— Питер, как так вышло? Из церкви — в паб.

— Вы знаете, я всю свою молодость провел в барах. И просто сидел с приятелями, и барменом работал. Потом я поступил в семинарию.

— А почему вы решили туда поступать?

— У меня отец священник. Наверное, по большей части из-за этого. То есть это было не совсем мое решение. Хотя в какой-то момент я сам искренне хотел стать священнослужителем.

— И вы стали пастором англиканской церкви. А почему вы ушли?

— Возникли идеологические противоречия. Мне не нравилось, что церковь декларирует одни убеждения, а действует совершенно иначе. К тому же Вашингтон — очень консервативный город. Я учил своих прихожан мыслить свободно, не воспринимать Библию как историческую книгу. Да, Иисус был реально существующим человеком. Но непорочное зачатие? Все эти чудеса с водой и вином? Да бросьте!

— Да, наверное, это не то, что люди привыкли слышать от священника.

— Моим наставникам и руководителям это не понравилось. Они мне предложили другой приход, поменьше, в сельской местности. Я не согласился, и меня отпустили совсем.

— Вот так просто? Сказали: «Иди, живи как хочешь?»

— Ну да. Англиканская церковь вообще одна из самых демократичных в мире. Ее же создал Генрих VIII специально, чтобы развестись со своей женой. У нас есть женщины-епископы, священники-гомосексуалисты. Мы свободная церковь.

— И пить англиканская церковь тоже разрешает?

— Конечно! Я бывал в пабах и тогда, когда был священником.

— Ага. Чувствуется, что ваша жизнь особенно не изменилась.

— Да. Я всегда говорил, что быть священником и быть барменом — это практически одно и то же. Люди приходят к тебе со своими горестями и радостями, ты их слушаешь.

— Расскажите, как вас занесло в Россию.

— Ну, я всегда был легким на подъем. Вначале я подумал: «А не поехать ли мне в Никарагуа?» И поехал, прожил там год. Но это было еще во времена церкви, я был там в качестве миссионера. Потом так же решил про Россию. В американских барах работает много русских ребят, и все они потрясающие, умные, очень образованные. Поэтому я купил билет, прилетел в Москву и начал искать работу.

— Отчаянный вы человек! И где же вы поселились?

— В Мытищах.

 — Где-где?

— В Мытищах! Ну, знаете, такой пригород, недалеко от Москвы...

— Да, знаю, конечно. И не страшно вам там?

— Помилуйте! Во мне два метра роста, и вешу я больше ста килограммов, как вы считаете, я должен чего-то бояться?

— И как вы туда ездите?

— На метро до «Медведково», потом на автобусе. Много времени, конечно, занимает, но зато можно на людей поглазеть. Мне вообще нравится ваше метро, в нем так интересно. Я иногда сажусь на кольцо и проезжаю пару кругов, такие персонажи попадаются!

— Могу себе представить. А что вам еще нравится в Москве, может, русская кухня?

— Кухня — не знаю... Я пробовал борщ, в нем столько всего! И овощи, и мясо, и вот это белое... Я бы сказал, что это больше, чем суп. Еще мне водка нравится. Особенно с черным хлебом. Но я давно установил себе правило: на работе не пить. Куча клиентов, все хотят тебя угостить, если соглашаться, все время будешь пьяный.

— В чем главное отличие американских баров от российских?

— О, это я вам сейчас расскажу. У нас, когда человек приходит в паб, он довольно долго идет к барной стойке: все время останавливается поболтать и поздороваться со знакомыми. Бармена тоже обычно все знают, потому что ходят в одни и те же заведения, по соседству с домом.

— Да, с этим у нас проблемы.

— Вот эту культуру я и хочу привить здесь, в России. Если человек пришел в бар, значит он не хочет быть один. И даже если он взял пиво и уткнулся в свою книжку, я учу персонал: подойдите, поговорите! Спросите, не надо ли ему еще чего. Хочу, чтобы люди чувствовали себя как дома и приходили снова и снова.

— Я думаю, у вас все получится. В крайнем случае всегда есть у кого попросить помощи.

— Вы про Него? Да, он часто выручал меня!