Хуан Антонио Самаранч был избран главой Международного олимпийского комитета в Москве, за несколько дней до начала Олимпиады 1980 года. Его называли «ставленником Москвы»: перед тем как стать президентом МОК, он три года был послом Испании в СССР, а его избрание проходило в скандальной обстановке — московскую Олимпиаду бойкотировали 65 стран. Конечно, ему было легко ладить с советскими властями. Выросший в Испании диктатора Франко, Самаранч не знал, что такое демократия и открытая дискуссия. Но было бы справедливее сказать, что Самаранч был компромиссной фигурой в то время, когда мировому спорту был остро нужен компромисс. Он был президентом МОК 21 год (дольше на этом посту находился только основатель олимпийского движения Пьер де Кубертэн), и он сумел сохранить олимпийский спорт в эпоху последней, самой острой стадии холодной войны.

Нынешний президент МОК Жак Рогге сказал: «Редкие дальновидность и талант позволили Самаранчу стать создателем и сильного, и единого олимпийского движения. Я отдаю дань уважения его выдающимся достижениям и наследию». Да, когда Самаранч стал президентом МОК, эта организация была на грани банкротства. Он оставил ее прибыльным делом. Увы, наследие Самаранча не ограничивается кубертэновскими ценностями «быстрее, выше, сильнее». Как никто другой, он способствовал коммерциализации спорта, и его имя фигурировало во многих коррупционных и допинговых скандалах. Именно в его эпоху спорт стал таким, как сейчас, — самым популярным зрелищем миллионов болельщиков.

Для Андрея Колесникова это еще и личная потеря. Вот что он рассказал о своей встрече с Хуаном Антонио Самаранчем: