На «Красном Октябре» в клубе «Ъ» состоялся вечер памяти Михаила Генделева. Среди гостей в основном были друзья поэта. Кто-то с бокалом вина, кто-то с рюмкой водки, из закусок — квашеная капуста и пирожки с курицей. Вел вечер Владимир Соловьев. Он вспоминал какие-то забавные случаи из жизни Генделева, удивлялся, как в поэте мирно сосуществовали и другие профессии: врач, журналист, переводчик, кулинар и политический консультант.

Но говорили в первую очередь о поэтическом таланте Генделева. Многочисленные друзья сходились во мнении, что он — гений, но об этом пока не все знают. Поэтому Арсен Ревазов и Антон Носик занялись пропагандой творчества Генделева и создали сообщество в ЖЖ. Как сказал на вечере Арсен Ревазов, «надо показать мишины стихи тем, кто может их оценить по достоинству, но пока ничего о них не знает».

Гением считает Генделева и Сергей Доренко, отказываясь при этом называть себя его другом, потому что у гениев не бывает друзей. «Он просто излучал жизнь и разрешал быть рядом и на это смотреть, и я счастлив, что он мне это разрешал», — сказал Доренко. Читать стихи Генделева он не стал — сослался на то, что их автор никогда ему этого не позволял, буквально вырывая из рук книгу со словами: «Я сам!» Однако одну из самых известных строк Генделева все же процитировал — «ад отраженье наших да».

Выступления друзей перемежались видеофрагментами: клипом на песню «Доктор Лето», написанную на стихи Генделева, записью передачи с его участием, домашними съемками того, как автор сам читает свои стихи. Глядя на интеллигентного Генделева, трудно было поверить, что он силой отбирал у здоровяка Доернко свою книгу — скорее всего, последний отдавал ее добровольно. Любовь к Мишеньке, как его называли почти все выступавшие, прочитывалась в каждом слове о нем.

Леонид Ярмольник, например, несколько раз придумывал поводы поехать в Иерусалим, где жил Генделев, только чтобы с ним повидаться. И всегда эта встреча производила на него сильное впечатление. Однажды Генделев вышел к нему в черной майке, где на груди было написано «Пушкин, Пушкин, х… старушкин», а на спине — «Дантес, Дантес, тебе п…с». «Такая майка могла пойти только Мише», — считает Ярмольник.

Владимир Соловьев вспомнил, что Генделев в принципе любил хорошо одеваться, всегда замечал, если на ком-то была вещь, которая могла пойти ему самому. И тут же просил померить. Отдельно ведущий упомянул любовь Генделева к шляпам. Видимо, с их помощью поэт покорял женщин. «Он делал это гениально, — вспоминал Соловьев. — Но дамы обязательно должны были понимать его стихи». Однако главным его собеседником женского пола была жена Наталья, некоторые реплики которой («Пять лет жизни, ни одного карата!») так нравились Генделеву, что он повторял их бесконечно, тем самым как бы присваивая себе.

Юмор вообще был неотделим от Генделева. «Он прощал нам наши шутки, — вспоминал Ярмольник. — После Миши шутить не стоило, по крайней мере, лучше было не пытаться». По словам Соловьева, «ужасно весело, как про комикс» рассказывал он и о войне. И еще писал о войне стихи, совсем не похожие на стихи о войне. Например, прозвучавшее на вечере «Я был женат на тебе, война».

Получив SMS с другим его стихотворением, «Я к вам вернусь», Аркадий Дворкович понял, что Генделева больше нет.

Евгений Маргулис со сцены прочел несколько шуточных эпитафий, вызвавших бурные аплодисменты, а потом рассказал о том, как познакомился с Генделевым и о его кулинарных талантах.

Павел Лунгин, выйдя на сцену, назвал себя самозванцем, потому что знал Генделева не так долго и не так близко, как другие. «Мы все ему чем-то обязаны, и я тоже», — сказал режиссер. Лунгину Генделев подсказал название фильма «Царь». Он был единственным человеком, который смотрел только что отснятый материал.

Помимо ума и таланта, Генделев обладал фантастической добротой. «Сказать, что Мишенька был добрый, значит не сказать ничего. Взять хотя бы тот факт, что среди его друзей были не самый приятный я и Борис Абрамович Березовский», — признался Соловьев. На последнего, кстати, Генделев работал довольно долго, успешно скрывая от него свое поэтическое дарование.

Скрывал Генделев, по словам Соловьева, и свою самую большую и нежную страсть — любовь к младшей дочери, которая пока слишком мала, чтобы понять, какой фигурой был ее отец. «Ей только предстоит узнать о своем волшебном отце, и я ей завидую», — сказал Соловьев.

В конце вечера Соловьев оставил микрофон на сцене, сказав, что каждый желающий может взять его и сказать несколько слов «о Мишке». Но гости разбились на группы и тихо делились друг с другом воспоминаниями в полутемном зале клуба.