В Бродильном цехе «Винзавода» развесили снимки советских парадов. Грозные танки, первомайские демонстрации и мерзнущие в ноябре дети уложились в две стены фотографий
Фото из архива Агентства «Фото ИТАР-ТАСС»
Фото: Николай Малышев
Фото: Валерий Зуфаров
Фото: Борис Кавашкин
Фото из архива Агентства «Фото ИТАР-ТАСС»
Фото: Владимир Савостьянов
Фото из архива Агентства «Фото ИТАР-ТАСС»
Сначала Ленин, потом Сталин — уже на Ленине, то есть на деревянном еще мавзолее, Хрущева и Брежнева почему-то нет вообще, потом все на том же мавзолее, но уже мраморном — Андропов, Черненко, Горбачев… Посетители медленно движутся вдоль кирпичных стен Бродильного цеха мимо физкультурников 20-х, мотоциклистов-пулеметчиков 36-го года, демонстрации 58-го, опять физкультурников, радостных лиц 60-х, мутных 70-х, бесконечно грустных 80-х, разбавленных только беззаботно улыбающимся Михаилом Сергеевичем.
— Гляди-гляди, — посетительница весело всматривается в шествие уже перестроечных времен, — а я ведь в детстве звездой была на какой-то такой демонстрации, меня даже по телевизору показали! Может, и я на этом снимке есть?
Вот появляется заместитель гендиректора ИТАР-ТАСС Михаил Гусман. Ему предстоит официально открыть выставку, снимки для которой взяты из архивов ИТАР-ТАСС, главного фотолетописца Советского Союза. Но вместо ожидаемых приветственных слов он вспоминает, как по расстановке членов Политбюро на главной трибуне страны определяли расклад сил на советском Олимпе.
Левой, левой, левой! Все это невероятно красиво — и в очередной раз признаешься, что парады придуманы для того, чтобы восхищаться. Пусть невозможно проехать, пусть танки разбивают Ленинградку, пусть перекрывают Тверскую ночью — зато красиво! Этот же экстаз испытывали те, кто все это время парады снимал. Понимаешь, что люди, выстраивавшиеся в живой лозунг «Слава КПСС», делали это со всем энтузиазмом.
По словам руководителя «Винзавода» Софьи Троценко, выставка задумывалась, чтобы показать масштаб тогдашней жизни, масштаб страны.
Никакой обработки, лишь цветокоррекция. Обошлись без спецэффектов — только советская музыка из колонок, вот кто-то даже подпевает: «Песня плывет, эти слова о тебе, Москва». Аскетичная развеска. Ни острых подписей, ни длинных пояснений, одни авторские фамилии: Егоров, Мусаэльян, а вот Халдея даже не подписали: просто «из архива ИТАР-ТАСС».
Что же тут такого, почему я тут уже час, а никто не ушел, наоборот, гостей все больше? Странное чувство, что посетители внимательно ищут что-то на фото. Кто вспоминает себя на демонстрации, кто демонстрацию в себе, рядом активно обсуждают тему дефицита в советское время и выясняют, что в руках у физкультурниц — хулахупы или все-таки эти обручи назывались иначе. Как-то так получается, что парады и демонстрации — та ниточка, на которую у людей нанизываются воспоминания даже не о себе, а о том, как они ощущали время.
Я подслушиваю иностранных гостей, буквально прилипших к монументальным парадам 30-х. Неужели и эти не скажут? Неужели исторические ассоциации все-таки ушли в прошлое и удалось-таки просто «показать масштаб»? Но слышу рокочущее «Leni Riefenstahl…» Нет. Пока что помнят и это.
