Вчера журнал Science опубликовал статью о крупном прорыве в борьбе с извечным врагом человечества. Группа американских вирусологов смогла получить полный геном всех известных разновидностей вируса обычной простуды — попутно сделав ряд открытий, касающихся жизни этого микроба.

Как это обычно бывает, мне пришел по почте пресс-релиз. Такие тексты пишут специальные люди в университетах — в расчете на внимание журналистов. В сообщении было пять абзацев. Говорилось, что ученые навели порядок в родственных отношениях между породами простуды, описали и изучили новые разновидности, доказали, что эти разновидности обладают фантастической способностью изменять свой геном и обмениваться генами — при встрече в одном больном, как это часто бывает в сезон простуды. Также рассказывалось о некоем новооткрытом приеме, которым вирус пользуется для стремительного заражения наших клеток, и был сделан туманный намек на перспективы создания вакцины.

После каждого из утверждений пресс-секретарь добросовестно приписал (хочется сказать «ученическим почерком»): это обстоятельство открывает новые горизонты в лечении простуды.

Простуда, как мы знаем, неизлечима. Лечишься — болеешь неделю, не лечишься — семь дней. Мне лень искать конкретную цифру, но, думаю, никто не сомневается, что именно эта болезнь отнимает больше всего рабочих часов — прямая убыль и без того пошатнувшейся мировой экономике. Поэтому неудивительно, что для разговора с ведущим автором, профессором Энн Палменберг  из Висконсинского университета, мне пришлось с огромным трудом пробиваться сквозь толпу непрерывно звонивших журналистов.

— Ну что, когда будет вакцина?

— Вакцина?! Вы смеетесь. Мы показали, что вирус еще разнообразнее, чем все думали. Это исключает саму возможность вакцины.

— Так... А вот этот особый механизм быстрого заражения клеток носоглотки не может стать мишенью для лекарства?

Последовал подробный рассказ о действительно замечательном механизме; было слышно, что Энн радуется как ребенок. Я вежливо выслушал и спросил:

— Так, и что это даст для лечения?

— Ну… вряд ли это что-нибудь даст для лечения. Это одна из тех вещей, про которые биологи говорят: Оh! How cool! — но и только.

— Или not-so-cool! — сказал я, думая о том, каково приходится клеткам нашей носоглотки, когда этот механизм оборачивается против них.

— Ну, это смотря на чьей ты стороне…

Я начал подозревать: моя собеседница явно влюблена в объект исследования, как и полагается хорошему ученому; с такими защитниками мы еще долго будем хлюпать носом. Я пошел ва-банк:

— Так, в общем, ни одно из ваших открытий не сулит никакого лечения!

— Ну, на самом деле, это не так. Помимо крайне изменчивых участков генома мы нашли сверхстабильные участки. Можно быть уверенным, что независимо от разновидности эти участки одинаковы у всех вирусов простуды. На них можно нацелить противовирусные препараты.

— Какие существуют примеры похожих лекарств?

— Ну, вот лекарства от СПИДа так работают.

На самом деле это действительно хорошая новость. Существующий комплекс лекарств от СПИДа действует довольно хорошо, стоить должен около 200 долларов в год — как нам объяснял недавно Клинтон. И это при круглогодичном применении, а от простуды нам будет нужно всего 5-7 доз в год… Все, правда, болеют с разной частотой:

— А вы, Энн, когда последний раз простужались?

—Несколько лет назад.

— Но это же настоящее вирусологическое достижение! Как вам это удается?

— Как и все американцы, я применяю цинк.

— Надо же, а мы в России пьем чай с малиной…

— Есть такая старая народная мудрость: есть начнет першить в носоглотке, пить горячий чай с лимоном из оцинкованной кружки. Тут все сразу: и тепло, и аскорбинка, и цинк. Кружки такой у меня нет, и я покупаю какую-нибудь пищевую добавку, богатую цинком. Кстати, мы теперь знаем, почему именно цинк: есть конкретный белок у вируса простуды, который очень ему нужен для размножения, но у него есть такая забавная ямка, и цинк в ней залипает…

Профессор Энн Палменберг — настоящий поэт от вирусологии. Когда она поняла, что я биолог и стала говорить подробно и никак себя не стесняя, ее рассказ наполнился совершенно набоковскими деталями и сюжетными поворотами. А в моей френдленте есть другой поэт, Женя Ритц  из Нижнего Новгорода, которая как раз на днях написала стихи на эту же тему. Мне нравится:

Когда простуда, пот и мед,

И желтый круг, и жаркий вялый ужас,

Кто нас поймет,

Кто нами и одновременно мимо нас

Наружу выскользнет, не тужась,

Какой-то явный, как в темноту открытый глаз?

Вот так болеть и плыть, и за температурной

Чертой особенно умело продлевать

Себя на столик и кровать,

Где в раскаленном радужном раю

Тошнит и набирает обороты

Вся белая планета и земля

До пятницы и даже до субботы

С горячей серединой февраля

Сквозь плоть свою

По воздуху мокроты.