Отвыкайте от еды по-научному
Я весь год писал про самые разные новости науки. Но лично на меня действие оказала только одна новость — статья из журнала Science. Суть в том, что авторы показали: еда действует как все наркотики, и именно поэтому, чем больше ешь, тем больше хочется. Вникнув, я решился пройти ломку, а потом быстро похудел на 10 килограммов, почти без усилий. Я просто стал очень мало есть. Первые дни колбасило, но постепенно наступила свобода и легкость.
И до этой публикации было ясно, что мы инстинктивно хватаем самую жирную и сладкую еду — и когда мы ее глотаем, мозг благодарит нас чувством радости. Известно, что это чувство рождается в особой электрической цепи, группе нейронов, которая называется «система награды». Когда животное выполняет какую-то инстинктивную программу: половой акт, акт принятия пищи, рытье норки, в системе награды выделяется естественный опиоид, дофамин. Дофамин попадает на рецепторы нейронов, и они разряжаются в мозге фейерверком удовольствия. Вот молекула дофамина:
Авторы сделали изящный эксперимент на эту тему. Школьников разной степени толщины — от тощих до ожиревших — поили шоколадным милкшейком. Попутно смотрели, как работает система награды — при помощи функционального томографа, fMRI. Оказалось, что те, у кого система награды меньше возбуждается от коктейля, выпивают зараз бОльшие порции. Естественно, эти же товарищи набирали за год наблюдений больше веса. Получалось, что им надо больше стимуляции, чтобы испытать радость, — и в этом корень зла.
То есть еда работает, как и все другие наркотики, требуя большей дозы по мере привыкания.
Я позвонил первому автору статьи, Эрику Стайсу (Eric Stice), клиническому психологу из Орегонского исследовательского института. И между нами произошел следующий разговор:
Я: Здравствуйте! Очень, очень интересная статья! Если я правильно понял, у вас получилось, что толстяки столько едят, потому что получают меньше кайфа от еды. Поэтому им надо увеличивать дозу, чтобы догнаться. Но это же странно, потому что принято считать, что толстяки очень любят еду и рады ей. Как объяснить такое противоречие?
ЭС: Вот у нас в декабре выходит еще статья, и там мы описываем другой эксперимент, который все объясняет. Мы сначала показывали людям милкшейк и смотрели, что происходит в мозге. А потом давали выпить — и тоже смотрели. Получалось, что толстяки испытывали очень сильные ожидания, предвкушали сильнее, чем худые люди. А потом получали меньше радости — пока не набирали нужную дозу.
Я: Ну, вообще гениально! Получается, что толстяки любят еду, но любят слишком сильно, и эта любовь никак не может насытиться, так?
ЭС: Я бы сравнил эту ситуацию с алкоголем. Когда мы пьем, мы тоже получаем дофаминовую стимуляцию. Но через несколько лет упорного пьянства у нас падает количество дофаминовых рецепторов в системе награды, и надо повышать дозу. Для алкоголя и наркотиков это было показано на человеке. Для сладкой и жирной еды — на мышах. Плюс еще может быть генетически заложено мало рецепторов — такие люди больше склонны к злоупотреблениям.
Я: Так, и что же делать?
ЭС: Я preventionist. Не доводить до серьезной химической зависимости — это главный вывод из нашего исследования. Меньше есть жирного и сладкого. Уже слегка ожиревшие люди обнаруживают ослабление дофаминовой радости от еды — они попадают в порочный круг.
Здесь профессор Стайс говорит про людей с индексом BMI 25-30. Вот график BMI, и пусть каждый — каждый! — найдет на нем себя:
Я: Скажите, а сами вы сильно привыкли к еде?
ЭС: Дело в том, что я из тех генетически худых людей, которые могут есть что хотят. И жена моя тоже. А вот дети — один тощий, а другой — что-то уже не очень…
Я: Ясно. Это делает вас идеальным наблюдателем!
ЭС: Простите, но мне бы уже пора бежать… Так что если…
Я: Ой, конечно-конечно. Большое спасибо!
Завершить я хочу цитатой из замечательного романа Пелевина «Жизнь насекомых». Автор виртуозно описывает в терминах психологии базовые инстинкты членистоногих. В итоге наступает обратный эффект: начинаешь видеть в собственных, вроде бы утонченных эмоциях работу базовых инстинктов.
«...Однажды она проснулась с чувством голода, который не походил ни на что из испытанного ею раньше: сейчас голодна была не худенькая девушка из прошлого, а огромная масса живых клеток, каждая из которых пищала тоненьким голосом о том, как ей хочется есть. Решившись, Марина подтянула к себе оставшийся сверток, развернула его и увидела бутылку шампанского. Сначала она обрадовалась, потому что так и не попробовала шампанского в театре, и часто думала, какое оно на вкус, но потом поняла, что осталась совсем без еды. Тогда она протянула лапки к своей яичной кладке, выбрала яйцо, в котором медленно дозревал бесполый рабочий муравей, подтянула его и, не давая себе опомниться, вонзила жвала в хрустнувшую полупрозрачную оболочку. Яйцо оказалось вкусным и очень сытным, и Марина, до того как пришла в себя и вновь приобрела контроль над своими действиями, съела целых три».