На вечер памяти Егора Гайдара опаздывать было нельзя. Зал Центрального дома литераторов, рассчитанный на 440 мест, даже и близко не смог вместить всех желающих. Люди стояли в проходах, сидели на подоконниках, бродили между стендами с фотографиями Егора Гайдара, расставленными в фойе. За головами в проходах было видно маленький кусок белого экрана. Зато было слышно, как говорят  о Гайдаре на разные голоса, и большая часть публики, даже не видя ораторов, различала, кому эти голоса принадлежат.

«Это Ясин выступает, девочки». Я оборачиваюсь на голос и вижу перед собой человека явно из научной среды, к которой принадлежал и сам Гайдар, и многие из тех, кто сейчас прогуливается по фойе, иногда останавливаясь, чтобы похлопать по плечу знакомого и перекинуться с ним парой слов. «Борис Григорьевич, здравствуйте!» — нашему собеседнику машет рукой Александр Аузан. Оказывается, про Ясина нам сообщил профессор Салтыков, заведующий кафедрой ГУ ВШЭ. Публика на вечере, что и говорить, представительная. Это заметил и Александр Аузан:

«То, что людей пришло много, хорошо, — рассуждает Аузан. — Но причина этого всплеска внимания отчасти заложена в наших традициях».

Получасом ранее, обращаясь к залу со сцены, Аузан говорил о том, как важно не допустить превращения Гайдара в символ.

«То хорошее, что сделал Егор Гайдар, сделал человек Егор Гайдар, — резюмирует Александр Аузан. — Он сделал это в своем стиле — в стиле человека, влюбленного в научные формулы. Эта страстная влюбленность в формулы была и силой его, и слабостью, потому что жизнь все-таки идет не совсем по формулам, не всегда по формулам, а часто просто не по формулам. Его жесткость тоже основывалась на страстности. Егор был политиком — если бы он в 1988 году поднял антимарксистские знамена, он бы не сделал того, что он сделал. Он хитрил — работая в журнале "Коммунист" и в газете "Правда", он уже тогда не разделял взглядов, которые формально разделялись их редколлегиями».

О человеческих качествах Гайдара рассказывает и Даниил Дондурей. «Он понимал, что совершил революцию, но никогда этого никому не демонстрировал. Вел себя в высшей степени интеллигентно, благородно, как-то по-человечески. Такое поведение редко встречается у политиков. Чубайс может быть дистанцированным. А Гайдар нет. Он был невероятно мягкий, невероятно страстный, потрясающе интеллигентный. В экономике понимал на десятилетия вперед».

«Много политиков, в том числе самых одиозных и ужасающих, думают, что они действительно болеют за страну. И по-своему они болеют. Но Гайдар был при этом человеком, это такая редкая вещь. Его отвага позволяла ему летать», — добавил Даниил Дондурей.