его затуманивался а кардинал подходил все ближе и когда он был всего в нескольких футах Гарри почти совсем ослеп и видел лишь совершенно расплывшиеся пятна и затем почувствовал как его задел стихарь когда кардинал дал Евхаристию соседу Гарри и затем Гарри почувствовал кардинала перед с собой и едва причастие коснулось его языка почти незаметно выбросил руку и орган прокричал в его голове и все его существо закричало от болезни души и голова неожиданно откинулась и глаза раскрылись а любимый кардинал стоял прямо с распростертыми руками – тень образует гигантский крест, глаза уставились поверх Гарри, рот открыт в безмолвном крике – и аккорды органа громыхали по собору и хор пел аллилуйя и солнце почти ослепляя сверкало на длинной инкрустированной золотом рукояти ножа торчащего между ребрами кардинала, ножа, что пронзил тело почти до позвоночника, и кровь кардинала хлынула заливая упавшие просвиры и из тела торчало мерцающее золото и Гарри поднялся и оперся на перила и посмотрел Божьему человеку в лицо и в рот – свет от золоченой рукояти резал глаза, – и закричал: ГОВОРИ! ВО ИМЯ ХРИСТОВОЙ ЛЮБВИ, ***, ГОВОРИ! СКАЖИ! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯЯЯЯЯЯЯЯЯ, – его голос эхом прокатился по всему собору из массивного камня и света и задел аккорды огромного органа и хор и слился с музыкой где каждая нота терялась в другой, – СКАЖИ, СКАЖЖЖЖИИИИИИИИ, – и его голос укатился вдаль а Гарри пялился в безголосый крик, и выпученные глаза кардинала стали еще больше и кровь текла из безмолвного рта и кардинал Летерман медленно упал назад на крестообразную тень как распятый Христос и люди поблизости вскочили и закричали и Гарри еще ниже склонился над перилами и смотрел на кровь что тихонько пузырилась на еще раскрытых губах а глаза кардинала смотрели прямо вверх и ноги у Гарри уже подкашивались от страшной и пугающей слабости и пустоты что подобна неутолимому голоду, и тошнота билась в голове когда его крики взлетели над криками других и аккордами органа: СКАЖИ, ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ НА ХЕР *** ПОБРАЛ, СКАЖИ, СКАЖИ… ПРОШУ ТЕБЯ… – и голос Гарри дрогнул и последние слова запнулись на губах и он рухнул на перила и снова очутился на коленях пялясь на золоченую рукоятку, почти невидимую в сиянии солнца, и перекатился и заковылял к стене а люди вскакивали и кричали и сбивали друг друга с ног пытаясь увидеть, пытаясь помочь, и внезапно в громком стоне раздался голос хора который обнаружил что произошло и органист рухнул на клавиатуру и извлек из массивных труб оглушительно нестройный аккорд и люди вскакивали со скамей и лезли через перила и кричали в неверии и ужасе и на помощь и глаза возрожденного Божьего человека все смотрели вверх а горящие солнцем витражи смотрели вниз и Гарри расталкивал людей пробираясь к стене пока не угодил в альков и повернулся и взглянул вверх в глаза распятого ХристаААААААААААААААААХХХХХХХХХХ и был сбит с ног и упал на колени и пополз прочь и еле поднялся на ноги и протиснулся в толпе через дверь к внезапному свету безоблачного и ясного пасхального воскресенья и влетал в каменные стены собора и в людей пока не рухнул ничком на капот машины, и он выпрямился и прислонился к машине и внутри буйствовала кошмарная тошнота от которой он так и стоял согнувшись в три погибели ощущая ужасающую липкую мокрую слабость в паху что обливала тело жидким свинцом и он оттолкнулся от машины и заковылял вперед все быстрее и быстрее через толпу и колокола собора Святого Патрика звонили и звонили и звонили и били и звонили по улицам и в его голове и он пытался не обращать внимания на омерзительную липкую сперму но не мог потому что брюки липли к телу и холод пробирал его и он шел по улицам к небольшому парку и там рухнул на скамейку и отчаянно цеплялся за нее а все внутри и вокруг вертелось и боль в голове и в теле была одно целое, и постепенно грохот сердца утихомирился и дыхание замедлилось и он разглядел окружающее и время снова стало временем снова осязаемым и мучительным и он сообразил на что пялится, рассмотрел маленькую девочку что подтягивала трусики и женщину вроде бы ее бабушку которая наклонилась чтобы одернуть девочке платье и поправить новое пасхальное пальтишко, и Гарри пялился на оголенную плоть пока глаза не стало жечь будто горячим железом и он вдруг согнулся пополам схватившись за живот и поднялся и побрел шатаясь к дереву и оперся на него и блевал и блевал и давился медленно сползая на колени и голова болталась вяло на шее и ему казалось что тело сейчас скукожится и обвалится если он не прекратит однако он продолжал блевать и давиться и отплевываться разве что горькой желчью и хотел закричать но не мог закричать даже молча мог лишь всхлипывать в жалкой немоте стоя на коленях и опираясь на дерево свесив голову почти в собственную блевотину и прошла бесконечность и рвота прекратилась и казалось в мире настала гробовая тишина только рыдания которые он слышал и кошмарная потерянность…
он смотрел
на блевотину и желчь в паре футов от лица, и они медленно, почти незаметно, впитывались землей, на которой он преклонил колена. Он чуть приподнял голову. Огляделся. Предметы. Знакомые предметы. Люди. Некоторые смотрели. Другие не замечали. Тишина. Полная тишина. Только всхлипы… всхлипы. Его дыхание замедлилось. Звуки. Шумы. Голоса. Он медленно поднялся, тяжело опираясь на дерево. Тени
были холодны. За ними – яркое солнце. Он озирался. Бабушка и ребенок. Он слышал их. Видел их. Только их. Он смотрел. И смотрел. И дрожал. И смотрел
НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ
и он побежал из парка и по улицам от яркости солнца в холод теней и шел по улицам спотыкаясь и воздух больше не лез в глотку и Гарри остановился и прислонился к стене, затем пошел дальше от стены к стене, из тени к солнцу, от тепла к холоду сквозь день что не имел больше времени и толкал свое тело вперед неистовой мукой разума и почувствовал что всхлипы наконец прорвались и взор затуманился слезами и Гарри шел по бесконечным улицам на мыс острова подгоняя себя мыслью о том что сможет наконец заглушить свирепый голос внутри и всякий раз когда ему казалось что он рухнет на землю он слышал голос и чувствовал лица позади и шел пока в конце концов не очутился на пароме что плыл по водам бухты и Гарри стоял на носу – ветер холодный и пронизывающий – и смотрел вниз на ярко-зеленую воду что пенилась и катилась от борта парома и постепенно захихикал и потом засмеялся поняв как просто это будет и смеялся все громче и несколько людей на палубе и те что сидели в машинах смотрели на него и хмурились неодобрительно или улыбались и он смеялся взбираясь на леер – люди наблюдали молча потом закричали – и распростер руки точно птица и наклонился вперед и медленно, медленно, медленно двигался вперед и вниз и расколол свое крестообразное отражение и тень внезапно врезавшись в холодную воду и шок парализовал его на мгновение и затем он невольно начал двигаться пытаясь пробиться к поверхности но тяжесть мокрой одежды и сила течения и отката уволакивала его все глубже в холодную тьму и на кратчайшее из мгновений он перестал бороться и повис недвижно и правда его жизни явилась пред ним и он уставился на эту правду на короткое и вечное мгновение затем распахнул рот в крике но не вышло никакого звука и рот остался открыт а последнее дыхание его жизни пузырьками выплыло из холодной тьмы на согретую солнцем поверхность воды и незаметно и бесшумно унеслось в море.
______________